Книга Крутые перевалы - Семен Яковлевич Побережник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Битте! Хоть завтра! Я к вашим услугам. От Софии это будет километров сто.
Он сразу же начал расписывать целебные свойства курорта, сообщая, какой там прекрасный пляж, сколько бывает в году солнечных дней, какая среднегодовая температура, и в заключение сказал, что даже местный песок, по мнению врачей, имеет лечебное значение...
— Вы, мистер Муней, увидите эти знаменитые золотые пески. Таких нет ни на Британских островах, ни в вашей Америке. Недаром Варну с ее пляжами называют царицей Черного моря. Да, да, царица! Это не гипербола. Не улыбайтесь. Вот увидите сами!
Я купил билеты, и через два дня мы уехали с моим добровольным гидом с согласия его родителей. Все то, что мне он так вдохновенно рассказывал, подтвердилось.
Я убедился, что там в самом деле изумительный для отдыха уголок. Убедился и в другом, более важном для меня: кроме первоклассного пляжа и чистейшего золотистого песка, неподалеку имеется еще крупный судоремонтный и судостроительный завод и что от моря к нему проложен довольно глубокий внутренний канал, которым можно спускать на воду корабли с большой осадкой...
В Софии у меня был хороший номер в отеле, но я все больше подумывал над тем, чтобы снять комнату в каком-нибудь семейном доме. Мне необходимо было завязывать связи с местными жителями, быстрее расширять круг знакомых. Частная квартира в этом отношении могла меня больше устроить, чем гостиница.
Во время одного из визитов к Мариновым я как-то высказал мысль, что не возражал бы поменять номер в отеле на удобную комнату в тихой хорошей семье.
— Ясно, вас тянет к домашнему уюту, к семейному очагу, — сразу же сказала мать молодого Маринова и многозначительно посмотрела на своего супруга. — Это хороший признак. Вы, кажется, холостяк, мистер Муней?
— Да, вы угадали, мадам.
— Знаете что, мистер Муней, — задумчиво произнесла госпожа Маринова, — кажется, я смогу вам помочь в этом деле. У нас есть хорошие знакомые — эмигранты из России. Мать и дочь. Они, кажется, сдавали комнату и хотели, насколько помню, только холостяка. Если не возражаете, могу порекомендовать вас...
Мне оставалось только горячо поблагодарить мадам Маринову за ее заботу.
Связи расширяются
Вскоре я поселился в семье эмигрантов на бульваре Дундукова.
Хозяйка квартиры, в прошлом актриса какого-то театра — не то в Ростове, не то в Екатеринодаре, в молодости была интересной женщиной. Тонкий с горбинкой нос, красивые, еще черные брови, длинные стрельчатые ресницы, маленький рот, мягкий овал лица. В то же время нездоровый желтый цвет кожи, заметные мешки под глазами, дряблая шея говорили о ее далеко не бальзаковском возрасте, а также о том, что она прожила бурную жизнь. Мало была похожа на свою мать девятнадцатилетняя дочь Васса — худощавая, с удлиненным лицом девушка.
Хозяева квартиры были весьма предупредительны, всячески старались во всем угождать мне. Проявляли постоянно такую заботу о своем жильце, что она временами становилась даже назойливой. Я понял, что это неспроста. На меня, видимо, смотрели как на подходящего жениха. Очевидно, госпожа Маринова отрекомендовала меня как солидного иностранца с состоянием и что я мог бы составить вполне подходящую партию для Вассы...
Дочь хозяйки хорошо говорила по-английски, несколько хуже по-французски и совсем неважно по-немецки. Она окончила какой-то местный колледж, училась затем на курсах машинописи у представителя фирмы «Адлер» и работала теперь в нотариальной конторе у господина Танеева.
Иногда вечерами мы гуляли. Несколько раз были в кинотеатре. Обычно я не задерживался с Вассой и, пожелав ей спокойной ночи, уходил к себе.
Как-то мать Вассы сказала, что они приглашены на званый обед к своим друзьям, тоже русским эмигрантам, и попросила, чтобы я с ними пошел. Для вида пришлось немного поломаться.
— Гранд мерси, но ведь это незнакомые мне люди. Неудобно. Пригласили вас, как своих приятелей, земляков, а я здесь при чем? У русских, кажется, есть на сей счет пословица о незваном госте. Напомните мне, пожалуйста! В английском переводе, очевидно, она не так звучит. Не хочу очутиться в его положении. Ей-богу, неудобно!..
Мать и дочь принялись меня так горячо уговаривать, что я не смог отказать и в конце концов уступил.
Радушно, с приветливыми улыбками нас встретили хозяева в своей просторной, со вкусом обставленной небольшой квартире. Меня представили. Дамам я поцеловал ручку.
Когда появилась еще одна пара — высокий и худой господин с полной дамой, всех пригласили к столу. Сервирован он был довольно богато: холодные закуски, горячие блюда, вина, французский коньяк и даже бутылка виски.
После нескольких рюмок завязался оживленный разговор. Больше на русском языке. Изредка переходили на английский, видимо, считая не совсем удобным в присутствии иностранца говорить все время на «непонятном» ему языке...
Не подозревая, что я знаю русский, хозяева и их гости откровенно высказывали свои мечты о возвращении на родину, откуда бежали с остатками деникинской армии. Теперь они возлагали надежды на нацистскую Германию и ее союзников.
К этому времени немецко-фашистские войска вторглись в Австрию, и был провозглашен «аншлюс» — присоединение к гитлеровской Германии. Без единого выстрела была оккупирована Чехословакия. Фашисты напали на Польшу. Нацистский удав глотал «кроликов» по одному, подбираясь к границам Советского Союза...
Хозяйка дома, рыхлая светловолосая блондинка, очень похожая на немку, мечтательно сказала, делая ударение на букве «а»:
— Гаспада, я пачему-то уверена, что все же Россия в скором времени освободится от власти подонков, и мы вернемся к себе. Цивилизованные страны никагда не примирятся с этой раковой опухолью на нашей грешной планете, потому что Россия им нужна, пожалуй, не меньше, чем нам... Впрочем, это не точно: нам она нужна больше.
Хозяйка дома замолчала, обвела торжествующим взглядом сидящих за столом, вероятно, чтобы убедиться, какое впечатление произвело сказанное ею, и добавила, небрежно помахивая лорнетом на тонкой золотой цепочке:
— Гаспада, мне вспоминаются слова Ивана Сергеевича Тургенева: Россия может обойтись без любого из нас, но ни один из нас не может обойтись без России. Я полагаю, что Тургенев имел здесь в виду не только отдельных личностей, индивидуумов, уехавших, в силу сложившихся обстоятельств, за границу, но и страны Запада. Без России, разумеется, не большевистской, им не обойтись. Поэтому они помогут вернуть ее в лоно цивилизованного мира... Да, да! Можете, гаспада, не сомневаться
