Книга Среди дикарей и пиратов - Уильям Кингстон

— Да, случилось то, чего я ожидал. Тут лежит скелет несчастного, обглоданный до костей, как и скелет лошади. Он, вероятно, взобрался наверх, чтобы оглядеться вокруг, упал и умер. На нем нет ни клочка одежды; все разнесли муравьи и птицы.

«Дай Бог, чтобы нас не постигла такая же участь», — невольно мысленно проговорил я.

Медж, оглядев окрестности, вернулся ко мне. Нам нельзя было терять времени, да мы и рады были уйти подальше от скелета несчастного и его лошади. Пороховница была пуста. Чтобы не обременять себя лишней поклажей, мы оставили и все другие вещи, за исключением моего ножа, который я положил себе в карман.

Наступил вечер; нам пришлось остановиться на ночлег в диком, уединенном месте. Пришлось укрыться под скалой, так как не было материала для постройки шалаша, чтобы защититься от резкого ветра, дувшего на высоте. Однако нам удалось собрать достаточно пороху, чтобы зажечь костер, вскипятить воды и изжарить нашу последнюю птицу. Хотя она немного попортилась, но мы оставили часть ее для завтрака на следующий день. В бутылках у нас оставалось только несколько глотков воды, а, судя по характеру страны, тянувшейся к югу, мы не скоро могли возобновить запасы. Но у нас оставались еще мясные консервы, мука и немного сухарей. Мы надеялись до окончания этих запасов дойти до местности, где можно было бы найти дичь и какие-либо фрукты. Поэтому мы не позволяли себе падать духом. Много значило сознание, что мы исполняем важную обязанность; я, в особенности, был рад, что мать и Эдит согласились не переходить через горы прежде, чем мы не узнаем пути.

Место для ночлега мы выбрали в общем удобное — довольно сухое, а благодаря тому что мы расположились под горой, мы надеялись, что не очень пострадаем от холода.

Мы помолились, поручили себя Отцу Небесному и легли спать, не ощущая страха.

ГЛАВА XII

Путешествие через горный хребет. — Мы поднимаемся все выше и выше. — Я почти изнемогаю. — Доходим до высшей точки. — Спускаемся по долине. — Наступает ночь. — Укрываемся в пещере. — Посещение динго. — Находим необыкновенное растение. — Убиваем каменного кенгуру. — Путешествие продолжается целый месяц. — Порох и дробь истрачены. — Медж поет для поддержания бодрости духа. — Найдены пастухом. — Ночь в хижине. — Доходим до стана капитана Гудсона. — Радушный прием. — Радость отца при известии, что Гарри жив. — Я захварываю. — Отец Лили. — Экспедиция под его начальством для оказания помощи нашим друзьям. — За мной ухаживает во время болезни Лили. — Я поправляюсь. — Прибытие наших. — Отец поселяется вблизи капитана Гудсона. — Медж и я покидаем морскую службу. — Мы становимся зажиточными поселенцами. — Заключение.

С тех пор как мы вступили на берег Австралии, мы не испытывали физических страданий от недостатка пищи или воды; воды было всегда достаточно, а дичи в изобилии. Но, когда мы пустились на следующий день в дальнейший путь, нас стал охватывать страх перед могущими встретиться испытаниями. Бутылки наши были пусты, запасы свежей мясной пищи уничтожены, а есть соленые консервы мы боялись из страха жажды, от которой уже начали страдать.

Перед нами все выше и выше подымались дикие, каменистые хребты гор. Но мы продолжали идти в надежде, что вскоре доберемся до вершины, откуда спустимся в более плодородную местность. Мы то шли вдоль пропастей, то спускались в каменистые долины и снова подымались на суровые вершины. Однако мы все же были уверены, что осторожная лошадь может безопасно пройти по этому пути. Может быть, мы лично могли бы пройти и по более короткому пути; но, несмотря на все испытания, мы помнили о цели нашего путешествия. Мы смотрели во все стороны в надежде увидеть траву — верный признак соседства воды.

