Книга Государственный обвинитель - Игорь Зарубин

Но Наташа никогда еще не судила некое абстрактное зло. Она судила человека. И сейчас она особенно остро начинала понимать, что для кого-то из этих семерых, сидящих на скамье подсудимых, придется просить высшей меры (при мысли об этом ее охватывал панический страх). Но это значило, что человек умрет и не поймет, почему его убили. Эти семеро только злятся, что попались. И ненавидят.

— Подсудимый Ченов, расскажите, пожалуйста, почему вы решили пойди в дом к Венцелю?

— А он врач… — лениво цедит Юм.

— Подсудимый, встаньте, когда отвечаете на вопрос, — перебивает судья.

Юм, кряхтя, поднимается:

— Вот, блин, задолбали — встань, сядь… О чем базар?

— Отвечайте на поставленный вопрос.

— Мы пошли к Венцелю, потому что он врач. Чтобы лечить Ванечку.

— Почему вы решили потребовать у Венцеля денег? — спрашивает Наташа и понимает, что вопрос плоский, по поверхности.

— А он нахапал народных денег. Пусть с людьми поделится. — Юм смотрит на остальных, и те ухмыляются.

— То есть вы считали, что Венцель заработал свои деньги нечестным путем? Так?

— Нет, он ямы копал, — хмыкает Юм.

Остальные улыбаются.

— Значит, вы считаете, что честно зарабатывают только те, кто копает ямы?

— Почему же? Ты тоже честно зарабатываешь… — смотрит на Наташу в упор Юм. И она вдруг видит, как он одними губами добавляет: — …На гроб.

Эту его артикуляцию видят остальные и теперь уже смеются открыто.

— Подсудимый, — не улавливает причины смеха судья, — обращайтесь к обвинителю на «вы».

— Вы-вы-вы, — выпаливает Юм.

Скамья подсудимых хохочет.

Даже адвокаты прячут улыбки.

Нет, Наташа проигрывает процесс. Она проигрывает его Юму…

— Клавдия Васильевна, это Клюева Наташа. — На третий или четвертый день Наташа позвонила Дежкиной. — Не оторвала вас от дела?

— Наташенька! Здравствуй, милая. Что ты! Дома у меня дел нет — сплошное развлечение. (Лен, руки помой!) Я уже давно твоего звонка ждала. Ты же обвинителем на процессе Юма? (Федь, засыпь макароны, будь добр.)

— Да. Вот как раз хотела с вами…

— А что? — встревоженно перебила Клавдия. Какие-то проблемы? Что-то неясно? (Федь, ну куда столько? Теперь воды добавь! О Господи! Погоди, я сейчас.) Так что там?

— Это у меня проблемы, Клавдия Васильевна. Они смеются.

— (Лен, руки помыла? Помоги отцу.) Прости, Наташа, что?

— Клавдия Васильевна, они смеются.

В трубке пауза. Наташа слышала, как муж Дежкиной что-то говорит, как дочь ее что-то просит, но сама Дежкина молчит.

— Это плохо, Наташенька, — наконец произнесла Дежкина. — Это очень плохо. Они ведь, знаешь, у меня тоже постоянно робин гудами прикидывались. Они так ничего и не поняли.

— Вот и я об этом…

— (Да отстаньте вы от меня! Ешьте, что хотите!) Что тут сказать, Наташа? Держись. Читай дело, там все, кажется, точно.

Легко сказать!

Наташа перечитала дело уже раз двадцать. Действительно, все ясно и просто. А процесс она проигрывала.

— Подсудимый Стукалин, расскажите нам: что с вами случилось в тот день, когда вы решили отправиться к пострадавшему Венцелю?

Ванечка встал. Но тоже весьма вальяжно.

— Да так, съел чего-то. Пузо заболело.

— Чья была идея повести вас к Венцелю?

— Юм предложил.

— Стукалин, а вы знаете, чем занимался Венцель? Я имею в виду его медицинскую специальность.

— Гинеколог, что ли.

— А чем занимается гинеколог?

Ванечка шутовски почесал затылок:

— Чё, так и говорить?

— Да, пожалуйста.

— Протестую, — встал адвокат. — Это не имеет отношения к делу.

— Протест отклонен, — сказала судья. — Очевидно, у обвинителя есть причины уточнить именно это обстоятельство. Продолжайте.

— Так мы слушаем, Стукалин, чем занимается гинеколог? — чуть поклонилась судье Наташа.

— Ну бабами занимается, — покраснел Ванечка. — То есть женскими делами.

— Правильно, он лечит женские болезни. У вас была женская болезнь? Нет. Вы знали, что Венцель вам помочь не сможет? Да. Почему же вы пошли к нему?

Ванечка пожал плечами.

— Хорошо. Теперь скажите, осматривал, ли вас врач Венцель?

— Да.

— Что он вам сказал?

— Что надо лечиться.

— Он вам выписал какие-то лекарства?

— Не-а.

— Почему?

— Не успел, — выпалил Ванечка и осекся.

— Почему не успел? — вцепилась Наташа.

— Ну, Юм его… Мы его…

— Вы или Юм?

— Вы — тоже?

— Ну… Да то есть.

— Значит, вы чувствовали себя хорошо?

— Нет… То есть ну как сказать?

— А вы знаете, что у вас за болезнь?

— Не-а…

Наташа взяла со стола справки и отнесла к столу судей:

— Это заключение тюремной больницы. Подсудимому Стукалину необходимо стационарное лечение. Болезнь серьезно запущена.

— Какая еще болезнь? — презрительно скривился Юм.

Ванечка с надеждой посмотрел на Юма.

— Это врачебная тайна, — сказала Наташа. — Но я думаю, вы знали, Ченов, что Стукалин болен.

Ванечка теперь обернулся к Наташе:

— Ну и что?

— А то, что Венцель осматривал Стукалина, он даже поставил ему диагноз. Он даже сказал, что больного нужно срочно госпитализировать… — Этого Наташа не знала, в деле этого не было. Но она видела, что попала в «десятку».

— Ничего он не говорил, — махнул рукой Юм.

— Нет, он говорил! — вдруг выкрикнул Ванечка. — Он сказал, что язва. А ты…

Юм сузил глаза, и Ванечка осекся.

— А вы, Ченов, не дали Венцелю помочь вашему другу. Вы убили его, — сказала Наташа раздельно. А чтобы Юм не успел ничего сказать, тут же переключилась на Склифосовского: — Скажите, подсудимый, за что вас избили тридцатого августа?

— Когда?

— После разбойного нападения на дом Венцеля.

— А я… Они пошли, а я споткнулся и упал…

— Очнулся — гипс, — вставил Юм.

Компания улыбнулась.

— Продолжайте, Склифосовский.

— Они все были в доме, а я не пошел…