Книга Слезы Черной речки - Владимир Топилин

— И долго ты так думать будешь?

— А об этом знает только сам Господь Бог! Надоумит — значит, будет дело. Нет — пойдем другим путем, — задумчиво проговорил Рось.

— Да уж сбылись слова Сереги. Пойдет Андрюха в Магадан лобзиком деревья валить, — задумчиво проговорил Сашка Могила.

— Какие такие слова? — насторожился Рось.

— Да... — небрежно взмахнул рукой Сашка. — Было дело. Пригрозил Серега Андрюхе, что на зону отправит.

— Это какой такой Серега? Из аньжинеров который, кудрявый? — встрепенулся Семеныч.

— Да... Тот самый...

— Как это пригрозил? За что?

Могила стал рассказывать о конфликте, происшедшем между парнями на устье Калпы. Семеныч едва не задохнулся от негодования:

— Так это что же он, злодей, удумал месть сотворить?

— А из-за чего драка-то получилась? — спросил кто-то из мужиков.

— Да вроде как девок не поделили, — сказал Сашка.

Так это получается, Андрюха кудрявому прикладом по роже заехал, а тот ему за это пригрозил? — взорвался Сохатый.

— Выходит, что так... — растерянно проговорил Сашка.

— Вот оно что! Вот и еще один узелок развязался! Выходит, что аньжинер специально золото украл и хочет на парней свалить? — вскочил на ноги Рось. — И что же ты, ирод, раньше-то молчал?

— А я что? Я ничего... Никто и не спрашивал... — испуганно залопотал Сашка.

— Ладно уж, молчи, окаянный. Раньше надо было трястись!

— Где они?! — заревел Сохатый. — Убью гадов!

— Сегодня утром ушли в Ивановку, — сказал кто-то. Гришка вскочил с нар, схватил с вешал свои бродни и стал торопливо обуваться, более не говоря ни слова. В дорогу засобирались почти все старатели.

— Постойте, мужики, не горячитесь, — попытался образумить старателей Рось, но те его как будто не слышали.

— Молчи, Семеныч. Ты свое слово сказал. Теперь наша очередь! Они поспешно покинули друг за другом барак и растаяли в ночи. Когда за стеной утихли последние торопливые шаги, Рось троекратно перекрестился и, взяв свои бродни, прикрикнул на Сашку:

— Подгоняй лошадей. Поедем за ними. Как бы беды не было... Убьют аньжинеров в горячке...

От Петропавловского прииска до Ивановки через Степной Сисим один перегон. Расстояние — около десяти километров. Таежные золотые прииски соединяла хорошая конная тропа: ни камней, ни ям, ни колодин — хоть боком катись! Дорога для старателей знакома, мужики по ней ходили не единожды и по делам, и просто так, в гости, чай-водку пить. Знаком каждый поворот, каждый изгиб, взъем и спуск тропы. Умудренные опытом таежных переходов, мужики знали все лужи, болотники и прижимы, так что этот отрезок пути любой из ушедших в ночь мог пройти с завязанными глазами. Как ни старался Рось торопить своего Каурого, не мог их догнать.

Перед Ивановкой, за большими альпийскими полянами горел костер. Приостановив коня, Семеныч подождал отставшего Сашку, свернул с тропы и поехал на костер. Рядом с огнем, отбрасывая длинную тень, метался человеческий силуэт.

— А! Семеныч! Это ты! Зачем приехал-то? Лежал бы на нарах. Мял бока. Мы тут без тебя разберемся, узнав своих, заговорил мужик и, взяв Каурого за уздечку, пригласил старожила к костру.

— А где Гришка? Где мужики? — спешиваясь, спросил Рось.

— Дык в поселок за аньжинерами пошли, а меня тут оставили костер палить. Здесь будем допрос вести, — ответил мужик и, обращаясь к Сашке, прикрикнул: — Могила! А ну-ка топор в руки да сушинку заруби на дрова!

Рось подошел к костру и присел на колено. Глаза старожила светились тревогой. Посмотрев на спешившего с топором в руках в темноту Сашку, он перевел взгляд на танцующие языки пламени и задумчиво проговорил:

— Нехорошо все это. Не так надо было делать.

— А как? — с живостью переспросил старатель. — По нашему закону все правильно. Наши деды и отцы всегда так делали. Только так и надо. В темноте, с угрозой да с топорами в руках. При такой обстановке любой расскажет все — правду и неправда, и всю свою жизнь, и все, что было и что не было. Мы из них всю душу изымем! Пусть рассказывают, как было дело. А иначе... Тайга — закон! Медведь — хозяин!..

Семеныч молчал. Он знал, что разъяренные старатели способны на все. На своем долгом веку он видел и помнил не один самосуд, когда виновного бросали в шурф вниз головой и тут же, иной раз живого человека, закидывали камнями. Но это были старые времена, еще при царе. Тогда человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша, никто не давал какого-то отчета. Пропал человек, да и бог с ним. Может, умер в тайге, может, утонул, может, зверь изломал. На то Божья воля! Теперь же, при Советах, все изменилось. Каждый человек на учете. Власть знает о каждом сезонном рабочем, о каждом старателе на прииске. Из-за каждого смертельного случая ведется расследование, порой по нескольку дней ищут тело погибшего, после чего в архивах составляется дело. Новые времена принесли в тайгу свои законы, которые пытались искоренить пережитки прошлого и несли справедливость и равноправие. Однако старатели видели, что в противоположность этим особенностям власть принесла в тайгу кощунство, лицемерие и воровство. Любой простой смертный теперь ходил под новыми законами. И если в старые добрые времена любому вору грозила смерть, то теперь в худшем случае он мог отделаться тюрьмой. Это за простого смертного, за сезонного рабочего, труженика старателя. Мужики же хотели разобраться с людьми, принесшими в тайгу новые законы, горными инженерами, маркшейдерами. Случись что, Советы так просто это дело не оставят.

Ждали долго. Дважды Сашка подкидывал в костер сухие поленья. Дважды сворачивали самокрутки. Но вот, как будто проснувшись, громко всхрапнул Каурый, закрутил острыми кончиками ушей и, повернув голову вниз по логу, зашевелил своим бархатным носом. В темноте засветились фосфорические огоньки.

Недолго пометавшись в густом кустарнике, они быстро приблизились, и появились три неторопливо бегущие по тропе собаки. Собаки, преданно размахивая калачами хвостов, подбежали к людям. Через некоторое время снизу послышались тяжелая поступь, шумное дыхание и легкий шорох одежды. Старатели возвращались.

В толпе идущих различались три светлые фигуры. Это были Сергей, Федор и Иван, одетые в нижнее белье и сапоги. Их руки были крепко связаны за спинами. На лицах виднелись крепкие отметины старательского рукоприкладства — чернели кровоподтеки, а светлые рубахи были окраплены уже подсохшей кровью. Виновников события грубо бросили на траву неподалеку от огня.

— Вот, привели! — как будто отчитываясь перед Семенычем, грозно выдохнул Сохатый и, присаживаясь рядом со старожилом, молча потянулся в карман за кисетом.

— Вы за это ответите! — сверкнув злыми глазами, прошипел Сергей и сплюнул на землю кровавую слюну.

— Да, конечно, ответим, — спокойно согласился Гришка. — Но перед тем ответом вы ответите нам!