Книга Мария Каллас - Клод Дюфрен

А в настоящий момент певицу уже ждали другие контракты: концерт в Мадриде, «Травиата» в Лиссабоне, затем, в апреле 1958 года, последовало возвращение на сцену «Ла Скала» в опере «Анна Болейн».

Нельзя сказать, что Мария без опасения возвращалась в Милан. Еще не был забыт скандал 2 января. Не прошло и четырех месяцев с тех пор, как в Риме некоторые горячие головы едва не предали певицу суду Линча! Сможет ли она еще раз противостоять разгневанной толпе? Сможет ли вновь выслушивать грязные оскорбления в свой адрес? Хотела ли Мария силой своего таланта обезоружить врагов?

Испытывала ли она желание доказать всем, что она — единственная звезда на небосклоне оперного искусства? Богиня бельканто? Как бы там ни было, но в конце первого представления гром аплодисментов и восторженные возгласы публики стали доказательством того, что она вновь покорила сердца зрителей.

Однако, как мы уже отмечали, певице никогда не удавалось до конца испытать радость: возвратившись на улицу Буонарроти, супруги Менегини увидели, что их дом был разукрашен непристойными рисунками и надписями. Кроме того, и в самом театре «Ла Скала» была не самая теплая атмосфера. Гирингелли даже не пытался скрывать свою неприязнь, которую с давних времен испытывал к Каллас. Теперь же директор театра никогда не заглядывал в ее гримерную, а когда встречал ее в коридоре, то делал вид, что знать ее не знает. Прошло немного времени, и наша тигрица выпустила когти. «Я не буду петь в «Ла Скала» до тех пор, пока театром руководит Гирингелли», — заявила Мария.

А пока, чтобы немного передохнуть в покое и тишине, прежде чем выступить на той же сцене в опере «Пират», Мария вместе с мужем укрылись от посторонних глаз в Сирмионе, где годом раньше супруги приобрели дом.

Сирмион… На самом краю полуострова, старый город отражается в водах озера Гарда, навевая воспоминания о прошедших днях. Приезжий сразу почувствует себя на краю света… при условии, что он выберет для приезда в здешние края любое время года, кроме лета, когда тихий Сирмион превращается в шумную ярмарку, где дым стоит коромыслом. Однако в ту весну 1958-го город еще предоставлял возможность передохнуть усталым путникам. Здесь Мария получила целых две недели полноценного отдыха. И эти полмесяца она провела в обществе Баттисты… Супруги еще не догадывались, что дни их совместной жизни уже сочтены. Не пройдет и года, как в их жизнь ворвется торнадо по имени Онассис. Он перевернет их судьбы. Слушая, как Мария ради собственного удовольствия играет на пианино или же работает над партитурой оперы «Пират», предчувствовал ли Баттиста, что вот-вот закончатся мгновения спокойного и тихого счастья? Мог ли он предположить, что этот единственный в мире голос навсегда умолкнет для него? Он уже заметил, что Мария больше нисколько не похожа на ту застенчивую девушку, которую однажды вечером он встретил в Вероне. Вместо того чтобы насторожиться, Баттиста упорно не желал замечать перемен.

Могла ли Мария, осваивая сложнейшую роль Имоджене с той легкостью и скоростью, которые вызывали оторопь у всех, кто видел, как она разучивала партитуру, предположить, что это был пик ее славы? Что не пройдет и нескольких месяцев, как все в ее жизни покатится в тартарары? Когда голос Каллас не сможет воспроизводить божественные звуки, потрясавшие весь оперный мир, жизнь потеряет для нее всякий смысл, а адские муки станут ее постоянными спутниками.