— Я думаю, тот несчастный направлялся к северу и уже проехал эту бесплодную местность, когда погиб. Если бы она тянулась на большое пространство, он не решился бы отправиться сюда. Я надеюсь, что скоро мы найдем воду и каких-нибудь четвероногих или птиц для еды.

— Но чем вы объясняете пустоту его пороховницы? — спросил я.

— Вероятно, он побывал на юге, — ответил Медж, — и сделал неудачный набег на переселенцев; его преследовали, и он бежал в горы, не успев пополнить свои запасы. Может быть, он рассчитывал посетить нас вторично. Ну да всякие догадки бесполезны. Дело в том, что если он мог добраться до места, где умер, то мы, здоровые и сильные, можем вполне рассчитывать, что дойдем до того, где можно найти воду и пищу.

Таким образом мы поддерживали себя надеждой скоро выйти из затруднения. Но в окружающей нас местности не было ничего, что могло бы поддержать эту надежду. Впрочем, воздух, за исключением тех случаев, когда нам приходилось идти в ущелье или по узкой долине, был чистый и бодрящий, он вливал силу в наши мускулы, должен сказать, сильно напрягаемые.

Замечания Меджа были очень приятны мне.

— Вы отлично себя держите, Годфрей, — говорил он. — Я не слышал ни разу, чтобы вы ворчали; на все вы смотрите с хорошей стороны. Это лучший способ достичь успеха, я уверен в этом, хотя не всегда поступал так. А вы оставайтесь таким, юноша. Верьте всей душой в любовь Бога и в Его милосердие. Он обещал заботиться о тех, кто искренно верует в Него. Вряд ли Он станет прислушиваться к крикам людей, которые забывают Его в благополучии и счастье и обращаются к Нему с мольбой только тогда, когда они несчастны. Я часто думал об этом и старался молиться как можно усерднее именно в часы, когда мне жилось особенно хорошо и приятно.

Я согласился с Меджем и сказал, что постараюсь исполнить его совет. Мы вообще много разговаривали, когда шли рядом; но часто он шел впереди, и обоим нам приходилось думать исключительно о дороге.

Перед нами был хребет, как мы думали — самый высокий. Мы надеялись, перейдя через него, начать постепенно спускаться на равнины к югу. Мы поставили себе задачей взобраться на него до темноты так, чтобы можно было спуститься потом ниже для ночлега и найти, как мы надеялись, хотя бы воду, если не удалось бы убить птицы или какого-нибудь животного на ужин.

Мы оба стали очень молчаливы; язык у меня точно прилип к небу, и я испытывал болезненное чувство сухости в горле. Я заметил какую-то особую хрипоту в голосе Меджа и чувствовал, что и мой голос звучит как-то необычайно. Но поддаваться слабости не следовало, и мы продолжали идти, хотя с трудом. Колени у меня подкашивались, мне становилось трудно дышать, но я не хотел признаться в этом Меджу, чтобы не огорчить его.

Наконец я не выдержал. Я шел на некотором расстоянии от Меджа и внезапно почувствовал, что падаю недалеко от вершины горы, к которой мы направлялись. Медж, ничего не подозревая, продолжал идти вперед. Я следил за ним глазами, но не мог ни крикнуть, ни двинуться. Он дошел до вершины, торопливо взглянул по направлению к югу, потом снял фуражку и крикнул, размахивая ею:

— Я вижу перед собой прекрасную открытую местность. Его голос оживляюще подействовал на меня; я встал, шатаясь, и пошел к нему. Он заметил мою слабость и помог мне взобраться на вершину. Я чувствовал большое облегчение при мысли, что наше главное затруднение устранено. Медж остановился немного, чтобы рассмотреть дорожку, по которой лучше спуститься, и решил идти сейчас же по ней. Но, взглянув на меня, увидел, что я не в состоянии сделать это.