Книга Левиафан. Пути Древних - Алексей Фролов

почувствовал сгущающееся напряжение.

Похоже, все только начиналось.

– Я не знаю, – всего на миг лицо каинита показалось растерянным, но бессмертный воин быстро взял себя в руки. Он вырвал секиры Карна из тела гарпии и бросил их Мидасу. Тот поймал оружие и протянул его парню.

– Ты как? – фригийский царь заглянул другу в лицо. – Похоже, ты и с Лимбом можешь совладать, не только с людишками.

– Похоже, – выдохнул Карн, принимая оружие. Он выпрямился, внезапно его шатнуло, однако парень устоял, широко расставив ноги. – Но повторить это я бы не рискнул. Не сейчас.

– Боюсь, придется, – прошептал Арминиус и посмотрел на сбившихся в кучу людей, по лицам которых пробежала рябь неподдельного ужаса. Лишь в глазах двенадцатилетнего мальчишки вампир прочел что-то кроме страха. Он увидел в нем решимость и желание броситься в бой, защищая родичей. Однако мальчишка понимал, что в этой битве толку от него будет немного, поэтому сдерживал себя и лишь крепче обнимал малыша, того самого, который учил Карна говорить «благодарю» вместо «спасибо».

– Может, пусть бегут? – спросил Мидас, проследив за взглядом каинита. Мир дрогнул и сдвинулся с места. Фригийский царь не понимал, как гарпии это удалось, но спорить с фактами не имело смысла.

– Не успеют, – вздохнул Карн, который тоже понял, что происходит. В энергетическом спектре пространство вокруг подернулось ослепительными трещинами, будто лед, который оказался недостаточно прочен, чтобы выдержать вес вставшего на него человека. Трещины с каждым мгновением разбегались все дальше, их становилось больше, они углублялись в ткани реальности, прогрызая ее насквозь.

– Держитесь ближе, – бросил Арминиус и надел шлем с посеребренной маской. Люди послушно подошли к нему.

– А что происходит? – спросил мальчишка, он крутил головой из стороны в сторону, пытаясь осознать происходящее. – Мы разве не победили?

Ему никто не ответил, потому что никто не знал, как объяснить ребенку, что чертова гарпия каким-то неведомым образом создала локальный Разрыв и их затягивает в Лимб. Мидас лишь подумал про себя, что зря надеялся на спокойное путешествие хотя бы в этом времени.

Сол Инвиктус скрипнул зубами, а мир перевернулся с ног на голову. Карн увидел, как пространство вокруг, к этому моменту испещренное трещинами вдоль и поперек, разлетается на мириады осколков и в тот же миг собирается вновь, но уже – наоборот.

Мидас медленно поднял голову – над ними простерлось багровое небо со стремительно убегающими вдаль облаками. Все залил серебристый полумрак, женщины заплакали, старик вновь что-то забубнил себе под нос.

Из смертных только молодой паренек сохранил самообладание. Карн внутренним зрением увидел, как Мидас подошел к нему и протянул мальчишке свой скрамасакс. Тот молча принял оружие и коротко кивнул однорукому воину, истории о котором он будет рассказывать своим детям и внукам. Если, конечно, выберется отсюда живым.

– Нужно уходить, – раздалось из-под посеребренной маски Арминиуса. – Гарпии. И не только.

Он махнул клинком в ту сторону, где почерневший и точно обглоданный исполинскими паразитами лес расступался, освобождая пространство широкому каменистому полю, покрытому от горизонта до горизонта скрипучей белесой трухой.

Карн сразу увидел гарпий – они летели к ним по трое на разной высоте, не меньше пятнадцати в непосредственной близости и еще десятка три чуть подальше. А по равнине бежали огромные клыкастые существа с красной кожей, покрытой гниющими язвами, по земле за ними волочились длинные сегментированные хвосты, как у ящериц.

Карн повернулся к Мидасу.

– Они идут с нами? – спросил он, мотнув головой в сторону смертных. Вопрос поставил бога в тупик, но лишь на мгновение.

– А ты хочешь оставить их здесь? – фригийский царь изогнув бровь.

Карн потупился и лишь теперь осознал смысл собственных слов, которые вырвались у него помимо воли. Конечно, смертные задержат их, с женщинами и детьми они будут двигаться гораздо медленнее, чем могли бы. Группа потеряет мобильность и шансы оторваться упадут, и все же…Они ведь не могут их просто бросить, правда? Это неправильно!

Парень даже не осознавал, что в то короткое мгновение в нем боролась его собственная человечность и сверхъестественное стремление во чтобы то ни стало добраться до Хельхейма и вырвать Ниссу из лап смерти. Защищая этих людей, он рисковал своим шансом найти возлюбленную, но, бросив их, не сумел бы себя простить. Карн зарычал, поняв, что не прошел эту проверку уже потому, что позволил ей возникнуть. Его ужаснула сама эта мысль, но корить себя за ничтожность он станет потом.

– Веди нас, – бросил он Арминиусу. Затем обернулся к Мидасу. – А ты будешь замыкать. Вперед!

Больше не прозвучало ни слова. Каинит шел впереди, Карн – за ним, держась за плечо вампира, чтобы не отставать. Затем двигались женщины, взявшие на руки маленьких детей, и седой старик. В авангарде шел Мидас, рядом с которым вприпрыжку бежал паренек, сжимавший в руках широкий скрамасакс.

Лимб раскрыл перед ними свои гостеприимные объятия, которые больше напоминали вонючую клыкастую пасть. Никто из смертных не надеялся выбраться из этого безумия. Никто, кроме двенадцатилетнего мальчишки по имени Пересвет, которого в Радогосте ждала девчонка Рада. Влюбленность или любовь – сейчас это не важно, ведь он намеревался вернуться к ней, несмотря ни на что. И этого было достаточно.

Глава 17. Сквозь Лимб

Они бежали. Так быстро, как только могли. Их подгонял страх. Тот самый страх, который заставляет ноги двигаться быстрее, чем разум отдает команды. Страх, что дает силы идти, когда сил уже нет.

Каинит увел их вглубь леса, так было проще оторваться от гарпий, да и гончие здесь двигались медленнее, чем на открытой местности. Гончие – так Арминиус назвал волкоподобных монстров с огромными загнутыми наподобие кукри клыками и красной изъязвленной шкурой, что была тверже камня.

Насчет шкуры вампир оповестил их заранее, но честь удостовериться в сем факте лично представилась Мидасу. Бог дважды обрушивал горящий синим пламенем клинок на морду зверя и дважды меч оставлял на ней лишь неглубокие борозды.

Сразить догнавшее их чудовище удалось лишь когда Карн сплел свое сознание с его пораженным безумием мозгом и заставил замереть на несколько мгновений, которых каиниту хватило, чтобы поднырнуть под гончую и вскрыть ей брюхо – одно из двух уязвимых мест на теле существа. Оставив его на съедение сородичам, охочим до каннибализма, группа двинулась дальше, уходя в неизвестном направлении.

Карн быстро понял, что способен видеть порождения Лимба на довольно