Однако в то время Мария еще находилась на пике своей карьеры. 19 мая на премьере оперы «Пират» она вышла на сцену «Ла Скала», настроенная как никогда по-боевому. Для этого ей пришлось мобилизовать все свои силы, поскольку Гирингелли продолжал портить ей нервы. Да и в самой труппе атмосфера была откровенно враждебной. Но мы уже знаем, что неприятности только побуждали певицу на поступки. Так, 31 мая на последнем представлении произведения Беллини в заключительной сцене, где ее героине надлежало продемонстрировать ненависть, Каллас со святым гневом, выразившимся на ее лице, устремила взгляд на директорскую ложу. Зрители, знавшие о конфликте между оперной дивой и директором «Ла Скала», вскочили со своих мест. Певица ушла за кулисы под гром оваций и приветственные возгласы, что было похоже на всенародное голосование. Аплодисменты не затихали на протяжении целых тридцати минут! Такого Гирингелли не смог снести. Он приказал опустить занавес, а его подручные стали выпроваживать зрителей из зала. Толпа восторженных поклонников Марии собралась на улице перед театром и громко приветствовала примадонну. Каллас расточала улыбки направо и налево, но всплеск народной любви не помог развеять ее сомнения. Она знала, что с каждым шагом удаляется от этого престижного театра, где получила всемирное признание. В глубине души Каллас чувствовала, что это был ее прощальный спектакль. Мария еще дважды будет выступать в «Ла Скала», но уже не в качестве примадонны. В тот раз Мария уходила из театра с камнем на сердце: с «Ла Скала» нелегко прощаться. Однако, для того чтобы остаться, ей надо было поступиться своей гордостью и согнуть спину… Можно ли представить Каллас в такой позе?

Позднее Мария так прокомментировала журналу «Лайф» причину своего отказа сотрудничать с «Ла Скала»: «Если в принимающем вас театре к напряжению от спектакля добавляются мелкие дрязги, то искусство физически и морально изживает себя. Для сохранения моего достоинства и здоровья мне не оставалось ничего другого, как покинуть «Ла Скала»».

Что же касается Гирингелли, то, не желая прослыть руководителем театра, от которого бегут актрисы, он небрежно заметил: «Примадонны приходят и уходят, а «Ла Скала» остается».

В смысле будущего он был прав, но в тот момент театр «Ла Скала» потерял больше, чем Каллас.

Итак, за исключением двух спектаклей, в которых Мария будет участвовать в «Ла Скала» в 1959 и 1962 годах, в ее жизни закончилась глава, связанная с этим театром, так же как вскоре закончится другая — с «Метрополитен-оперой» в Нью-Йорке. Пройдет несколько лет, и певицу с радостью будут встречать только в двух городах: Париже и Лондоне. Именно в Лондон и отправилась Мария после размолвки с руководством «Ла Скала». «Ковент-Гарден» праздновал свой столетний юбилей, и по этому случаю вокруг Каллас собралось целое созвездие оперных исполнителей.

В зале находились два особых зрителя: королева Елизавета и принц Филипп. Встреча двух королев, английской и оперной, прошла за кулисами в самой теплой атмосфере, несмотря на то, что Мария, скорее всего от волнения, забыла сделать обязательный реверанс.

Прошло несколько дней, и Каллас снова потрясла публику исполнением своей роли в «Травиате». Возможно, из-за того, что певица очень устала и находилась почти на грани нервного срыва, ее Виолетта никогда еще не была настолько живой и трогательной. Ни в какой другой роли Мария не выглядела столь правдиво и достоверно… И, несмотря на все изменения в распорядке дня, посещение увеселительных заведений, светских приемов и праздников, у Марии еще было впереди множество прекрасных вечеров на сценах мировых оперных театров, а армия ее поклонников продолжала прирастать новыми батальонами.

После лондонских триумфов певица наконец согласилась устроить себе отдых, в котором остро нуждалась. И вот супруги Менегини прибыли в свой дом в Сирмионе, где им предстояло провести вместе два месяца. Однако Марию уже больше не вдохновляла перспектива целыми днями играть на пианино, созерцать навевавшие меланхолию окрестности озера Гарда и наслаждаться обществом супруга. Она начала скучать. У нее из головы не выходили приятные воспоминания о веселых нью-йоркских вечеринках, когда она была в центре всеобщего внимания и ее встречали повсюду, как королеву. Ей захотелось перемен.