Книга Тайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов» - Николай Чистяков

По приезде на место начальник разведывательного отдела корпуса подполковник Аврааменко доложил, что пленный ранен в ногу и лежит в палатке. Показания давать отказывается. Из документов, изъятых у летчика, мы узнали, в какой авиационной части он служит и еще некоторые данные. Придя в палатку, мы увидели лежащего на топчане крепкого, широкоплечего немца с нагловатыми глазами. Несмотря на ранение, держался он довольно бодро.

На наш вопрос, намерен ли он давать показания, немец твердо ответил:

— Яволь!

Стали задавать вопросы: «С какого аэродрома вылетел самолет?», «С какой задачей?», «Сколько на аэродроме самолетов?», «Каких?» и т. д.

Пленный отвечал. Я записывал его показания. Вскоре мы поняли, что он вводит нас в заблуждение, давая ложные показания. Такое поведение пленного начинало раздражать допрашивающих. Ему было сказано, что если он будет продолжать лгать, то только навредит себе.

— Намерены вы рассказывать правду?

— Яволь!

И снова ложь. Наша настойчивость вызвала какое-то болезненное упрямство фашиста. В эти минуты он нас ненавидел, мы ненавидели его. Мы показали ему один из документов, изъятых у него при обыске, и попросили объяснить, что он означает. Взяв документ в руку, пленный быстрым движением скомкал его и сунул в рот, пытаясь проглотить. Но это ему не удалось. Стало совершенно ясно, что гитлеровец не даст нам правдивых показаний и дальнейший допрос бесполезен. Решили отправить его в армейский госпиталь. Так и было сделано.

В Красной Армии отношение к пленным в годы Великой Отечественной войны было самое гуманное. Разумеется, конечно, были отдельные случаи, когда бьющая через край ненависть к фашистам выливалась соответствующим образом на пленных, но это, повторяю, были лишь исключения. Нам же было хорошо известно, что гитлеровцы на допросах систематически применяли к пленным физические меры, пытки и истязания. Однако зверства врага не побуждали нас платить той же монетой и вымещать свою ненависть на беззащитном человеке, каким является военнопленный.

Я лично всегда считал, что самый лучший метод допроса — вежливое и культурное обращение, убеждение и разъяснение заблуждений пленного.

Зима 1943/44 года прошла в активной обороне. Проводились отдельные частные операции, велась разведка боем, постоянно действовали разведывательные группы с целью выявить намерения противника и захватить «языка». Не давать противнику покоя ни днем ни ночью — таков был приказ командования.

Сотрудники нашего отдела жили дружной семьей. Добросовестно выполняли свои задачи, каждый на своем участке стремился сделать как можно больше и лучше. Строго по расписанию проводились занятия по боевой и специальной подготовке. Систематически собирались на политические занятия, по очереди выступали с политинформациями. В короткие часы отдыха беседовали о литературе, читали стихи, пели песни, вспоминали годы мирной жизни, строили планы на будущее. Но длительное пребывание в обороне стало надоедать, хотелось наступать, громить врага, скорее очистить нашу Родину от фашистской нечисти. В этой обстановке два офицера штаба в один из вечеров выпили. Выйдя затем из блиндажа, один из них громко крикнул. Этот крик отозвался в лесу эхом. Он снова:

— О-го-го-го!

Эхо повторило. Понравилось. Стали кричать вдвоем. Крик услышал командующий армией генерал-лейтенант В.В.Гпаголев и приказал адъютанту узнать, в чем дело. Через некоторое время тот доложил, что кричат два подвыпивших офицера.

На следующий день мы читали приказ по штабу. Этим приказом виновные были наказаны: один понижен в должности, другому объявлен выговор. Приказ предостерегал. Больше подобных случаев не было.

Кстати о командующем армии. Генерал-лейтенант В.В.Гпаголев прибыл к нам в армию незадолго до начала наступательных боев летом 1944 года. Мы сразу почувствовали его твердую руку и скоро поняли, что это умный и волевой командарм.

Начальником штаба армии был генерал-майор М.И.Щедрин. Всегда подтянутый, требовательный и в то же время человечный, он пользовался в штабе большим авторитетом. Всех офицеров разведотдела он знал лично и относился к ним с уважением.

В начале мая 1944 года у нас случилась беда. Погиб сотрудник нашего отдела майор Николай Иванович Козлов. Смерть его была неожиданной. А произошло это так. Н.И.Козлову было поручено на самолете У-2 проверить маскировку штабов дивизий и корпусов. Часов в шесть утра он поднялся в воздух, а примерно через полтора-два часа нам сообщили о его гибели. Оказалось, что в воздухе их самолет был замечен двумя «мессершмиттами». Стервятники набросились на тихоходный самолет и расстреляли его из пулеметов. Летчик и Н.И.Козлов в нескольких местах были прошиты пулями. Долго мы вспоминали этого скромного, честного, доброго нашего товарища. Похоронили его возле деревни Красное со всеми воинскими почестями.

23 июня 1944 года началась одна из самых выдающихся в годы Великой Отечественной войны наступательных операций Красной Армии — Белорусская, под кодовым названием «Багратион». Она охватила огромную территорию — более 1000 километров по фронту, от Западной Двины до Припяти, и до 600 километров в глубину, от Днепра до Вислы и Нарева. В операции участвовали войска 1-го Прибалтийского и трех Белорусских фронтов, авиация дальнего действия, Днепровская военная флотилия и советские партизаны.

На оршанском направлении наступали войска 3-го Белорусского фронта, в состав которых входила и наша 31-я армия. Командовал в то время фронтом генерал-полковник И.Д.Черняховский.

Наша армия, действовавшая на оршанском направлении вместе с 11-й гвардейской армией под командованием генерал-лейтенанта К.Н.Галицкого, натолкнулась на сильно развитую в инженерном отношении оборону мощной группировки противника. Кроме того, на этом направлении было много естественных преград — рек, лесов и болот. В первый день операции прорвать оборону противника не удалось, и только на третий день наступление стало развиваться динамично. 27 июня 1944 года Орша была освобождена от фашистских оккупантов.

В боях за Оршу наши воины проявили стойкость и героизм. Здесь 24 июня совершил свой бессмертный подвиг рядовой 77-го гвардейского стрелкового полка Юрий Васильевич Смирнов. Будучи тяжело раненным, он попал в плен к гитлеровцам, его допрашивали с применением самых жестоких пыток, но, верный военной присяге, Юрий не ответил ни на один вопрос врага. Тогда фашистские изверги распяли героя в одном из блиндажей.

3 июля в районе восточнее Минска было окружено 105 тысяч солдат и офицеров немецкой группы армий «Центр», ликвидацией которой занималась и наша 31-я армия. В ходе боев, продолжавшихся с 5 по 11 июля, противник потерял свыше 70 тысяч убитыми, около 35 тысяч пленными, а с ними все оружие, боевую технику, снаряжение. В плен попали 12 генералов — командиров корпусов и дивизий.

В первой половине июля 1944 года войска нашего фронта освободили от немецких захватчиков города Лида и Гродно, вышли к реке Неман, с ходу форсировали ее на ряде участков и захватили плацдармы на западном берегу. Продвинувшись по территории Литвы до 135 км, они 17 августа вышли к границе Восточной Пруссии северо-западнее города Мариямполе.