Книга Переулок капитана Лухманова - Владислав Крапивин

Появился и «официальный представитель прессы» — тощая девица с резкими движениями и большим фотоаппаратом. Это была репортер городской газеты Вероника Петушинская. Радостно поздоровалась с Миром: они давно знали друг друга. Тому пришлось рассказывать: что за соревнования, какая у них история и кто такой Лухманов. Говорил он торопливо и досадовал про себя: откуда Вероника узнала про регату? Впрочем, у газетчиков особый нюх.

Шум поутих. С проигрывателя запустили через динамик песню «Море, ты слышишь, море…». Потом убавили громкость, и Мир, ускользнув от Вероники, стал объяснять правила гонок. Вероника тут же вцепилась в Дядюшку Лира.

Правила были простые. В начале лужи толстой веревкой («тросом») отгородили участок и объявили его стартовой зоной. В зоне полагалось расположить кораблики. Они могли быть разных размеров и конструкций, только не длиннее двадцати сантиметров. Потом веревку уберут, и «пассат» направит паруса на дистанцию. Конечно, могут случиться столкновения, возникнет путаница. В этом случае разрешено использовать длинные прутья и удочки: поправлять кораблики, расцеплять их и нацеливать носом на финиш. Только не следует подталкивать вперед — это не по правилам.

Наконец кораблики оказались на воде. Некоторые притихли у берега, другие резво устремились к тросу и уткнулись в него носами. Чтобы не случилось столпотворения, Игорь Густорожский и Мир поскорее объявили старт и дернули веревку вверх…

Не все пошло гладко. Некоторые кораблики слепились бортами, другие двинулись кормой вперед. Но их капитаны без большой суеты и споров расцепили суденышки и повернули парусами к ветру. Данька Заборов послал в плавание два кораблика — собственный и Огонька. Маша следила за своей яхточкой и маленьким бригом Константина Петровича. Мак наблюдал за своим одномачтовым «Корсаром» и двухмачтовым «Севастопольцем» Чука…

Длина акватории была сорок метров. Для крохотных самодельных парусников — самая подходящая дистанция. Они резво бежали по солнечной ряби. «Гонщики» спешили за корабликами по берегам (а иногда и по воде). Шума было много, но споров почти не случалось.

Потом, через несколько минут, кораблики один за другим пересекали финиш — воображаемую линию между торчащими на берегу вехами. Хозяева подхватывали своих любимцев и гладили, как птенцов или котят. Независимо от результата.

Мак и Маша спешили отметить в списке, кто какое занял место, хотя было условлено заранее: награды получат все. Отмечать оказалось нетрудно, потому что на парусах стояли крупные номера.

К удивлению всех, первое место досталось легкому остроносому кораблику Маринки Деревянко — двоюродной сестренки Шурика. За семилетнюю победительницу радовались, и никто не завидовал.

Кораблики Дядюшки Лира (Костика Удальцова) и Чука держались рядом и пришли к финишу в первой десятке. Мир подумал, что в этом есть скрытый смысл и добрая мистика.

А Константин Петрович с удовольствием сказал:

— Не стареют наши паруса!..

Он посмотрел на синий флаг с большой буквой «Фита». Флаг трепетал на самодельном флагштоке из двух лыжных палок (мачта и стеньга)…

Первая дистанция, со всеми ее хлопотами и суетой, заняла около пятнадцати минут. А всего дистанций было назначено пять. Дальше дело пошло быстрее и слаженней. Правда, кто-то из «мелких» промочил ноги, но ему дали запасные носки. Юрик Ягодкин из Элькиного класса ухитрился плюхнуться пузом в воду, но для него отыскали теплые спортивные штаны и свитер.

Маринка Деревянко еще раз оказалась на первом месте, а потом на втором. Это обеспечивало ей несомненное чемпионство. Все веселились, только сама победительница, остроносая девочка с медными кудряшками, оставалась серьезной.

Неожиданно возникла на берегу завуч Елена Викторовна. Ее шумно приветствовали. Два «торпедоносца», Стасик Ерёмин и Мишка Дербенёв, предложили ей принять участие в очередной гонке. Даже раздобыли для нее кораблик, из запасных. Елена Викторовна отказалась и недовольно покачала головой. Но, убедившись, что «нет нарушений» и есть «взрослые представители общественности», удалилась.

Затем, словно дождавшись, когда завуч исчезнет, появился Брагич. От участия в гонках тоже отказался. Постоял у воды, сделал несколько снимков мобильником, побеседовал с Вероникой (которая из газеты), что-то одобрительно сказал Миру. Зачем-то погрозил пальцем Крылатому Эльфу и «покинул берега».

К этому сроку закончились все дистанции. Слегка утомленные участники расхватали кораблики, выстроились вдоль воды — спиной к разрушенному дому, лицом к стене, на которой высоко чернело якорное колечко. Хлопал флаг. Динамик играл: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…» Мир еще раз объяснил, что победителями считаются все — в награду за храброе участие. Только Маринке Деревянко в дипломе написали красным фломастером: «I место». Ей снова поаплодировали.

Маша принялась вызывать участников и вручать дипломы: имена были внесены в них заранее. Мир и Мак раздавали значки. Вероника щелкала аппаратом. Несколько мам и бабушек аплодировали, участники тоже. Юрик Ягодкин (тот, что плюхнулся в воду) тоненьким голосом спросил:

— А еще состоятся такие соревнования?

— Будущей весной, — объяснил Мак.

— У-у-у…

— Я вот покажу тебе «у-у»! — пообещала Юркина бабушка, стоявшая у него за спиной. — Обсохни сперва после этого раза… — И повернулась к Дядюшке Лиру, который оказался рядом: — Константин Петрович, вы меня не помните? Я Таисия Запечкина, мы в детские годы жили в одном дворе.

— А-а! Помню… Но потом мы не встречались.

— Я с родителями уехала на Дальний Восток и вернулась лишь недавно, к внукам… А детские годы здесь были славные, не правда ли? Жаль, что вы не всегда принимали меня в свои мальчишечьи игры…

— За вредность, — беспощадно уточнил Константин Петрович.

— Ну да, ну да, — закивала Таисия Запечкина (бывшая Таська). И спохватилась: — Ой, а сами-то вы тоже были хороши!

— Мы были хороши, — согласился бывший Костик Удальцов. — Недаром нынешнее поколение чтит наши традиции… — И спросил у Таисьиного внука: — Тебя как звать, капитан?

— Юрик…

— Юрик, такие парусные гонки необязательно устраивать по всей форме, с грамотами и призами. Можно просто приходить сюда с корабликами и пускать их по ветру. Хоть каждый день, пока не высохнет лужа. Мы в твои годы так и делали. Радости хватало на всех…

— Мы тоже так будем! — пообещал Юрик Ягодкин и ловко увернулся от бабушкиного подзатыльника.

Так оно и было. В течение всех каникул в Лухмановском переулке собирались веселые экипажи и устраивали парусные гонки. С шумом, но без всяких споров и потасовок. Потом лужа высохла, и на ее месте стала пробиваться трава.

Паруса Феди Огонькова

Сразу после гонок Данька Заборов написал Огоньку письмо. Он и раньше хотел это сделать, да не решался. Потому что Огонек не знал третьеклассника Богдана Заборова: тот появился, когда Федя давно уже лежал в клиниках — то в московской, то в германской. Данька лишь слышал рассказы про Огонька и видел игрушки, которые тот слепил для друзей. Но так же, как все, Данька боялся за Огонька, радовался, когда тому стало лучше. И когда Элькин отец сказал, что Федю привезли из Германии обратно в московскую больницу…