Книга 10000 лет до нашей эры. Книга 1 - Катерина Риш

Я не могла бы объяснить Анкхарату, например, как добывать и обрабатывать металлы, как усовершенствовать его оружие или обмундирование солдат. Мое появление здесь не могло повлиять на уровень достижений целой цивилизации, не могло изменить обязательных ступеней развития человечества, хотя книги и фильмы когда-то пытались убедить меня в обратном.

Жители Нуатла со мной или без меня собирали урожай, возделывали поля деревянным плугом, редко где используя быков для этого и так же, как века тому назад, строили дома в виде пирамид из огромных блоков, которые поднимали с помощью замысловатых приспособлений и примитивных инструментов. Нет, магия не помогала им в этом. Участие жрецов обходилось дорого.

По-настоящему я оценила только те знания, которые в моем веке без труда могла получить почти каждая женщина о строении собственного тела и законах, которым оно подчинялось. Я вспомнила, кажется, все, что только знала о женском цикле и сопряженных с незащищенными отношениями опасностях.

Только однажды мое сердце пропустило несколько ударов, когда я уставилась на календарь, в котором для удобства округляла все месяцы до тридцати дней. Когда я завела его, я старалась следить за временем в принципе, чем за реакциями собственного организма. Тогда я и помыслить не могла на отношения с Анкхаратом.

Я поняла, что сильно ошиблась в вычислениях опасных дней в этом месяце. Но цикл пришел в срок, хотя и на тридцатый день. Я окончательно запуталась бы, если бы начала вести два отдельных календаря, поэтому пришлось забыть об обычном летоисчислении. Все равно оно было самообманом и не значило почти ничего в действительности. Мой календарь сократился, и только на двадцать восьмой дней я выдыхала, с облегчением принимаясь за новый месяц.

Поначалу Анкхарат не очень верил мне. Но месяцы сменяли друг друга, а я не округлялась в нужных местах, не спала больше обычного, не начинала есть за троих… Он с настороженностью ждал, хотя медленно, но верно все же успокаивался.

Бесполезно было объяснять ему про цикличность женского организма. Даже для современного мужчины эти знания чуть-чуть граничили с необъяснимой магией.

Я просила только довериться мне. Ведь он, как и я, не готов был к детям, но совершенно по другим причинам.

— Грядут перемены, — говорил Анкхарат. — А дети делают мужчину уязвимым.

— А женщина?

Он ответил не сразу. Неосознанно, погруженный в собственные безрадостные мысли, он водил рукой по моей спине. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Медленно, едва касаясь подушечками пальцев.

— Женщина делает мужчину слабым, — наконец, ответил он. — Я не могу позволить Асгейрру одержать вверх, ведь, если он узнает… Представь, что будет, если он узнает…

Вверх. Вниз. Думать совершенно невозможно, но я стараюсь.

— Узнает что? — вырывается у меня и это слишком похоже на стон. — Я твоя избранница, что он может узнать такого, чего еще не знает?

Рука опускается ниже, я выгибаюсь, помимо своей воли. В его языке нет необходимых слов для этих чувств. Эти чувства делают мужчину слабым. Он знает только это, поэтому так же молча переворачивает меня на спину и целует в губы, второй рукой помогая себе, а я выгибаюсь ему навстречу с беззвучным стоном.

Это эгоистично. Это невероятно эгоистично так мучить его. И подвергать себя и его опасности. Она явно маячит на горизонте, ведь не зря же он по-прежнему тренирует солдат и каждый вечер долго смотрит в небо, ожидая новых вестей.

Вести появляются скоро.

Еще два брата добились результатов, и теперь их осталось двое — Анкхарат и Гвембеш, чьи избранницы до сих пор не носят под сердцем детей.

Той ночью я иду против всякой логики, которой придерживалась до этого, и говорю ему, что он еще может занять девятую дорожку, еще не поздно.

Он отстраняется, ложится рядом на спину и долго рассказывает о зверствах, которые творили Львы Пустыни, когда впервые проникли в Нуатл. Объясняет, что стремлению спрятать женщин и детей Сыновей Бога на Остров, есть множество других объяснений и некоторые из них стали ему понятны только сейчас. Тех женщин, что Львы нашли в Сердце Мира, а большинство из них были из Домов Наслаждений, постигла печальная участь. Львам недосуг было разбираться с запутанными традициями Нуатла, они приняли этих женщин за жен Сыновей Бога. Он говорит об убитых детях и реках крови, а после поднимается на локте и, глядя на меня, спрашивает ровным тоном, хотя я лежу сама не своя от страха:

— Разве участие в гонках стоит этого?

Той ночью он впервые уходит от меня, и я слышу, как бьются крылья орла, отдаляясь от дома.

Наверное, именно тогда впервые до меня в полной мере дошло, через что ему пришлось переступить, чтобы ответить на мое желание. Я-то бросилась в омут с головой, я жаждала наслаждения, потому что это было естественно для моего восприятия мира. В моем мире, если мужчина и женщина хотят друг друга, они получают то, чего хотят, и причины, которые могут удержать их от этого шага, можно пересчитать по пальцам.

До меня он был свободен, как ветер. И впервые в жизни собирался повернуть против традиций и обязательств, навязанных ему общественным строем. Конечно, он не мог не явиться на ритуал Матери, сославшись на головную боль, но никто не мог заставить его дать жизнь детям, которым, по его мнению, угрожала смертельная опасность.

Но в жизнь Анкхарата ворвалась я. Он продержался гораздо дольше, в отличие от меня. Если бы я знала с самого начала, что нас ждет, разве я бы поступала иначе? Я знаю, что нет. Разве не уверяла бы его точно также, что близость не обязательно заканчивается детьми? Уверяла бы, еще как уверяла бы…

Он не сможет обеспечить мне безопасность, если начнется война. Оставайся я безликой, просто еще одной навязанной ему избранницей, ему было бы проще.

Асгейрр сразу почувствовал колебание, почувствовал готовность Анкхарата задвинуть традиции в самый дальний угол, и потому выступил с этим дурацким пари. Анкхарат не подался, хотя другие братья — да. Но Асгейрру не было дела до других.

По-настоящему Асгейрра всегда волновал только Анкхарат.

Анкхарат вспылил, только когда Асгейрр прошелся по мне и моей «недостойной крови». Этим выпадом Анкхарат и выдал себя, обнажил свою слабость перед Асгейрром, хотя до этого, должно быть, казался ему гладкой скалой без единого скола, без единого изъяна. Как и мне.

В грядущей войне Анкхарат мог бы сражаться не на жизнь, а на смерть. Его младший брат не имел над ним никакой власти.

Если бы не я.

Асгейрр разглядел даже раньше меня в словах и поступках Анкхарата то, что я, занятая собственными переживания, осознала в полной мере только сейчас.

Даже если чувствам нет названия, это не значит, что их нельзя ощущать.

Удивительно, чем может обернуться обычное желание съесть чего-нибудь сладкого…

* * *

— Это жилы животных, — сказала Зурия, протягивая мне нечто, похожее на леску бордового цвета. — А здесь раковины, — она указала на пузатые глиняные сосуды.