Книга Джулия. Сияние жизни - Звева Казати Модиньяни

– Ничего подобного! – услышал Франко недовольный голос матери и быстро обернулся.

Синьора Вассалли стояла перед ним в белой ночной рубашке до пят и была похожа на маленькую девочку.

– Мамочка, как ты? – радостно обнял ее Франко.

– Здесь все ненастоящее, ты знал об этом?

– Нет, не знал, но я тебе верю, – счастливо улыбаясь, ответил Франко.

– Цветы искусственные, небо нарисованное, замок Лазурного принца есть, а самого его я так и не видела, – капризно продолжала синьора Вассалли. – Нет, я ждала от тебя не такого подарка ко дню рождения.

– Прости, следующий раз придумаю что-нибудь получше. – Франко бережно обнял мать за плечи и повел к выходу.

– Подожди! – Серена Вассалли вдруг резко остановилась. – Я не уйду отсюда без Марисоль. Она такая милая, добрая, красивая и, главное, настоящая. Она мне очень-очень нравится.

Франко беспомощно обернулся. Жена его старшего брата Марисоль стояла между двумя агентами Антонеллы Роги и смотрела на него ясным взглядом своих удивительно красивых глаз.

Глава 50

– А теперь расскажите, синьора Роги, как вам удалось провернуть это дельце, – с издевкой в голосе попросил Микеле Д'Амико.

Антонелла вставила сигарету в мундштук, закурила и выпустила облако дыма в лицо полицейского. Лицо ее выражало презрение.

– Не собираюсь я вам ничего рассказывать, – с вызовом заявила она. – Мое агентство существует на легальных основаниях, а я существую на средства моих клиентов, дела которых храню в тайне.

– Боюсь, начальнику полиции не понравится, если его поднимут с постели в столь ранний час, – решил припугнуть ее Д'Амико. – Разбудив человека ни свет ни заря, можно себе и врага нажить.

– Вот и поберегите свою шкуру, – посоветовала Антонелла, выпуская очередное облако табачного дыма.

Совет был разумный. У Руты с Д'Амико рыльце тоже было в пушку. Они обязаны были сразу же сообщить в центральную о происходящем, но их остановило то, что в деле был замешан такой человек, как Вассалли. С этими шишками лучше не связываться, никогда не угадаешь, как прореагирует начальство. Может, к примеру, за излишнее рвение сослать в какой-нибудь Богом забытый городок, сколько уже было таких случаев! Д'Амико знал, что инициативный полицейский редко делает карьеру.

– Что притих, Микеле? – спросил Рута, который все это время беседовал с Франко Вассалли возле домика Красной Шапочки.

– Надо позвонить в комиссариат.

– И что сказать?

– Сказать, что синьора Серена Вассалли освобождена и находится в добром здравии.

– А где похитители?

– Похитителей и след простыл, – смущенно развел руками Д'Амико, – хотя пять минут назад я видел их собственными глазами. – Простите, – вмешался в разговор Франко, – но я только что объяснил вашему коллеге, что намереваюсь сам сообщить начальнику полиции о положении дел. Буквально через несколько часов он уже будет знать об освобождении моей матери. Вы же, как, впрочем, и я, опоздали. Когда я вошел в это помещение, с моей матерью находились медицинская сестра и охранник – оба сотрудники синьоры Роги. Вы же появились здесь и того позже. Похитители к этому времени успели сбежать, так что и выкупа-то не пришлось платить. Как вы понимаете, мне нет никакого резона вас обманывать. Я сам был бы рад увидеть этих подонков за решеткой.

Д'Амико с сомнением покачал головой.

– Я думал, такое бывает только в Палермо, – заметил он.

– В каком смысле? – Франко изобразил на своем лице удивление.

– В арифметическом. Оказывается, не в одной Сицилии дважды два равняется пяти.

Антонелла Роги, молча слушавшая разговор, весело хмыкнула.

К ним подошла Серена Вассалли, уже одетая в пушистый белый халат.

– Я хочу домой, Франко, – требовательно обратилась она к сыну.

Сын заботливо обнял ее за плечи.

– Я за тем и приехал, чтобы забрать тебя отсюда, – нежно сказал он и повел мать к выходу.

– Возьми с собой и Марисоль, – попросила старушка шепотом.

– Она уже в машине.

Когда автомобили, подняв на дороге пыль, отъехали, полицейские медленно направились к своей «Пантере».

– Не думал, что ты такой пугливый, – сказал Д'Амико. – Стоило этому денежному мешку намекнуть на свои высокие связи, ты сразу сдрейфил.

– Не говори, самому противно. Он меня словно загипнотизировал.

– Но ведь я сам видел, как люди Роги увели тех двоих, старика и второго, помоложе. И ты видел, не отпирайся. Куда они подевались?

– Пусть начальство разбирается, наше дело маленькое, – ответил Рута, садясь в машину.

– Вот уж не думал, что придется возвращаться на эти вонючие острова, – сказал Луи Фурнье.

Он стоял рядом с Франко Вассалли перед зданием обслуживания на окружной автодороге.

– Через сорок восемь часов ты сможешь навсегда забыть о Джорджтауне и Каймановых островах, даю тебе слово, – заверил его Франко, – но это дело мне некому доверить, кроме тебя. Согласен, хуже места на земле трудно сыскать, но что ты предлагаешь? Отдать отца и брата в руки полиции? Убить? Пусть уж лучше доживают свой век там.

– И не сомневайся даже, ты все правильно решил, – поспешил согласиться Луи Фурнье.

– Роги со своими ребятами довезут вас до аэропорта. Твоя задача – доставить их в Джорджтаун и передать с рук на руки тому французу, с которым я обо всем уже договорился. Он поможет им сориентироваться на новом месте.

– А блондинка, что была с твоим отцом, она не полетит? – поинтересовался Луи.

– Она агент Роги, чуть ли не лучший ее кадр. Когда я заподозрил в похищении своих дорогих родственничков, она здорово нам помогла.

– А вторая, жена твоего брата?

– Думаю, она будет только рада освободиться от своего мужа и пожить на прекрасной вилле, ухаживая за моей матерью.

Пожав на прощание руку Фурнье, Франко направился к машине. Когда он сел за руль и посмотрел в зеркало, то увидел, что его мать дремлет на заднем сиденье, склонив голову на плечо Марисоль.

Глава 51

Джулия приехала в «Фонтекьяру» вместе с Лео и привезла одежду для Джорджо. Остановив свой «Мерседес» перед домом, она увидела в манеже Марчелло. Он, не отрываясь от занятий, помахал рукой в знак приветствия. Из конюшни вышла Теа, ведя за собой Гортензию. Черное Копытце весело бежал следом за матерью.

– Правда, очаровательная парочка? – вырвалось у Джулии.

– Такая картина всегда трогает, – согласился Лео. – Мать и дитя – это самый прекрасный, самый поэтичный образ. Вспоминаю вас с Джорджо в первые месяцы. Вы были с ним одно целое, и я чувствовал себя рядом с вами лишним, даже ревновал. Мне казалось, что я вам мешаю, что мое присутствие вам в тягость.