Книга Плохие девочки не плачут. Книга 2 - Валерия Ангелос

— И это запрещено? — задумчиво спрашивает он.

— Думаю, вы знаете ответ.

— Вы влюблены в Валлеберга? — следует новый вопрос.

— Я влюблена, — уклоняюсь от прямого ответа.

— В этом предложении чего-то не хватает. Быть может, имени? — не сдается красавец.

— Кажется, «Улисс» легче для понимания, чем женское сердце. Уверена, вы знаете. Вы ежедневно покоряете сердца, не так ли?

— Легкие победы не приносят удовольствия.

— Как сказать.

Понимаю, флирт перетекает в опасные плоскости, надо притормозить, сбавить темп.

— Поступки говорят громче слов. Что если я заберу вас на край света и осуществлю все ваши желания?

— Давайте начнем с Бали и Бугатти Вейрон?

Не умею остановиться в нужный момент.

— Организую сегодня.

— Минут десять до полуночи… не думаю, что вы сдержите обещание.

Господи, это ужасно нелепо. Удивительно, с незнакомцем оказывается намного легче общаться, чем с человеком, для которого мне жизни не жалко.

— Могу позвонить одному парню, и он забронирует Бали, могу позвонить другому — разберется с авто. Только назовите цвет, — искушает мою сомнительную добродетель.

— Звучит мило, но я пас.

Завязывай, Лора.

— Вы мне не доверяете.

— Я никому не доверяю.

Не расстраивайся, парень. Проблема не в тебе, а во мне.

— Попробуйте.

— В прошлый раз мое доверие обернулось долгом, бандитами и рабством. Я не настолько самоубийца.

Пользуясь случаем, передаю привет моему сволочному жениху.

— Как на счет свидания?

— Все мои свидания забронированы.

— Валленбергом?

— Будто читаете мои мысли. Вы волшебник?

«Завязывай», — настоятельно требует внутренний голос.

— Вы не можете питать к нему симпатии.

— Приходится.

— Не выглядит оптимистично.

— Выглядит, как есть в реальности.

«Кончай откровенничать, идиотка», — сигнализирует инстинкт самосохранения.

— Так близко, но все ещё далеко.

Незнакомец обнимает меня по-настоящему, притягивает близко, чересчур близко и ласково.

— Вам бы лучше, — пробую оттолкнуть его, но…

Кого я пытаюсь обмануть? Мне не хватает этой нежности, пусть и от постороннего человека, от кого угодно. Я устала, жажду спокойствия, передышки, тайм-аута.

— Вам холодно, считайте меня теплым одеялом. Я не позволю вам замерзнуть, — обещает он.

Понимаю — это неправильно, не должно происходить. Понимаю и не делаю ничего, только говорю:

— Я вижу вас впервые в жизни. Уберите руки.

— Простите. Не то чтобы я обнимал каждую девушку, которую встречаю…

Он делает движение, чтобы отстраниться, но уже слишком поздно.

— Какой сюрприз! — восклицает Сильвия. — Баронесса, вы развлекаетесь в чудесной компании.

Поворачиваюсь, осознаю, все действительно плохо. Хуже не бывает. Госпожа Валленберг не одна, вместе с ней еще несколько человек, и побледневшая физиономия Андрея маячит за их спинами.

Очередная ловушка? Капкан для наивной идиотки.

«You’ve screwed up», (Облажалась) — подводит итог внутренний голос и выключается из эфира.

— Большое спасибо! — вкладываю весь накопившийся гнев, обжигаю незнакомца ненавидящим взглядом, еле сдерживаю себя, чтобы не расцарапать ногтями его ангельское личико.

— Лора, я не… — он выглядит смущенным, будто совсем не рассчитывал на подобный исход и абсолютно не виноват в происшедшем.

Стечение обстоятельств? Случайность? Новая уловка?

Нет желания выяснять. Быстрее бежать, спрятаться, если только это поможет.

Господи, только бы помогло.

***

Решение запереться в кабинете фон Вейганда казалось вполне закономерным. Где он станет искать в последнюю очередь? Впрочем, с учетом камер наблюдения, которые здесь наверняка расставлены повсюду, мои шансы равны нулю.

Не можешь бить, вы*бывайся до последнего.

Закрываю дверь изнутри, подтягиваю близстоящий комод для дополнительной блокировки прохода, рискуя заработать межпозвоночную грыжу.

Скажете, сгущаю краски? Однажды он застал меня в дружеских объятьях Леонида. Но тогда все было не настолько серьезно. Невинная сказка, романтичный шеф-монтажник.

Что имеем теперь? Суровая реальность. Всемогущий садист, жаждущий подходящего повода для расправы, кайфующий от вида истерзанной и униженной жертвы.

Уверена, его милая женушка динамично опишет ситуацию, укажет незаинтересованных свидетелей, а сутенеру останется только юлить и сетовать «не досмотрел». Для пущей достоверности заценят видеозапись, на которой я тупо улыбаюсь и не спешу вырываться из лап очаровательного незнакомца.

Прощайте, родители. Прощай, здоровая часть моей психики, если ты еще осталась.

Устала бояться, не выдерживаю высокого напряжения. Блок питания искрит, насосы горят красным. Нет резона противиться искушению, тем более набор ценителя изысканных галлюцинаций находится рядом с бутылкой абсента.

Познать истинное безумие дано лишь тем, кто по собственной воле отведал прелести запретных удовольствий. Позволил пламени порока овладеть невинным сердцем, вкусил отравленные плоды, ступил за черту табуированную, непостижимую разумом простых смертных.

Безумие чистое, горько-сладкое, освежающее ментолом и дурманящее полынью. Эликсир бессмертия, заточенный в темнице из матового стекла. Демон-искуситель, чьи сверкающие изумрудные глаза велят капитулировать, отдаться власти соблазна, испытать миг экстаза, ни с чем несравнимого блаженства.

Разъедающая терпкость пьянит, змеей обвивается вокруг шеи, но не лишает воздуха, наоборот, наполняет легкие кислородом. Раскрашивает мрачную реальность в цвет жизни. Полосует черноту зелеными всплесками.

Или мне просто хорошо, или туйон действительно работает.

Капля ведьмовского нектара на кусочек сахара. Серебром поблескивает абсентная ложечка, оттеняет чистоту напитка. Пусть горит ярче. Мне нравится на это смотреть.

Отделяюсь от мечты, расщепляю сознание, возношусь куда-то вверх и наблюдаю со стороны. Настоящая я больше ничего не понимает. Я сама теперь не понимаю, что здесь настоящее.

Заветное имя звучит на прерывистом выдохе. Ударяется о стены, отражается зигзагами в мутных водах, высекается на коже. Цепляюсь за него, стараюсь удержаться на краю пропасти, не сорваться.