Книга Пекинский узел - Олег Геннадьевич Игнатьев

реки. Игнатьев уже не мог оставаться на борту «Светланы», как предписывала инструкция, в роли стороннего наблюдателя. Не мог уже из-за того, что не был официальным посредником между воюющими сторонами, подобно графу Путятину, и китайское правительство ни о каком посредничестве с Игнатьевым речи не вело. Не рядиться же ему в маску Путятина, не изображать из себя сказочного оборотня, путающего календари!

Хорошо стоять лицом к югу, но союзники-то двинулись на север!

Граф Путятин с самого начала и до конца участвовал в переговорах и поэтому знал всё, что делалось и помышлялось, а теперь и союзники, и китайцы всячески избегали посредников. Пример американца Уарда весьма показателен. Ко всему прочему, Путятин отправился в Тяньцзинь по приглашению лорда Эльджина и барона Гро, которым тогда очень хотелось, чтобы представители цивилизованных стран в глазах китайцев имели общую цель и действовали заодно.

Игнатьев оказался в иной ситуации.

Уарда выжили, его оттесняют. Указывают на порог и прививают мысль убраться восвояси. Не стоит, дескать, путаться в ногах. Кто-то дерзнул прислать Игнатьеву презент: мартышку на осле — фарфоровую статуэтку, олицетворявшую собой никчёмность человека.

Николай поставил её на письменный стол рядом с чернильным прибором и сказал, что из игры не выйдет.

— Так и знай, мартышечка: не выйду.

Сказал и перебрался на клипер «Джигит».

Проникнувшись китайской философией, он понял: кто возвращается домой с половины пути, проживает свой век, а кто проходит его до конца, обретает бессмертие. По крайней мере, к северу от реки Янцзы.

В эти дни лорд Эльджин сказал барону Гро: "Игнатьев упрям, как осёл. Ему дали понять, чтобы он убирался со сцены, но он из тех, кому семь раз сказать, всё равно, что один раз намекнуть. Тупица".

Нежелание англичан видеть корабль с русским посланником в створе реки Бэйхэ дошло до того, что их боевой корвет "Круиз", поставленный для указания фарватера и глубины реки, несколько дней сбивал с толку капитана клипера "Джигит" — зажёг фальшивые огни, чтобы тот не мог пройти к форту Дагу на то место, где когда-то стоял пароход "Америка" с посольством графа Путятина. Капитан "Джигита" потерял двое суток, пока не стало ясно, что его водят за нос. При столь открытой неприязни вступление русского корабля в реку Бэйхэ могло показаться рискованным. Во-первых, это бы вызвало негативную реакцию союзников, поскольку боевые действия ещё не прекратились, а во-вторых, могли ополчиться китайцы: уж не поддерживает ли Россия их врагов?

Игнатьев стоял на палубе "Джигита", слушал, что говорит ему секретарь, поглядывал на небо: находила туча.

— Ваше превосходительство, — предостерегал его Вульф, — китайцы разозлятся не на шутку. Вам ли не знать их обидчивость, их подозрительность!

да просто их враждебность иноземцам? Если мы сунемся в реку, пойдём вслед за десантом, нам несдобровать.

Николай кивнул, прошёлся взад-вперёд и обратился к нему.

— Знаете, что говорят в подобных случаях даосские монахи? Пусть всё идёт, как идёт. У нас нет выбора. Пойдём вслед за эскадрой англичан, поодаль от французов. Сами по себе. На максимальной дистанции.

— У Лихачёва есть корабль с малой осадкой? — с явным недоверием воззрился секретарь.

— Нашёлся, — ответил Игнатьев. — Клипер "Разбойник". Прибыл два дня назад из Англии, где ремонтировал машину. Его уже разоружили, облегчили насколько можно, а тяжести перегрузили на «Светлану».

14-го августа клипер "Разбойник" вошёл в реку Бэйхэ. Вошёл, когда стемнело. В тот же вечер, без лишней огласки, Игнатьев отправил в Тяньцзинь Татаринова и капитана Баллюзена. Стоя на берегу, возле которого уже дымил паровой баркас, поджидавший их на борт, Игнатьев ещё раз напомнил.

— Ваша цель: разведка. Надо узнать виды союзников, степень готовности маньчжурского правительства заключить перемирие, и уяснить отношение к нам. — Подумал, всё ли он сказал, потом добавил. — Заодно подготовьте китайцев к моему прибытию на русском военном корабле. Объясните, что корабль безоружный, с него сняли всё, что можно было отвинтить, они потом сами проверят на Тяньцзиньском рейде. Мы не пираты и не контрабандисты, — усмехнулся он. — И вот, что, — обратился он к Татаринову. — Подыщите в Тяньцзине приличный особняк для нашего посольства, иначе нам достанется какой-нибудь клоповник, постоялый двор в районе рынка. Пока я доберусь, союзники заселят весь Тяньцзинь.

— Не беспокойтесь, — заверил драгоман. — Я великолепно понимаю: без жилища послу, как без рук.

— И ещё, — сказал Игнатьев. — Непременно войдите в сношения с новыми китайскими уполномоченными.

— А как это сделать?

— Используйте самый простой предлог: сделайте вид, что вам надо передать бумаги от меня в Верховный Совет и пожалуйтесь на то, что мне не доставляют почту из русской духовной миссии, а так же выговорите пропуск для Попова.

— Из Пекина? В Тяньцзинь?

— Да. Сошлитесь на депеши, посланные мной в китайское правительство двадцать первого мая и двадцать седьмого июня, оставшиеся без ответа.

Игнатьев пожал ему руку и козырнул Баллюзену.

Они растворились во тьме.

Прибытие в Тяньцзинь одного из "миссионеров" было необходимо для получения верных сведений о положении дел в Пекине и планирования будущих действий. Заодно Игнатьев хотел расспросить Попова о Му Лань: бывает ли она в Русском подворье?

Утром следующего дня драгоман Татаринов был принят Чжилийским генерал-губернатором Хэн Фу и китайскими уполномоченными. Хэн Фу даже выразил удовольствие, узнав о скором прибытии Игнатьева.

— Мы очень рады видеть людей мирных, — сообщил он мнение пекинского правительства и без обычных отговорок принял пакет, переданный ему Татариновым. — Сегодня же пошлю его с курьером в Верховный Совет.

Почтительно улыбаясь, он передал хранившуюся у него почту, присланную из духовной миссии через Трибунал на имя Игнатьева.

Таким образом, связь с миссией в Пекине возобновилась.

Высшая знать города помогла Татаринову подыскать для русского посольства квартиру, объяснив, что у них есть дом, где останавливался граф Путятин и американец Уард. Всё это было сделано вовремя, так как англичане уже зарились на эти апартаменты по праву победителей.

Пятнадцатого августа Игнатьев перебрался на клипер "Разбойник", и корабельный нос разрезал воду.

Глава IV

Одиннадцатого августа союзники овладели Тяньцзинем, и на берег стали высаживаться англичане. Корпус разделялся на дивизии, дивизии — на полки и роты. Первая дивизия под командованием генерал-майора сэра Джона Митчела сразу же стала занимать позиции в северной части города, нацеливаясь на Пекин. То и дело слышались команды: "Первый королевский полк, седлать коней! Второй королевский — не мешкать! Шестидесятому стрелковому — марш —