Книга Дело о светящихся пальцах - Эрл Стенли Гарднер

– О, я понимаю, на что вы намекаете, – многозначительнокивнул доктор Кинер и язвительно улыбнулся. – И все же я должен заявить, чтоникогда не оставлял более трех таких таблеток для одновременного приема, таккак, зная психическое состояние пациентки, был особенно аккуратен в этихвопросах, и поэтому в тот вечер перед уходом я оставил ровно три таблетки.Раньше я уже предписывал ей аналогичное лекарство, которое всегда вручал лично.

– Спасибо, доктор, за весьма полезные сведения общегосвойства, – отметил Мейсон, – но все, что вы сообщили нам, сводится к тому, чтоэти три найденные таблетки идентичны тем, что вы выписывали. Но откуда вамизвестно, что это именно те три таблетки, что вы оставили ей тогда вечером, ане те, которые вы оставили, скажем, неделю назад?

– Разумеется, мне это известно.

– Каким образом?

– Я знаю это точно потому, что они были найдены в мусорнойкорзинке, а из корзинки все выбросили…

– Откуда вы знаете, что из нее все выбросили?

– Сиделка сообщила мне, что все выбросили. Такоераспоряжение я ей оставлял.

– Сами вы не выбрасывали мусор из корзинки?

– Нет.

– Тогда, доктор, вы пытаетесь давать показания, основываясьна слухах. Вы сами не хуже меня знаете это. Я спрашиваю, что вам личноизвестно. Что касается ваших заявлений о таблетках, то они могли бы оказатьсятеми, которые вы оставили для больной, чтобы она приняла вчерашним утром,позавчерашним утром или позапозавчерашним.

– Знаете, пациентка должна была бы сказать мне, если бы ейне дали лекарство, и сиделка должна была бы сообщить…

– Я веду речь, доктор, о том, что вы лично знаете. Давайтене будем рассуждать о вероятных последствиях данной ситуации, но вернемся ктому, что вам лично известно. Есть ли у вас какая-то возможность, исходя толькоиз химического состава, узнать, что пилюли были точно теми таблетками, что выоставили в тот вечер?

– Дело, разумеется, не только в химическом составе. Были идругие признаки, однако чтобы…

– Доктор, мне кажется, в данный момент мы не касаемся этихсамых признаков, – резко прервал его Гамильтон Бергер. – Вам был задан вопростолько о химическом составе пилюль, или таблеток, и о времени и месте, где онибыли обнаружены.

– Очень хорошо, – сказал доктор Кинер.

– Меня интересует еще вот какой вопрос, – продолжил Мейсон,– в четыре последних дня до смерти миссис Бейн не меняли ли вы метод лечения?

– За четыре последних дня до смерти – нет, не менял. Доэтого доза была немного посильнее. Кроме того, и я должен прямо здесь заявить,я проявлял особую осторожность в лекарственных дозировках, ибо боялся, что убольной может развиться предрасположенность к самоубийству. Вот почему ястарался никогда не давать излишнее количество пилюль, или таблеток, чтобыпациентка не могла накопить смертельную дозу. Мистер Мейсон, вы довольны моимответом?

– В определенной степени да, – согласился адвокат. – Большоевам, доктор, спасибо.

Судья Ховисон взглянул на Гамильтона Бергера:

– Сейчас 16.30, Бергер. Есть ли у вас свидетель, которого вымогли бы вызвать и который…

– Боюсь, что на полный допрос свидетеля времени нет, вашачесть, хотя, мне кажется, мы могли бы все же начать уже сегодня, так как япредвижу весьма пристрастный перекрестный допрос со стороны моего уважаемогоколлеги, который, несомненно, займет довольно-таки много времени.

– Ну что ж, это ваше право, – любезно согласился судьяХовисон.

– Тогда я попрошу вызвать мистера Натана Бейна, – деловитораспорядился Гамильтон Бергер.

Натан Бейн выступил вперед и был приведен к присяге. Сейчасон выглядел совершенно иначе, и это стало сразу же заметно, едва он появился всвидетельской ложе. Это был совсем другой Натан Бейн, чем тот, которого Мейсонвыставил в таком невыгодном свете во время процесса по делу Нелли Конуэй. Быловидно по всему, что он тщательно приготовился, был основательно натаскан иполон решимости пустить в ход, не упуская ни малейшего шанса, всю силу своегоораторского дара.

Гамильтон Бергер поднялся и подошел к свидетелю, которыйстарательно демонстрировал чувство скромного достоинства и откровеннуюискренность.

– Мистер Бейн, – задал он свой первый вопрос, – вы вдовец,муж покойной Элизабет Бейн?

– Да, сэр.

– И по условиям завещания, которое представлено для утверждения,вы не наследуете никакой части ее состояния?

– Нет, сэр. Ни единого цента.

– Вы выслушали показания Нелли Конуэй, где говорится, что вывручили ей определенные лечебные средства для передачи своей покойной жене?

– Да, сэр.

– Мистер Бейн, будьте любезны, расскажите мне и членам жюриприсяжных, и я прошу вас быть предельно откровенным с нами, обо всехобстоятельствах, связанных с этим делом.

Натан Бейн глубоко и сокрушенно вздохнул, повернулся и прямопосмотрел на членов жюри.

– Мне трудно и очень горько сознавать это, но я вынужденпризнаться, что я сам, только я сам, исключительно по собственной опрометчивойглупости, загнал себя в безысходный жизненный тупик, который закончился такнеожиданно и трагически. Я глубоко, очень глубоко сожалею о случившемся, и яготов изложить все факты, которые позволят вам, уважаемые члены жюри…

– Так излагайте их без всех этих театральных эффектов, –прервал разглагольствования Бейна Мейсон. – Ваша честь, я протестую. Этотсвидетель не излагает факты, а предлагает готовые выводы для жюри. Пусть онотвечает на прямо поставленные вопросы и излагает только факты и одни факты.

– Мистер Бейн, излагайте факты, – предложил Гамильтон Бергерс едва заметной самодовольной ухмылкой.

Натан Бейн, усиленно изображая своим видом кающегосягрешника, продолжил голосом, выражавшим глубокое сожаление и неподдельноесмирение:

– В моих отношениях с женой за последние месяцы было все,кроме счастья. Я действительно попросил Нелли Конуэй передать Элизабет четыретаблетки и присмотреть, чтобы она их приняла, но сделать это так, чтобы ниврач, ни кто-либо другой об этом не узнал.

– Что это были за таблетки? – осведомился деловым тономГамильтон Бергер.

– Их было четыре, – ответил Бейн. – Две из них – пятигранныетаблетки аспирина, две другие – снотворное.

Гамильтон Бергер, поднаторевший в юридических тонкостях истратегии судебных процессов, понизил голос до точно отмеренной дозы симпатии исочувствия, подчеркнув, что ему неприятно подвергать Натана Бейна такомусуровому испытанию, но в интересах правосудия сие необходимо.