Книга Жизнь графа Дмитрия Милютина - Виктор Петелин

Они сели за стол, но разговор не умолкал ни минуты.

– Я впервые видела смерть великого человека, смерть внезапную и неожиданную, как она неумолимо противоречила полноте и обаянию этого замечательного человека, который так хорошо относился ко мне, как будто мы были ровней. Это приводило меня в такой ужас, воспоминание о котором никогда не изгладится из моей души.

Эрнестина Федоровна была потрясена услышанным, ей всегда казалось, что такой красивый и замечательный император не умрет так рано, ему ведь всего пятьдесят девять лет…

– Как будто вам объявили, что умер бог, – сказал Федор Иванович, вспоминая его многочисленные попытки как-то повлиять на внешнюю политику государства Российского, недостатки, ошибки, грубые противоречия которой ему были давно известны, но граф Нессельроде оставлял ему жалкие крохи от дипломатической службы; горькая обида пронизала все состояние Федора Ивановича… Сколько усилий он тщетно предпринимал, а Нессельроде знал об этом и всеми силами мешал ему… – Ты не помнишь, Анна, сколько раз я пытался вникнуть во внешнюю политику нашего государства… Как-то я сошелся с графом Бенкендорфом, гостил в его имении и долго с ним разговаривал о внешней политике, стараясь навязать ему то, что давно приходило мне в голову… Я тогда задумал написать статью или книгу под названием «Запад и Восток» и изложить в ней свои взгляды на отношение Запада к России как к Востоку.

За двадцать шесть лет службы на Западе я многое увидел из того, что император и его окружение и не могли увидеть, а строили свою внешнюю политику, как и Александр Первый, не считаясь с государствами Запада. Победа над Наполеоном показала могущество России, ее войска, ее командующих и солдат. А времена-то изменились, Запад укреплялся, а Россия разрушалась… И виной тому ее министры и его окружение вообще…

Отец говорил медленно, как будто обдумывал на ходу свои мысли, чтобы поделиться ими со своими близкими, но потом зажигался, стал говорить все ярче и ярче… Сколько раз в последнее время Анна слышала от окружающих о светских беседах Тютчева! Как только он входил в общество, будь то бал, будь то просто товарищеская беседа, сразу вокруг него собирался тесный кружок любителей и начиналась яркая речь Тютчева… А ведь почти никто не знал из собеседников, что Тютчев – потрясающий поэт, – только в прошлом году вышла первая его книга стихотворений, по настоянию Ивана Тургенева, под руководством издателя и редактора журнала «Современник» Николая Некрасова, подписанная «Ф. Т-в». Тютчев не вступал в связь с Николаем Некрасовым, не читал его стихов, а если читал, то не принимал их. Стихи Тютчева были особенные, после Пушкина и Лермонтова Тютчев покорял своей откровенностью и правдой, личными переживаниями и теплотой…

– Помнишь, Эрнестина, как я откровенно говорил Бенкендорфу, что надо решительно менять отношение к Западу, помнишь, как после одного разговора с ним он пригласил меня к себе в имение Фаль, близ Ревеля, пригласил с такой любезной настойчивостью, что отклонить его было невозможно, и я там за несколько дней изложил все, что накопилось у меня за двадцать шесть лет службы за границей… Столько наблюдений, столько встреч, столько различных разговоров… Бенкендорф бывал во Франции, учился тамошней жандармерии, был очень близок к декабристам, а после 14 декабря предложил Николаю Первому Третье отделение по выявлению всяческого свободомыслия, но самое удивительное, он набирал в сотрудники самых умных, талантливых, неординарно мыслящих… Конечно, мною он заинтересовался после рекомендации Амалии Крюднер, сводной сестры самой царицы, но потом-то я его увлек своими размышлениями… Я сказал ему, что мы все время опираемся на трактаты Священного союза, но это давно устарело, вся западная печать пронизана пламенным, слепым, неистовым и враждебным отношением к России. Я хотел выступить посредником между этим общественным мнением и царем, в этом была суть проекта, о котором я говорил с Бенкендорфом, самым влиятельным и доверенным человеком у императора. Он рассказал императору о моих предложениях, и император благосклонно отнесся к моим предложениям, мне вернули звание камергера и вновь зачислили в Министерство иностранных дел… Но, увы, по-прежнему у императора самым умным и дельным министром считается граф Нессельроде, который больше сорока лет возглавляет это министерство, столько совершивший ошибок или прямого предательства… Мы накануне какого-то ужасного позора, вокруг императора скопилось столько подлости, глупости, низости и нелепости, а этот низкий негодяй граф Нессельроде по-прежнему у власти… Действительно, вы стояли в приемной какого-то неповторимого бога… А он просто занимал чужое место, отсюда столько ошибок и разочарований, о чем мы скоро будем сожалеть… Но все вы молоды, неопытны, все вам кажется ужасным и страшным… А потому вы Николая Павловича хороните как бога… А он, увы, не бог, а император, со всеми его удачами и невзгодами…

После обеда Анна заторопилась во дворец, Федор Иванович ушел к себе в кабинет, а Эрнестина Федоровна занялась хозяйственными делами…

Сколько уж раз Федору Ивановичу приходилось слышать о Николае Первом восторженные речи, он бывал на приемах у цесаревны Марии Николаевны, встречался у нее с высокими светскими людьми, бывал у друзей, знакомых, повсюду слышал о значительности повелений императора, а война идет кровавая и разрушительная… Наш ум, наш бедный человеческий ум захлебывается и тонет в потоках крови, столь бесполезно пролитой… Никогда еще, быть может, не происходило ничего подобного в истории мира… Держава, великая и непобедимая, сломившая совсем недавно великого полководца Наполеона и царствовавшая в мире последние годы, оказалась лишенной всех форм защиты и возможности отстоять ее… Ведь только чудо храбрости и мужества русских богатырей в Севастополе дает отпор войскам союзников, неприступным кажется Малахов курган, но сколько жертв мы понесли за это, сколько человек погибло… А ведь он, скромный чиновник Министерства иностранных дел, не раз предупреждал императора о лютой ненависти Запада к России, одно дело лицемерные слова правителей, а совсем другое общественное мнение, которое полностью контролируется печатью… Возвращение России на верный путь будет сопряжено с долгими и весьма жестокими испытаниями. Что же касается конечного исхода борьбы в пользу России…

Тютчев вспомнил, как он обрабатывал графа Бенкендорфа, который легко согласился с ним, доложил об их беседах императору, благосклонно отнесшемуся к его предложениям. Но трагедия в том, что Бенкендорф вскоре после этого свидания с ним вскоре умер, так его мысли вновь повисли в пустом пространстве, не достигнув цели… Он взялся писать статьи на тему «Запад и Восток», подписывал их псевдонимом Русский дипломат, поднялась шумиха вокруг этих статей, потому что то, что он писал, расходилось с официальной точкой зрения… А ведь он давно предвидел эту войну Запада против России… Ведь он прямо писал, что Франция никогда России не простит победу над Наполеоном… И то, что сейчас происходит, существенно напоминает 1812 год, что он предвидел задолго.

Но как трудно было жить в Петербурге, одном из наиболее приятных местожительств в Европе! Петербург – это Россия, это русский характер, это русская общительность, и как благожелательно к нему отнеслись, ведь он почти не общался в русском обществе, а тут чуть ли не каждый день он стал возвращаться домой не ранее двух часов утра, чаще всего это просто вечера, посвященные беседам.