Книга Страна аистов. Саги, сказки и хроники Пруссии - Вадим Храппа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Кёнигсберге, в доме на улице Французской, что некогда была построена прямо на дамбе через Кошачий ручей, родился Эрнст Теодор Амадей Гофман. Писатель, композитор, музыкант, дирижер, художник, карикатурист, доктор юридических наук — человек уникального дарования и романтик. До сих пор нас поражает реализм его сказочных миров.
О Гофмане можно говорить долго и красиво, но мы не будем. Достаточно просто помнить, что в 1776 году в тени стен замка Кёнигсберг, на улице, некогда заселенной беженцами-кальвинистами из католической Франции, родился Эрнст Теодор Амадей Гофман.
В этом же 1776 году в Пруссии появился на свет будущий литератор, теолог и доктор философии Кёнигсбергского университета Людвиг Реза, внесший огромный вклад в развитие литовской литературы и письменности.
Здесь стоит напомнить, что в те времена литовский язык был запрещен на своей исторической родине. Официальными языками в Литве признавались в разные времена то польский, то русский. А поскольку литовцам тоже хотелось иметь собственное печатное слово, они писали стихи и печатали их в Кёнигсберге. А потом контрабандой, преодолевая пограничные заставы, тащили книжки в Литву и там давали почитать родным и близким.
Вот так в Кёнигсберге и возникла литовская письменность. И очень Литве в этом помог Людвиг Реза, старательно печатавший все, что бы ему ни принесли литовцы. И не только печатавший, но и переводивший эти произведения на немецкий язык. Кстати, это ведь именно он перевел «Времена года» Доналициуса-Донелайтиса, чем и прославил того на весь мир.
Благодарная Литва не забыла своего благодетеля-кёнигсбержца и недавно поставила ему в сегодняшнем Калининграде памятник — в тихом сквере сохранившегося района Амалиенау.
1776 год был щедр на рождения замечательных людей. Тогда же родился профессор Кёнигсбергского университета, философ и психолог Иоганн Фридрих Гербарт, основатель педагогики — науки учить учителей.
В 1776 появился на свет Карл Фридрих Бурдах — анатом и физиолог, основавший в Кёнигсберге анатомический институт и создавший монументальный труд по работе мозга и еще большее сочинение по физиологии. Именем Бурдаха был назван один из отделов головного мозга и, естественно, одна из улиц Кёнигсберга.
Впрочем, этой чести были удостоены и все вышеперечисленные лица. Теперь, правда, эти улицы называются по-другому, И, наконец, в этом же 1776 году родилась обожаемая всей Пруссией, милая и нашему сердцу красавица королева Луиза. Ее именем была названа не только улица в Кёнигсберге, но и театр, и церковь, и школа, и площадь, и парк, и мост в Тильзите… Говорят, на вопрос: «Что Вы, мадам, любите больше всего на свете?» — она восклицала: «Только Пруссия и король! Только король и Пруссия!»
С этими словами она и отхлестала (в переносном смысле) охальника Наполеона розой по толстой морде, когда тот посмел приставать к ней с неприличными предложениями.
Много позже аллею королевы Луизы в Кёнигсберге переименовали в улицу Комсомольскую, а в кирхе ее имени теперь разместился Кукольный театр.
Королева Луиза
Вот пример того, как память земли и предметов, казалось бы, вещей бессловесных и неодушевленных, становится достоянием людской памяти. Десятилетиями власти старательно пытались уничтожить всякое упоминание об этой царственной красавице, однако не смогли стереть нежный облик королевы из сердца Пруссии. Едва ли не каждый встречный что-нибудь да слышал о ней. Кто-то пересекал границу с Литвой по мосту королевы Луизы в Тильзите. Кто-то знает, что некогда ее имя носил драматический театр.
Она считалась духовной покровительницей Пруссии. Ее здесь любили. И было за что. В июне 1807 года на трехсторонних переговорах в Тильзите, где русский император Александр, струхнув перед Наполеоном, попросту сдал Пруссию французу в обмен на сомнительный мирный договор, Луиза, видя, что ни русский монарх, ни ее супруг — король Фридрих Вильгельм III — ничего не могут противопоставить напору агрессора, попробовала вести переговоры сама. Нагловатый покоритель женских сердец отказался оставить Пруссию в покое, зато попытался приставать к красавице Луизе, требуя в качестве аванса розу в руке королевы. Говорят, Наполеон тогда впервые получил отказ в своих домоганиях.
Отвергнутый ловелас в отместку наложил на Кёнигсберг контрибуцию в 100 миллионов франков, которые город выплачивал французам почти 100 лет — до 1901 года. Вряд ли человечеству известен еще хоть один цветок, который стоил бы столько же, сколько та королевская роза.
И сегодня еще многое в Кёнигсберге напоминает об этой царственной женщине. О кирхе памяти королевы Луизы мы уже рассказывали. Кстати, напротив кирхи есть небольшая круглая площадка со скамьей. Когда-то она была любимым местом отдыха королевы. Позже кёнигсбержцы поставили там ее мраморный бюст работы Кристиана Рауха. Бюст этот, как и многие другие памятники Кёнигсберга, после Второй мировой войны исчез в неизвестном направлении.
Ротонда королевы Луизы в парке ее же имени. Фотография конца XIX века
Парк, разбитый здесь же, в былые времена, как и теперь, был чрезвычайно популярен у горожан. И как бы вы думали он назывался? Конечно, Луизенваль. Ваш покорный слуга в отроческом возрасте с большим удовольствием скатывался там на санках с горки.
Особенную прелесть этому развлечению придавал постоянный риск угодить головой в незамерзающий ручей. То же самое проделывали в парке мальчишки и сто, и двести лет назад. Мы не оговорились, именно 200 лет назад. Ведь еще до того, как это место посетила королева Луиза, парк уже назывался Луизенваль — первый владелец и основатель этого парка школьный советник Бузольт назвал его в честь своей жены Луизы.
Позже, когда парк перешел в собственность города, кёнигсбержцы решили, что парк носит имя королевы. Это казалось таким естественным. О жене школьного советника никто и не вспомнил…
Сейчас парк называется Центральный, но похоже, что имя королевы Луизы ему могут вернуть.
С 1783 года в Кёнигсберге развилась бурная театральная деятельность. В этом году была поставлена пьеса Гёте «Клавиго». В 1785-м — пьеса Шиллера «Разбойники», в 1793-м — «Дон Жуан» Моцарта, и еще через год — его же «Волшебная флейта».
Такое горячее десятилетие не могло пройти бесследно. В конце концов, театр сгорел, осиротив театралов, а таковыми тогда являлись поголовно все горожане. Однако страсть к зрелищам у кёнигсбержцев была настолько сильной, что уже через три года после пожара было отстроено новое здание театра.
