Книга Орудие богов - Талбот Мэнди

Обладая определенной смелостью, Сэмсон собирался послать карту эксперту. Вот только он терпеть не мог экспертов – они вечно помешаны на том, чтобы доказывать свои собственные теории. Да и поздно было получать квалифицированное мнение насчет карты. Самое мудрое действие на тот момент – молчать и продолжать раскопки, даже если эта операция, например, разрушит старинные межевые столбы по ту сторону реки.

И он, разумеется, не мог отказаться официально признать этот брак и записать имя, происхождение и титул первой жены магараджи. Не мог он и устраниться, так как Ясмини намеревалась объединить свадьбу и коронацию в единый праздник. Вместо двух безрассудных затрат совершится только одна. Невозможно не одобрить такой экономический прогресс. Сэмсону придется явиться лично, улыбаться, сделать ценный подарок (разумеется, оплаченный властями!) и произнести соответствующую речь.

Одно было утешение у Сэмсона в этой ситуации. Было бы не легче, рассуждал он, выговорить должные слова на церемонии коронации, а особенно соответственным людям, если бы эти сокровища уже были вырыты и уложены в сундуки индийских властей. После определенного рода сговора язык неуютно чувствует себя за щекой.

Однако Сиалпур куда больше был занят подготовкой к коронации-свадьбе, чем раскопками Сэмсона. Ясмини ежедневно поднималась на крышу своего дворца поглядеть, как деревья склоняются то туда, то сюда, по мере того, как из-под них вынимали почву. И Том Трайп, стоя на посту на бастионе форта, чтобы проследить за вывозом определенных предметов перед тем, как англичане удалятся оттуда окончательным маршем, а люди магараджи промаршируют внутрь, тоже наблюдал гибель деревьев. Точно так же мог ее видеть и Дик Блейн в тот день, когда он привел нескольких рабочих и замуровал вход в тоннель на холме цементным раствором, чтобы предотвратить воровство, а после ругал себя за то, что по-глупому замуровал внутри тоннеля свою корзину с завтраком, не говоря уже о бутылках с водой, принадлежащих рабочим, и кое-что из их еды и инструментов. Но больше никто в Сиалпуре не обратил особого внимания на раскопки Сэмсона, и никто не заботился об изыскательских работах Дика.

Каждый магараджа старается сделать церемонии своей коронации и своей свадьбы как можно грандиознее и пышнее, чтобы они запомнились больше, чем что бы то ни было другое в истории, и находится множество людей, в интересах которых его поощрять и помогать ему в этом; например, ростовщики. Но у Ютирупы были не только две церемонии, объединенные в одну, у него была еще Ясмини, чтобы давать мудрые советы. Приготовления заставляли браминов задерживать дыхание; а ведь они привыкли к настоящим оргиям.

Раз или два Тесс пыталась сдержать Ясмини, но та и слушать не хотела:

– А что ты от нас хочешь? Чтобы мы вкладывали деньги под восемь процентов, и богатые купцы могли увеличить свой капитал, или чтобы мы построили приют, где Бимбу, Умра и Пинга смогут жить в праздности и предаваться веселью?

– Бимбу, Умру и Пингу можно устроить на работу, – возражала Тесс. – А что до веселья, они смеются над такими неподходящими вещами. Надо их научить, что такое настоящий юмор.

– Разве они не работали? – удивилась Ясмини. – Неужели хоть один человек входил к тебе в дом в твое отсутствие или кто-то наблюдал за тобой так, чтобы ты знала? Неужели кто-то другой мог делать это лучше? Разве не надо выполнять такую работу? А что до юмора – разве они не наслаждались, выполняя поручения? Разве для их ушей это не было более приятной историей, чем то, что исполняет рассказчик на углу, потому что они рассказали себе ее сами и принимали в ней участие?

– Ты меня не убедишь, – настаивала Тесс. – Есть масса учреждений, какие ты и твой муж могли бы основать на те деньги, которые вы собираетесь потратить на церемонию, и они принесли бы пользу.

– Учреждения? – Глаза Ясмини вспыхнули синим пламенем негодования. – В этой стране были учреждения, до того как пришли англичане, и нам нужно заняться ими прежде, чем мы откроем новые. Люди любили танцевать под деревьями при лунном свете. Разве сейчас они это делают? Правда, они, бывало, умирали от голода в тяжелые годы, но в хорошие времена делались слишком упитанными. Англичане это изменили. Но я бы вернула веселье и радость, если бы смогла, те, которые были уничтожены слишком большим количеством учреждений!

– Ты предпочла бы увидеть Бимбу, Умру и Пингу счастливыми, чем процветающими и хорошо одетыми?

– А ты? Подожди, скоро ты увидишь их хорошо одетыми!

С браминами начались бесконечные перестановки. Было известно, что Ютирупа склонен к вере сикхов – либеральной форме религии, одно время она подвергалась гонениям, как протестантизм в Европе. Открыто жениться на женщине, у которой нет касты, как у Ясмини, из-за того, что она дочь иностранки, – в глазах брамина это было такое же оскорбление, какое нанес им отец Ясмини, переплыв «кали пани» (океан) и женившись за границей. Тем самым он бросил им вызов. И брамины потребовали обряда очищения, требовавшего ошеломляющего количества денег. Угроза Ютирупы провести в Раджпутане реформистское движение все-таки заставила их посмотреть на вещи более трезво, и они пошли на компромисс, договорившись, что общественность не поставят в известность о том, сколько деталей церемонии будет опущено.

Целую неделю перед церемонией люди пировали на улицах. Повсюду расставили столы, и всякий желающий мог бесплатно есть, сколько душе угодно. К вечеру улицы освещались разноцветными огнями, сверкали и гремели фейерверки на фоне бархатного неба, придавая минутное великолепие деревьям и вершинам храмов.

Можно было наблюдать небольшие процессии принцев, приезжающих к великому дню издалека на слонах, нагруженных дарами. Ежедневно прибывали гости, не работал никто, кроме тех, кто призван был облегчить жизнь остальным, – они-то трудились сверхурочно.

Только одно обычное зрелище отсутствовало. Ютирупа не пожелал устроить борьбу между дикими животными на арене, что составляло основную часть развлечений для публики при Гангадхаре. Зато демонстрировали борьбу между людьми, какой никогда еще не видел Сиалпур; лучшие борцы из отдаленных частей Индии прибыли бороться за призы. По вечерам выступали танцовщицы, акробаты, дрессированные животные. И конечно, ежедневно устраивались петушиные бои.

Когда, наконец, наступил великий день, город казался полным слонов. Этими чудовищами было занято все свободное пространство, и многие погонщики жаловались, что их животных не кормят достаточно. Ежедневное купание слонов в реке было таким зрелищем, что стоило проехать всю Индию, чтобы его увидеть. Кроме того, всегда имелась возможность увидеть волнующий спектакль, если какая-нибудь лошадь пугалась слонов.

В своем большом дворце Ютирупа целыми днями пировал и развлекал вельмож – частично и ночами тоже. Большая часть царских развлечений была скрыта от широкой публики. Патали, например, огорченная падением Гангадхары, в поисках нового поля для деятельности, устраивала представления в кругу обученных ею девиц, которые не рискнула бы повторить при большом количестве народа.

Ясмини оставалась в своем дворце. Она тоже занималась устройством развлечений. На праздник приехало около десятка жен принцев из дальних штатов, не говоря уже о женах местных магнатов. Но сама она не выходила за пределы дворца, пока не наступила ночь кануна полнолуния – за день до церемонии.