Книга Олимпиец - Роман Буревой

– Может быть, они находились под гипнозом?

– Я не заметил.

– Твои рассказы с каждой минутой становятся все чуднее и чуднее. Если верить тебе, то этот ваш староста Краб контролирует в поселке все – от белья под комбинезонами до мыслей в голове.

– Именно так… Вот только – не всегда. Я точно знаю, что каждый день примерно с четырех дня до семи по местному времени он недоступен.

– Что значит – недоступен?

– С ним нельзя связаться. Информация к нему не поступает. И он никогда не выходит из своего сектора в это время.

– У него тихий час? – усмехнулся Сулла.

– Что-то вроде того. У меня есть одно подозрение… – Тит заколебался.

– Какое же?

– В это время он проходит какую-то обязательную медицинскую процедуру.

– Но если ты врач, то обязан знать.

– Да, конечно… – Тит опять заколебался. Но отступать было поздно – он уже и так выболтал слишком много.

– Он обращался к тебе с чем-нибудь подобным? – продолжал давить на несчастного Сулла.

– Он взял у меня ванну и аппаратуру для регенерации.

– А раствор?

– Нет, раствор не брал.

– Мне нужна схема внешнего круга станции. Того круга, что теперь полностью закрыт, – просьба была довольно нелепой. Не у врача надо было искать подобные данные. Но если их разговор подслушивают, пусть Краб воображает, что главную тайну лацийцы решили искать в закрытых комнатах купола.

– Зачем? – Тит растерялся. Он тоже сообразил, что вопрос не по адресу.

– Мы же прибыли расследовать этот взрыв, Тит! – с наигранной укоризной воскликнул Сулла.

– Ах, ну да, конечно.

– И ты наш единственный союзник. Мне нужно знать, что где находилось, сколько человек там было и кто погиб. У тебя есть записи?

– Н-нет…

– Можешь достать?

– Н-не знаю.

– Ты уж постарайся. Но будь осторожен. И еще: ты ничего не говорил мне, Тит. Запомни. Я приходил к тебе за препаратом от головной боли.

– Я понял, доминус… Но вы поможете нам, ведь так? Вы – наш патрон.

– Бывший патрон, – уточнил Сулла.

– Почему – бывший? – Тит растерянно моргнул.

– Вы ведь отказались от патроната.

– Это не я… то есть большинство проголосовало за отказ. Но не я. Сейчас нам нужен патрон как никогда. Просто необходим. Мы погибаем. Вернитесь к нам. Нам нужен хозяин, повелитель…

Сулла лишь покачал головой: неувязка получается – от патроната эти ребята отказались десять лет назад, вряд ли тогда староста Краб имел неограниченную власть в поселке. Но за три года колонисты так привыкли к своему положению, что теперь во всем винят своего властителя. Если быть точнее: одни за все винят, другие благодарят – тоже за все.

Тит молитвенно сложил руки. Он обращался к патрицию, как к божеству. Хотя это божество вряд ли подходило на роль благодетеля. Стоило только глянуть в желтые, искусственно измененные глаза, приметить ехидную усмешку на губах, и сразу становилось ясно, что милосердие и сопереживание этому человеку чужды.

Но Тит ничего этого не замечал. Он жаждал спасения, ему необходима была помощь, и в эту минуту он готов был поверить в милосердие кого угодно, даже Суллы. А может быть, он разглядел что-то за обманчивой внешностью? Что-то, позволявшее надеяться, что просьба будет услышана надменным патроном?

– Приказ не выпускать этого лацийца из госпиталя! – прогремел у них за спиной голос старосты.

Сулла оглянулся. Староста в сопровождении аж сразу четырех амбалов перегораживал выход.

«Ну вот, легок на помине! – усмехнулся Сулла. – А еще говорят, что староста редко посещает госпиталь!»

– А в чем, собственно, дело? – спросил он насмешливо.

– Вы сняли перчатку снаружи, и у вас на коже…

– Ах, это? – Сулла вынул руку из кармана и демонстративно содрал нашлепку из герметика. – Это небольшой маскарад. Всего лишь. Я знаю, что такое «Пыль веков», не хуже вашего. И я не самоубийца.

– Тит, осмотрите его руку! Немедленно!

Эскулап взял своими тонкими, почти прозрачными пальцами руку Суллы.

– Кожа чуть-чуть покраснела…

– Не может быть. Он весь должен… – Староста осекся.

– Это от герметика, который был наклеен на голую кожу. Если бы «Пыль веков» попала на кожу вчера, доминус Сулла лишился бы руки и был бы сейчас при смерти.

– Что?

– Он бы лишился руки.

– Я не о том. Как ты его назвал? Доминус? Господин?

– Он наш бывший патрон…

– Молчать! – Староста покраснел. – Вон отсюда… опцион Сулла!

– У меня разболелся живот! – Сулла вспомнил о первоначальной версии, придуманной для посещения госпиталя Корвином.

– Вон! – рявкнул староста. Ярость его выглядела фальшивой. – И если вдруг появятся настоящие язвы, немедленно к врачу! А то придумали все кому не лень нарушать инструкции! Один гуляет там, где запрещено, другой… – Староста опять осекся и еще больше побагровел. – Вон! И чтобы я вас не видел до вечера!

Неожиданно Сулла вскрикнул, схватился руками за живот и присел на корточки.

– Что с вами, доминус? – кинулся к нему Тит.

– Н-ничего, уже лучше… – Сулла медленно распрямился. – Мерзкая еда… Н-не привык. Прошло… Я приму пару таблеток, и все пройдет.

– Все – пройдет, – повторил Тит и в ужасе глянул на старосту.

Тот ничего не сказал, стоял отвернувшись.

Но Сулла видел его отражение в начищенном баке с водой – кажется, единственной сверкающей вещи в этой мерзкой больничке.

Староста улыбался.

* * *

Марк отыскал легионера Турма в мастерских. Тот изготовлял новую глухую ставню для купола. Турм в защитном комбинезоне и стареньких, видавших виды очках работал на универсальном станке, какие на Лации уже не использовали лет двести, а может быть, и больше. Причем работал в ручном режиме. Гнездо для управляющей голограммы зияло пустотой.

– После взрыва вы все окна закрыли ставнями, – сказал Корвин, рассматривая заготовку, которую Турм собирался превратить в корпус подшипника. – Трудная работа.

– Не легкая. Мы на примитивном «пауке» облазали весь корпус, заделывая окна снаружи. А потом еще полгода красили стекла изнутри.

– Где вы брали материалы?

– Нам прислали несколько грузовиков-автоматов. Они прибывают до сих пор примерно раз в месяц. Иначе бы мы тут давно сдохли.

– «Красный Крест»?

– Бес их знает…

– Трибун рассказал мне, что у вас угнали транспорт и два катера после взрыва.