Книга Актер. Часть 3, 4 - Юлия Кова

 — И ты думаешь, что это не случайно? — Домбровский, который начал нервничать, выдвинул ящик стола, поискал сигареты.

 — Да нет, я не думаю, Максим Валентинович, а уже точно знаю, что никаким «случайно» здесь и не пахнет, — позволил себе усмехнуться «следак». — Я, прежде чем вам звонить, отправил одного из своих бойцов в местное отделение полиции, чтобы тот поинтересовался записями с камеры. Там и выяснилось, что вчера ночью двое каких-то умников в балаклавах развернули эту камеру фокусом к бакам. Ребята в отделении полиции клянутся, что здесь так местное юношество развлекается — просто неподалеку есть школа. Но по факту мы имеем, что записей относительно того, подходил ли Одинцов к «Ауди» или не подходил, нет. Но меня вот что больше насторожило, — следователь помолчал. — Утром, как вы помните, прошел сильный дождь. И рядом с тем местом, где Одинцов оставил машину, есть совсем небольшой участок голой земли. Так вот, на этом-то пятачке из-за влажности почвы до сих пор видны следы обуви. Как будто кто-то в ботинках размера так сорок третьего, огибая кусты сирени, по земле к «Ауди» шел. Отсюда вопрос: Олег у вас в чем, простите, на работу ходит?

 — Пиджак, брюки, рубашка. Костюмные туфли.

 — Вот и тут, судя по наличию каблука и узкого носа, прошлись в мужских туфлях. Но за два метра до автомобиля эти следы стерты, как будто кто-то подошвой обуви по земле взад-вперед поводил. И при этом на левом боку у «Ауди» смазаны пыль и дорожная грязь. Так бывает, когда кто-то полой пиджака бок машины случайно «протер». Или когда кто-то вдруг отшатнулся к машине. Одинцов ведь ростом с меня?

 Домбровский на секунду задумался:

 — Да. — Затем крутанул колесиком зажигалки.

 — Вот это-то я и держал в голове. И для начала точно так же постарался «случайно приложиться» боком к этой отметине. Но она как-то уж очень вверх смазана. И возникла у меня одна мысль... Если предположить, что Одинцов попытался занять позицию спиной к «Ауди» и при этом завел руку назад, чтобы достать оружие, то траектория взмаха или, лучше сказать, движения полы пиджака почти полностью совпадет с границами этой отметины. Снизу след четко виден, сверху он легче. И еще, — следователь опять помолчал. — Вы просили меня просмотреть записи с камер, установленных на станциях метро, близких к дому Олега? Так вот, мой специалист утверждает, что в метрополитен Одинцов не входил. А отсюда выстраиваются следующие выводы.

 Одинцов или действительно под раздачу попал — а это могло произойти у его машины — или он взял такси и куда-то уехал. Или он мог дойти до автобусной остановки — а она, кстати сказать, от парковки всего в трех кварталах — и, опять же, поехать куда-то. Или, как вариант, Одинцов мог сесть в чей-то автомобиль и на нем куда-то отправиться. Но вообще ситуация непривычная, — заключил следователь. — И я не про то, что у нас сотрудник пропал. Я про то, что здесь нет НИКАКИХ следов, кроме отпечатков подошв, отметины на дверце «Ауди» и кем-то скрученной камеры. Больше того, пока я с «Ауди» разбирался, другой мой боец успел местный контингент опросить, взяв для начала в раскрутку собачников и пару местных автолюбителей, которые держат свои машины под боком у «Ауди». Мол, не подходил ли с утра к «Ауди» наш парень в очках и с портфелем? Но никто ничего не видел и ничего не знает. Только так не бывает, люди не испаряются ни того, ни с сего! А здесь такая картина, что за два метра до «Ауди» Одинцова буквально «стирали». И я бы эту ситуацию раскрутил до конца. В ней для меня слишком много неясного, — припечатал следователь.

 Домбровский стиснул челюсти, потом резко выдохнул дым сигареты:

 — Виктор?

 — Да, Максим Валентинович?

 — Ты мне не сказал: ты людей у квартиры Олега расставил?

 — А это было самое первое, что я вообще сделал, — слегка обиделся Виктор. — Там сейчас двое, это... — он назвал фамилии тех людей, которых Домбровский очень неплохо знал. — И кстати, наша ведомственная «скорая» у Одинцовых тоже уже была. Забрали в больницу отца Олега, у него приступ.

 — Понятно, — помолчав, Домбровский одним движением ввинтил «бычок» в пепельницу. — Спасибо.

 — Не за что. Так мне продолжать раскручивать историю с исчезновением Одинцова? — поинтересовался «следак».

 — Нет. — («Просто камерно здесь уже не получится...») — Возвращайся в контору. И последняя просьба к тебе: кто бы что бы тебе ни сказал, не снимай наблюдение за квартирой Олега. Можешь считать это моей личной просьбой.

 — Есть.

 Домбровский медленно опустил трубку, потер лоб и щеки. Затем перевел взгляд на свои дрожащие пальцы. Прямо в сердце ногой неожиданно пнула дикая боль. Да еще как пнула! Впрочем, это, скорей, был страх, а не боль. Неимоверный, пронзительный — за человека, с которым ты проработал бок о бок, которому ты доверял, который попал в неизвестно какую историю, может быть, в чьи-то клещи, и который сейчас находился неведомо где.

 Словно пытаясь взять эмоции под контроль, Домбровский мотнул головой, прижал к уху трубку и набрал номер генерального директора НЦБ Интерпол.

 — Привет, Макс. Ну, чем порадуешь? — довольно весело отозвался тот, потому что у него было хорошее настроение. Во-первых, вчера родилась внучка. Во-вторых, от весенней простуды выздоровела жена, и теперь внучку можно привезти к ним. Или самим к ней выбраться.

 — У нас форс-мажор, — сходу убил этот настрой Домбровский. — Могу зайти к вам прямо сейчас?

 — Макс, не пугай. Что случилось?

 — Не по телефону. Долго. Есть детали.

 — Ну хорошо, заходи.

 Домбровский тяжело поднялся со стула и пошел к двери.

 В свой кабинет он вернется через тридцать минут. Так же тяжело опустившись за стол, он невидящими глазами будет смотреть в пространство и ничего не видеть.

 «— Макс, пока ситуация с твоим референтом не выяснится, ты отстранен. Нет, не уволен, — глядя на то, как дернулся Домбровский, чуть дружелюбнее пояснил генеральный, — а отстранен от оперативной работы.

 — Но...

 — Макс.

 — Но!

 — Максим Валентинович! Не зарывайся. Ты правила знаешь? А раз знаешь, то и не выеживайся.

 — Ты ни черта не понимаешь, это — мой сотрудник! Я этого парня сам в наше дело втащил, а теперь ты мне говоришь, чтобы я...

 Генеральный в ответ треснул кулаком по столу.

 — Отстранен. До выяснения всех обстоятельств, — он сказал, как отрезал. — Хочешь, — главный устало откинулся на спинку кресла и снизил тон, — посиди сейчас дома, хочешь — на дачу съезди. Можешь рассматривать это как отпуск, но чтобы ты за сегодня сдал мне все незаконченные дела и пошел В ЭТОТ ОТПУСК. Ситуацию с Одинцовым я беру под свой личный контроль... И нечего на меня тут глазами сверкать! — обозлился он. — А когда мы расследование закончим и либо Олега найдем, либо ситуацию с его отсутствием полностью выясним, то ты либо вернешься сюда, либо... — главный пожал плечами и отвел глаза.