Книга Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Ну так надо подкреплять, – бодро произнес Вячеслав Михайлович.

– Ну вот сейчас этим и займемся. Первый вопрос ко всем присутствующим. По поводу предстоящего возвращения «племянника», упомянутого в его трепетном послании. Относительно того, что Бутко все-таки должен вернуться в славный город Париж, в котором некогда жили французы, мы уже говорили, когда первый раз обсуждали текст этого письма. И пришли к однозначному единодушному мнению, что должен. – Ахаян пробежал взглядом по внимательно внимающим его речи лицам, на которых, где более явно, где менее, обозначилось подтверждение сказанных им только что слов, но все же счел нужным уточнить: – Или все-таки нет? По зрелом размышлении.

– Ну, конечно, должен, – ответил за всех как старший по званию и должности начальник романского отдела. – Иначе ж американцы сразу же почуют, что что-то не так. И все эти наши игры... коту под хвост. Зачем тогда все надо было затевать.

– Вопрос второй, – удовлетворенно кивнув головой, продолжил председательствующий. – Если он должен вернуться в нашу парижскую резидентуру, то... как надолго? От нашего... скажем так, консолидированного ответа на этот вопрос будет зависеть очень много вещей. Как чисто технического характера, так и более важных. Ведь если, как мы уже выяснили, обыскав самого плохого человека, можно найти в нем что-то хорошее, то, проделав ту же процедуру с человеком хорошим, можно прийти и к выводам куда менее оптимистичным. Некоторое время назад мы, по предложению уважаемого Сергея Сергеича, уже согласились выдать Михаилу Альбертовичу определенный кредит доверия, но он же тоже не может быть безграничным. Между тем человек ведь будет все-таки вдали от Родины, хоть и не без присмотра, но все же... вы сами понимаете, в режиме весьма и весьма свободном. А психология... вещь такая, скользкая. Тут уж никогда на сто процентов не угадаешь. Поцапается, скажем, опять как-нибудь утром с женой; ботинки неразношенные наденет; придет в посольство на работу – там наша бюрократия махровая, во всем ее цвету и блеске; в столовой что-то не то съест; вспомнит о состоянии текущего личного счета; о нас, как о мече дамокловом, над ним висящим, вспомнит; не дай бог, еще Шопенгауэр какой-нибудь под руку подвернется, пару страниц прочитает и... все... махнет человек рукой, и поминай как звали, – то ли к «ним» опять, то ли, вообще, не дай бог... по ту сторону добра и зла. Посему, памятуя об уже отмеченной нами широте и... глубине русского характера, впрочем, как и любого характера вообще, и ни на минуту не забывая о личной ответственности каждого из присутствующих за принимаемые нами здесь сообща решения, я предлагаю со всей степенью серьезности и с напряжением всех, без исключения, извилин обсудить все возможные варианты дальнейшего... как сейчас модно говорить, позиционирования нашего героя во времени и пространстве, по отношению к его, как они себя, наверно, немного самоуверенно считают, нынешним хозяевам. Здесь стоит, наверно, также подумать о том, на каком месте этот герой мог бы принести своим хозяевам больше пользы с точки зрения своих информационных возможностей и перспектив дальнейшего роста. Но это уже, некоторым образом, подсказка. На этом я заканчиваю свой маленький монолог и с нетерпением жду ваших, не сомневаюсь, незаурядных идей, предложений и мнений. Начнем с... – Василий Иванович посмотрел на сидящего первым по левую от него руку обладателя характерной русской внешности, – кого?

– По порядку, – бодро ответил Николай Анисимович и посмотрел на сидящего напротив него товарища в черном костюме-тройке. – Против часовой стрелки.

– Ну зачем же против, – выразительно протянул Сергей Сергеич. – Давайте лучше по... часовой.

– Нет, – покачал головой председательствующий. – Начнем мы по иерархическому принципу. С самого младшего из присутствующих. – Он снова бросил взгляд на Аничкина. – А почему?

– Молодым везде у нас дорога, – развел руками тот.

– Потому... – назидательно поднял вверх палец Василий Иванович, – что в этом случае он нам выскажет именно свое мнение, чистое... еще не замутненное влиянием авторитета своих старших товарищей. – Поднятый перст изменил свое положение в пространстве и, приблизившись к аккуратным седым усикам, элегантным, немного щегольским жестом провел по ним своей ногтевой стороной, после чего, вместе со своими остальными собратьями, собранными в кулак, с легким стуком опустился на поверхность стола. – Прошу вас, Олег Вадимович, вам слово.

VIII

– А куда бы вы посоветовали нам поехать? – с ударением на слове «вы», немного вкрадчивым, бархатным голосом обратился Олег Иванов к молоденькой миниатюрной девушке, почти девчушке, в чертах лица которой весьма явственно проглядывались отчетливые то ли вьетнамские, то ли кхмерские мотивы, при этом элегантным, немного щегольским жестом проведя ногтем по своим усам, которые, чуть загибаясь книзу, аккуратной густой полуподковкой нависли над его верхней губой, и тут же добавил: – В это промозглое время года.

Еще будучи в Москве, Олег упросил Ахаяна договориться с начальством хозяйственного управления, чтобы те списали со своего баланса, а он ему разрешил взять с собой в Париж так приглянувшиеся ему и так ладно одним прекрасным днем, неделю назад, легшие на естественную основу его головы и лица атрибуты гримерного реквизита в виде парика и накладных усов, которые сейчас чудесным образом вновь появились на том же самом месте, вернее, местах.

– Может быть, у вас есть... какие-то предварительные идеи. Пожелания. Самого общего характера, – устремила на Иванова пытливый, но вежливый взгляд своих раскосых глаз девушка, почему-то напомнившая сидящему напротив нее собеседнику стюардессу в своем темно-синем униформенном пиджаке, к нагрудному кармашку которого была прикреплена маленьким «крокодильчиком» ламинированная прямоугольная карточка с фирменным логотипом «isida-tour», в сопровождении фотографии и набранного мелким шрифтом имени ее владелицы.

– Ну... если только самого общего, – сделал немного артистичный жест рукой собеседник. – Хотелось бы, конечно, куда-нибудь... в те края, где много солнца, моря, теплого песка, пальм. Поменьше цивилизации. То есть, разумеется, в смысле ее... назойливых проявлений. Вы понимаете. В бытовом плане все должно быть на уровне. Да, дорогая? – Он с ласковой улыбкой посмотрел на свою спутницу в элегантном бежевом манто, сидящую, закинув ногу на ногу, напротив него возле стола туроператора на таком же плетеном стуле из индонезийского ротанга.

– Да, дорогой, – еще более ласково ответила спутница, хотя лицо ее, почти до бровей закрытое абажуром полей легкой изящной шляпки, при этом не выразило абсолютно никаких эмоций.

Девушка в синем фирменном пиджаке, быстро стрельнув глазами в ее сторону, снова перевела взгляд на своего основного клиента.

– Ну... в этом плане я могу предложить вам, например... острова Карибского моря.

– Бывали, – вздохнул клиент.

– Тогда... можно попробовать Мальдивы.

– Тоже.

– Сейшелы... Маврикий... Мадагаскар?

– Африка.

Правильно интерпретировав как тон, каким была произнесена эта реплика, так и сопроводившую ее кисловатую гримасу, девушка продолжила перечисление: