Книга Департамент нераскрытых дел - Рой Викерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то украл ценную табакерку, а потом, испугавшись разоблачения, утопил в пруду. Ни малейшей связи с убийством лорда Хадденхема совершенным четырнадцать месяцев назад, не прослеживалось! Раздраженный собственным бессилием, Рейсон перечитал сначала досье на убийство, а потом рапорт о краже.
«Карточка с исторической справкой также исчезла».
Историческая справка! Должно быть, в ней говорилось о мошенничестве короля. Удивительно, что однажды на рассвете старика не убили из лука! Кражу золотой табакерки еще как-то можно понять, но зачем же воровать историческую справку? Только если вор страдает помешательством, что мало помогает делу.
Попробуем вывернуть случай наизнанку. Предположим, что вор умен. Это означает, что он украл карточку, чтобы никто не смог прочитать текст. Но многие из гостей уже успели побывать в столовой, положить свой подарок и посмотреть вокруг. Следовательно, вор не хотел, чтобы надпись увидел какой-то конкретный человек – тот, кто еще не успел побывать в столовой. Если это так, то по той же причине украдена и табакерка: ни то ни другое не должно было попасться кому-то на глаза.
Вернемся к убийству. Как ни горько, но табакерка все равно ничего не доказывает. Мистер Стенстоллер отдал ее убитому за обедом. А если бы и не отдал, на убийство это все равно никак бы не повлияло.
Оставим в покое вора и представим того человека, о котором вор думал. Кто-то из поздних гостей должен был войти в столовую, увидеть табакерку или карточку и воскликнуть: «А, табакерка! Боже мой, это же подарок Георга IV! Ну вот все и выяснилось. Теперь мы точно знаем, кто убил Хадденхема!»
Рейсон растерянно провел рукой по волосам и подумал, что подобная досадная путаница всегда случалась, когда он пытался следовать методу дедукции.
Во время ленча кое-что прояснилось.
Кто-то, увидев на столе табакерку, мог сказать: «Ее присутствие здесь опровергает некое заявление, сделанное сразу после убийства».
Единственным, кто сделал такое заявление, был мистер Стенстоллер, и очевидная логика подсказывала, что убил Хадденхема именно он. Стенстоллер входил в число тринадцати посетителей клуба «Варсити», покинувших заведение в определенное время. Он заколол графа зонтиком и сунул ему в карман табакерку… специально для того, чтобы его можно было поймать на лжи!
Рейсон следовал правилу, нередко приносившему результат: за очевидной нелепостью может скрываться правда.
Он отправился в клуб и побеседовал с гардеробщиком, показав тому список тринадцати джентльменов, удалившихся в то самое время.
– Постарайтесь вспомнить, кто из них имел при себе зонт – знаете, такой острый…
– Опять эти острые зонты! – простонал гардеробщик. – Сразу после убийства меня ими замучили! Отвечу вам то же самое, что отвечал всем остальным: зонта ни у кого не было!
– И даже у мистера Стенстоллера?
– И даже у него, – усмехнулся гардеробщик. – У него была шпага.
– Что? – ошеломленно выдохнул Рейсон.
– Шпага, говорю вам! Его друг, сэр Реджинальд Уэстлейк, утром присутствовал на королевском приеме. – И он рассказал обо всем в подробностях. – Выходя отсюда, мистер Стенстоллер едва не споткнулся о ремень. Я слышал, как в холле сэр Реджинальд предложил снять портупею, чтобы не мешала. И произошло это примерно в половине одиннадцатого, если хотите знать.
От изумления Рейсон забыл о табакерке. Шпага! Спустя пару часов инспектор приехал в графство Суррей, вызвал из сада Уэстлейка и, устроившись с баронетом в столовой, попросил разрешения посмотреть шпагу ордена Святого Северелла Антиохийского.
– Чрезвычайно странная просьба. Зачем вам шпага?
– Мы подозреваем, что, когда оружие было не при вас, сэр Реджинальд, его могли использовать в преступных целях.
Уэстлейк снова внимательно рассмотрел удостоверение Рейсона, после чего вышел из комнаты и вскоре вернулся со шпагой.
Доставая клинок из ножен, инспектор уголовной полиции заметил, что лезвие слегка погнуто, и внимательно изучил острие, оказавшееся лишь немногим тоньше наконечника очень дорогого зонта.
– Сэр Реджинальд, в вечер убийства лорда Хадденхема, примерно в половине одиннадцатого, вы, случайно, не передали шпагу мистеру Стенстоллеру?
– Кажется, передал! – Уэстлейк явно забыл о давних событиях, но сейчас начал вспоминать кое-какие подробности. – Да, точно. Передал. В силу особых обстоятельств, не стоящих внимания.
Следовательно, Стенстоллер мог убить Хадденхема. Но убил ли?
Рейсон решил, что пора уходить. Баронет подтвердил рассказ гардеробщика о шпаге, однако само по себе это подтверждение еще ничего не доказывало.
– Что ж, большое спасибо, сэр Реджинальд. Возвращаю вам оружие.
Он сделал пару шагов, но запутался в портупее и сразу же вспомнил рассказ гардеробщика. Почему бы не проверить?
– А мистер Стенстоллер нес шпагу вот так, что все это… хм… болталось?
– Нет-нет, что вы! Я отстегнул ремень, свернул так, что получился небольшой рулон, и отдал ему, а он положил в карман.
– Представляю, как оттопырился карман, – заметил Рейсон, стараясь держаться просто и любезно.
– Без сомнения, ремень доставил определенные неудобства, – терпеливо ответил Уэстлейк. – Помню даже, что мистеру Стенстоллеру пришлось что-то достать из кармана плаща и переложить в нагрудный.
Уэстлейк замялся: явно не хотел открывать новое поле для утомительных расспросов, – но Рейсон моментально вцепился в короткую паузу.
– И что же он достал из кармана пальто, сэр Реджинальд?
– Из кармана пальто Стенстоллер достал золотую табакерку, инспектор Рейсон. Намеревался отдать ее лорду Хадденхему за обедом, но что-то помешало. А если хотите получить подробную информацию о табакерке…
– …то смогу найти ее в книге Кайла «Жизнь Георга IV»! – резко оборвал Рейсон, и Уэстлейк посмотрел на него с некоторым удивлением.
Рейсон тем временем уже сделал окончательный вывод и позволил себе нарушить правила:
– В половине одиннадцатого вы видели табакерку у Стенстоллера в руках, а потом она была обнаружена в кармане убитого Хадденхема. Боюсь, мне придется забрать шпагу: церемониальное оружие потребуется в качестве вещественного доказательства.
– Боже мой! – ошеломленно выдохнул Уэстлейк. – Значит, Стенстоллер узнал, что Хадденхем…
Баронет не договорил. Даже прервав членство в клубе «Терракота», ему не хотелось давать газетам повод упоминать название закрытого заведения.
Дело Криппена пересказывалось множество раз на множестве языков, так что подробности преступления известны даже тем специалистам в области криминальной психологии, которых в 1910 году еще не было на свете. Криппен стал первым убийцей, пойманным с помощью беспроволочного телеграфа, как тогда называлось устройство. Однако сегодня использование технического новшества уже не кажется столь же интересным и значительным, как то обстоятельство, что полиция, адвокат и, наконец, тюремные охранники единодушно назвали преступника приличным человеком и джентльменом скорее в моральном, чем в социальном смысле слова. Тем не менее Криппен спрятал расчлененное тело жены в кухне под половицами.
