Книга Айса. Незваные гости - Антон Ферт

Или вообще не вынесет… Так и будет мотать, пока не сбросит с водопада…

И мне вроде было раньше одновременно и страшно – и покойно так плыть… Было хорошо! И немного грустно – оттого, что поделать ничего не мог.

Но в целом – я лежал на дне, понимаете, покойно. Как труп…

Викинги – они трупы в лодках пускали, вы знаете. Поджигали их. Вот, я был как труп в этой своей лодке…

А сейчас я как будто… не знаю, прозрел! Или нет. Ожил?..

В общем, я увидел, что у меня под банкой лежит якорь… И я вот думаю… Я же могу!..

Могу, да?..

Герр Эдвард, я же… могу?..

Якорь?..

Хотя страшно… Да и надо ли…

Ну брошу если…

Что мне делать-то потом со своей свободой?..

Томас оторвался от молока и посмотрел на напарника с такой сильной надежной, будто Эдвард сейчас одним словом или действием развеет все его сомнения.

Укажет путь.

Даст правильное решение в его ситуации.

Эдвард медленно перевел глаза с парочки на Томаса. Сконцентрировался.

– Хуебой, Томас, – сказал он зло. – Я твоего медвежачьего не понимаю вообще. Какой еще, блять, поток? Какая, нахуй, лодка?.. Мы в Нанте, сидим в кафе, и ты пьешь хреново коровье молоко и жуешь чертов хлеб с маслом!

Есть сегодня. Есть сейчас. Кайфуй!..

А завтра… С черта ты вообще думаешь об этом, а? Ты – думаешь!.. Знай свое место – и коси-коси-коси. Тебе «Зензё» почто на Испытании дали? Чтобы косил и не думал! Ты коса, инструмент… А размышления – оставь другим.

// В айсе утрируют и обесценивают.

Томас открыл рот и ошеломленно огляделся. Почесал бляшку на щеке, нахмурился.

Эдвард звучал убедительно – впрочем, как и всегда.

Наверное, он прав?..

Вдруг действительно все так очевидно? Вся лихорадка и смущение души Томаса произошли оттого, что он начал думать…

И в итоге думы завели его в дремучие джунгли, из которых он никак не выберется уже которые сутки.

Вот же: перед ним теплое молоко и тосты с маслом. На востоке ждет Марила. Свою работу они делают хорошо – поймали две взрослые сферы.

Все идет замечательно – так чего он усложняет? Высосал, как говорится, проблему из пальца.

Все верно.

Есть сегодня. Есть сейчас.

А завтра?

О завтрашнем дне он подумает завтра…

Простые слова – но Томас успокоился, дрожь поутихла.

Он пожал плечами – будто одним этим жестом сбрасывал давящую тревожность – и взялся за последний бутерброд.

Все-таки Эдвард – гений.

Эдвард усмехнулся и поднял недоеденный круассан.

– Хоть ты выглядишь, как старик, Томас, – сказал он, – но это не значит, что ты реальный старик. Тебе всего двадцать пять! И ты глуп. Не забывай об этом, когда смотришься в зеркало… Да и к слову, поумнеть тебе вообще не грозит. Возраст в принципе не повод взрослеть…

Собственная сентенция хлестнула бумерангом: напомнила Эдварду о словах матери.

Ему нужно повзрослеть. Срочно. Показать, что он настоящий мужчина – а не ребенок-переросток в облачных штанишках…

Эдвард словно наяву увидел презрительную полуулыбку мамы. Дым ее сигареты. Как она сидела перед ним самодовольная и расфуфыренная.

Взгляд сверху вниз.

И на него снова накатило.

Настроение враз испортилось, аппетит пропал. Зачесалось все тело.

Он сжал челюсти – и с силой бросил задницу круассана на тарелку.

Вишневые кишки и внутренности расплескались по всей столешнице. Эдвард раздраженно вздохнул и затер большим пальцем левой руки ладонь правой.

Прикрыл глаза.

Очень захотелось что-нибудь сломать или разрушить.

Навсегда… Чтобы исчезло.

А вообще, будь его воля: мир – такой, каким он его знает, – перестал бы сейчас существовать.

Он желает другой мир – гораздо лучше…

А этот – гори ты в аду!..

Эдвард тяжело выдохнул – и посмотрел в окно, где темная туча расползлась на все небо.

Правильно, туча, правильно…

// В айсе транслируют агрессию на окружающих.

И в этот момент со столика подростков раздалось радостное хихиканье.

Балуясь с мороженым, влюбленные измазали друг дружке нос, щеки, губы и подбородок. И теперь слизывали – не пропадать же добру. На взгляды посетителей они не обращали внимания.

Парень явно целился в треугольник родинок на щеке девушки…

– Так… – сказал Эдвард. – Томас, дальше ты едешь один.

Томас поперхнулся.

– У меня появилось неотложное дело.

– Боже упаси… Опять?! Герр Эдвард, вы куда?! А я… А если сферы?..

– Они связаны, не сбегут. – Эдвард внимательно следил за молодыми французами. – А если проснутся… Да нет, глупости! Я им вкачал – не пожалел. Всего-то осталось перебраться на лодку – а там уже Уа. Завтра будешь на месте.

Челюсть Томаса упала – Эдвард не шутил.

– Но!.. Я даже не знаю, как и куда плыть! Я же не умею водить лодку! Я же только что об этом говорил!..

– Научишься… – ответил Эдвард. – Бери пример с других. Это суть жизни, Томас… Никто не рождается сильным… Ими становятся... Тебе покажут в доке.

Подростки подозвали официантку и расплатились.

– Это!.. – Томас был на грани паники. – Герр Эдвард, а Крещение?! Как же оно без вас?!

– Я успею. – Эдвард поднялся.

– Герр Эдвард!.. – вскричал Томас. – Я же утону! Ну как вы можете?.. Вы меня бросаете!

// В айсе бросают.

На них обратили внимание, повернули головы. Эдвард наклонился и впился глазами в Томаса. Зашептал:

– Томас… Я все могу, ты понял? А ты, если жить хочешь, – не утонешь. По твоим же словам, ты и так труп – чего тебе будет, а?.. Но если утонешь – я тебя в морской пучине отловлю и на кол насажу, ясно? Ты меня понял?

Эдвард дождался кивка – а затем бросил на заляпанную сиропом столешницу сорок евро. Вслед влюбленным вышел из кафе.

За окном заморосил мелкий дождик. Томаса начало трясти. Он прикрыл лицо.

Он остался совсем один.