Книга Путешествие в Сибирь 1845—1849 - Матиас Александр Кастрен

волосы, которых не стригут, татуируют себе лицо и рядятся в разные фантастические костюмы. Они любят пляску и гимнастические упражнения, которые придают им ловкость и гибкость, весьма выгодно отличающие их от неповоротливых, неуклюжих самоедов и остяков. Из самоедского племени встречаются между Енисейском и Туруханском только отдельные лица и то в весьма небольшом количестве, зато все племя, известное под названием енисейских остяков, сосредоточилось в этой маленькой области. Енисейских остяков отнюдь не должно смешивать ни с самоедами, ни с обскими или угорскими остяками[150]. Кажется, они — последние остатки некогда многочисленного и могущественного племени, которое в борьбе против русского и татарского преобладания уменьшилось до нескольких сот душ. По характеру своему они весьма близко подходят к нам, финнам — это добрый, тихий, мирный, бедный и нисколько не прихотливый народ. В наружности их монгольские черты выступают не так резко, как у самоедов или тунгусов. Они ведут кочевую жизнь, занимаясь звероловством и рыболовством. По вероисповеданию принадлежа к православной церкви, они, однако ж, все еще придерживаются шаманства и поклоняются трем могущественным богам: 1) богу неба, которого они называют Эс; 2) богу преисподней, именуемому Имля, и 3) богу земли — медведю. Вот я и очутился в области языческой теологии, так сильно тебя интересующей, но пора сказать несколько слов и о настоящем месте моего пребывания — Туруханске.

При описании этого города мне представляется та выгода, что я могу спрятаться за высокоуважаемый авторитет. Степанов, бывший красноярский гражданский губернатор, выражается о нем следующим образом: «Туруханск лежит под 65° 54' 56’’ северной широты и 105° 12' 47’’ восточной долготы. В 1822 году он переименован в посад. В нем одна кривая улица и несколько домов, кое-как разбросанных. Жители — казаки, мещане и промышленники, всех считается 305 душ. Дурной воздух летом, гнилая вода, плоское местоположение, ветхие строения, отдаленность от населенных мест делают Туруханск одним из неприятнейших поселений». А во время Степанова город находился в цветущем еще состоянии. Теперь здесь только четыре дома, мало-мальски обитаемые. Один из них предоставлен в распоряжение мне и Бергстади, и мы были бы совершенно довольны им, если бы нам только удалось как-нибудь уничтожить вонючий pontus niger[151] оттаявшей болотной воды под полом. Впрочем, сам дом хорош и опрятен, стены чисты, окна со стеклами, только с сырой прохладностью его не могут примириться мои легкие. Надо, однако ж, заметить, что эта влажная прохлада отнюдь не исключительная принадлежность дома: она господствует здесь в воздухе и поддерживается оттаивающими болотами и покрытыми снегом горами, на которые я подчас поглядываю из окна, чтобы остудить ими разные слишком пламенные желания. В настоящее время Туруханск ждет великого торжества — прихода почты, имеющей прибыть, по всей вероятности, недели чрез две. Этого торжества, блеск которого, может быть, еще увеличится богатой свадьбой, мы с Бергстади дождемся во всяком случае и затем — на конец света, который должен находиться поблизости Толстого Носа. Если поездка в это Туле совершится благополучно, к Рождеству я надеюсь возвратиться в Туруханск на собаках. Енисейский губернатор прикомандировал ко мне в провожатые казака, такого лихого и отважного, что даже остяцкие и самоедские князьки стоят перед ним без шапок и величают «вашим благородием». Итак, за внешнюю мою безопасность нечего бояться, что же касается до здоровья, то надеюсь, что и оно мне не изменит.

II

Асессору Раббе[152]. Туруханск, 13 (25) июля 1846 г.

Хотя прошло немного еще дней с тех пор, как я послал тебе письмо, собираясь, однако ж, выехать из Туруханска, не могу не поблагодарить тебя за присылку платья.

На прошедшей неделе праздновалась в Туруханске свадьба, о которой я говорил в последнем письме и которая, по всей вероятности, даст работу языкам на целые полгода, потому что многие остались ею весьма недовольны. Женщины жалуются, что им не объявили о дне ее заблаговременно; казаки обочлись на целые пол-анкерка водки; некоторых почетных лиц города забыли пригласить. Кроме того, пред венчанием не было колокольного звона, отец невесты не присутствовал, жених (помощник полицеймейстера) был без шпаги и т.п. По всем этим причинам свадьбу почитают незаконной и называют ее воровской. Во время свадебного торжества случилось другое не менее важное событие — прибытие окружного начальника, лицезрения которого Туруханск не удостаивался целых семь лет.

Самое же худшее, что я могу сказать о себе, — это то, что комары, жара и тупоумные самоеды выводят меня из всякого терпения. Вообще, благодаря Бога, я очень терпелив, но, несмотря на то, случается все-таки, что какой-нибудь дурень, промучив меня целое утро разными глупостями, доводит до того, что я сгоряча и с досады выплесну ему в лицо стакан воды. И, чтобы сохранить мир и согласие, всякий раз я должен заглаживать это рюмкой водки, пригоршней табаку и ласковым словом. На днях я подарил пострадавшему от меня самоеду топор. Это был такой редкий и драгоценный подарок, что, принимая его, бедняга растерялся совершенно и не знал, как выразить свою благодарность. Он хотел что-то сказать, но не мог произнести ни слова» пытался упасть мне в ноги, но узкие штаны помешали. В отчаянии он напал, наконец, на странную мысль — креститься на меня, и принялся креститься, но не так, как крестятся перед образом: три, шесть или девять раз, — крещению его не было конца. В другой раз этот же самый самоед, получив от меня пеньки на девять тетив, начал описывать мне, как все другие самоеды будут завидовать его счастью. «Как я ни беден, — прибавил он, — однако ж мои товарищи все-таки придут просить у меня тетив. А давать ли мне им? Должен ли бедный человек делиться с своим близким и потом сам терпеть нужду?» и т.д. Услышав этот монолог, я решился впредь быть не так щедрым, потому что в «Отче наш» сказано: «И не введя нас во искушением.

P.S. Из Дудинки ты получишь от меня более подробные вести, но, вероятно, не ранее декабря. Вчера у нас было почти 30° тепла, а нынче, 14 (26) июля, идет снег:

Kennst Du das Land, wo die Citronen bliihn?[153]

III

Доктору Лёнроту. Туруханск. 28 июня (10) июля 1846 г.

Как ни дорого мне время, однако ж я не могу не отвечать хотя несколькими строками на письмо твое от 14 (26) апреля, полученное мною с последней почтой и доставившее мне истинное удовольствие. Благодарю тебя за медицинский совет, но вместе