Книга Caprichos. Дело об убийстве Распутина - Рина Львовна Хаустова

такова, чтобы хотя бы на короткое время полностью исключить имя дорогого племянника императора из списков причастных к исчезновению и смерти Григория Распутина. И времени у них на то, чтобы доказать невиновность Дмитрия – ровно до того времени, как в Ставке закончится совещание Генерального штаба, назначенное на 17 декабря, и государь на своем поезде отправится в Петроград, навстречу западне, расставленной другой частью заговорщиков, возглавляемой Гучковым.

И поэтому сейчас, сегодня, в пятом часу вечера 17 декабря, убийцы решают держаться рассказа об убитой Дмитрием собаке.

Им внушает оптимизм и то, что министр юстиции явно стремится поддержать их версию.

…и то, что утренний звонок от неизвестного уже сделал свое дело, и запачканный кровью ботик Распутина уже найден у перил Петрова моста.

…и то, что уже во втором часу дня этот ботик был показан старшей дочери Григория, Матрене.

…и то, что девушка сразу признала ботик отца.

И то, что группа следователей, возглавляемая прокурором следственной палаты Завадским, уже переместилась со своими розысками из центра Петрограда на окраину и рыщет теперь возле Крестовского острова, прочесывает островные рестораны и цыганские квартиры.

А Пуришкевич? Что же, до его признания еще, может быть, и дойдет. Это оборонительный план номер два. Но думать о второй линии обороны Маленькому и Дмитрию пока не хочется. Это «признание» может им пригодиться, только если сорвется задуманный ими дворцовый переворот и уцелевший император потребует ответа за совершенное преступление. И если он будет судить убийц. И не известно еще, сохранит ли Пуришкевич свое самоотверженнейшее великодушие перед угрозой судебного разбирательства.

…написав письмо императрице Александре Федоровне и твердо решив не говорить более ничего, кроме того, что уже сказано, заговорщики расстались.

Пуришкевич уехал на Варшавский вокзал.

Через несколько часов он покинет Петроград, и под однообразный перестук колес будет записывать в дневник все пережитое им накануне. Он будет первым и последним из известных властям убийц, которому беспрепятственно разрешат покинуть столицу…

Новые улики…

Потому, что спустя всего один час, после того как Пуришкевич покинет Сергиевский дворец, а великий князь Дмитрий поедет в Михайловский театр, который ему придется спешно покинуть, поскольку публика решит устроить овацию своему новому «национальному герою»…

…спустя всего один час в Ставку Верховного главнокомандующего придет телеграмма. Она придет в то самое время, как государь отдыхал после совещания и писал очередное письмо жене. Заседание Генерального штаба, на котором генерал Гурко докладывал государю о положении на фронте, закончилось неожиданно быстро (65). Что и требовалось доказать – не было никаких неотложных вопросов и никакой экстренной необходимости собирать Генеральный штаб именно на эту субботу.

Телеграмма будет содержать отчет о предварительном расследовании, предпринятом по почину министра внутренних дел Александра Дмитриевича Протопопова. Тот самый сюрприз (66), которого так опасались два друга – царственный Дмитрий и Маленький Феликс.

«В ночь с 16 на 17 декабря у дома 94 на Мойке, принадлежащего князю Юсупову, постовой городовой услышал несколько револьверных выстрелов и вскоре был приглашен в кабинет молодого князя Юсупова, где находился он сам и неизвестный, назвавшийся Пуришкевичем. Последний сказал: «Я Пуришкевич. Распутин погиб. Если ты любишь царя и Родину, то будешь молчать», – о чем городовой доложил по начальству. Произведенным сегодня с утра расследованием установлено, что кто-то из гостей Юсупова около трех часов ночи стрелял в примыкающем к дому 94 садике, имеющем вход непосредственно в кабинет князя, причем слышен был крик человеческий и затем отъезд мотора. Стрелявший был в военно-полевой форме. При ближайшем осмотре на снегу садика найдены следы крови. При расспросах у градоначальника молодой князь показал, что в ту ночь у него была пирушка, но Распутина не было, а стрелял великий князь Дмитрий Павлович в дворовую собаку. Труп собаки обнаружился зарытым в снегу.

Расследованием на месте жительства Распутина на Гороховой, 64 дознано: 16 декабря в девять часов вечера Распутин отпустил, как это он обычно делал, бывшую при нем на квартире охрану и мотор, заявив, что больше сегодня не выйдет, а будет спать. Опросом прислуги и домового дворника установлено, что с 12 с половиной ночи к дому подъехал большой, крытый парусиной мотор, в котором был неизвестный и шофер. Неизвестный прошел черным ходом в квартиру Распутина, где последний, по-видимому, его поджидал, так как встретил как старого знакомого и вскоре вместе с ним тем же ходом вышел на улицу, сел в мотор и поехал по направлению Морской.

До сих пор Распутин домой не возвращался и принятыми мерами не разыскан. Есть много оснований полагать, что он убит был в саду Юсуповых, а тело вывезено за город и скрыто… К следствию не приступлено за отсутствием объекта преступления, а расследование в порядке 23 статьи Военного положения поручено генералу для поручений Попову. По получении новых данных буду телеграфировать дополнительно».

И почти одновременно в Царскую ставку пришла еще одна телеграмма.

Телеграмма от императрицы Александры Федоровны. Она была коротка, но многозначительна. «Мы еще надеемся на Божье милосердие. Замешаны Феликс и Дмитрий».

А вдогонку телеграмме в Ставку летит письмо, которое разъясняет причину абсолютной убежденности государыни в том, что убийцы – именно Дмитрий и Феликс. В своем письме государыня Александра Федоровна коротко повторяет то, что уже известно государю, и добавляет к уже известному основную, уличающую убийц деталь. «Вчера Анна видела Его, и он ей сказал, что Феликс просил Его приехать к нему ночью, что за Ним заедет автомобиль, чтоб он мог повидать Ирину. Автомобиль заехал за ним, военный автомобиль… и он уехал. Феликс утверждает, будто Он не являлся в дом и никогда не звал Его… Это, по-видимому, была западня».

Это был еще один сюрприз от Григория Распутина.

Как только начались опросы свидетелей, выяснилось, что обещание, данное Феликсу, – отпустить охрану и никому не говорить, куда он собирается отправиться ночью, Григорий Распутин выполнил лишь наполовину. Как покажут свидетели, накануне ночного визита он был взволнован и возбужден. Он предчувствовал возможность западни и заранее побеспокоился о том, чтобы после его смерти или исчезновения семья государя знала, где и среди кого искать виновников его гибели. И о своем намерении отправиться в гости именно к Маленькому, он сообщил сразу нескольким своим друзьям. О ночном визите к Феликсу знали его старшая дочка, его племянница, Анна Вырубова, Мария Головина (67).

Выяснилось, что Катя, дальняя родственница Распутина, которая помогала ему вести хозяйство, своими глазами, в щель кухонной занавески, видела человека, который пришел за Григорием в ту ночь. Она узнала его. Это был князь Феликс