Книга Персональный миф. Психология в действии - Вера Авалиани

– Я не могу больше! Ира, живи со мной, пожалуйста! Мне так мерзко, я не знаю, кто тут прав, наверное, я – подлец. Даже точно. Но мне так муторно с нею везде, кроме постели! Я не хочу, не смогу всю жизнь мириться с её тупой самонадеянностью и амбициозным невежеством. Я дал её родителям пять тысяч долларов «приданого», как попросил её отец. И это так всё противно и гадко и с моей, и с их стороны. Неужели нельзя жить не в грязи нигде и ни с кем?!

В общем, он заказал мне билет. Я приехала к нему тогда на выходные.

Именно по поводу этого кудрявого и белозубого красавчика я впервые убедилась в том, что разборчивым мужчинам ещё труднее создать семью, чем разборчивым женщинам. Хотя мне муж с запросами «идеал и только мой» – не светит вообще.

Парней на каждом шагу поджидают соблазны, которые девальвируют и секс, и любовь, да и девушки им заранее не верят и ведут себя как временщицы – после нас хоть потоп. Их жизнь буквально вытаптывается и разоряется, как зелёный, прекрасный сад, который не закрыли, как приватную территорию, а сделали городским парком, где быстро разворовали цветы и замусорили траву вокруг скамеек окурками и фантиками. Увы, чтобы оставаться празднично красивым, уникальным и ухоженным, всё должно кому-то принадлежать, чтобы кто-то конкретный это охранял, поливал, возделывал. Но, увы, чаще всего популярные мужчины, а порой и женщины не понимают того, что свобода и общедоступность – разные вещи.

Но вернёмся к нашим баранам, а точнее – к вполне симпатичным шведам, которым, впрочем, до внешности Фредрика, унаследовавшего свои смоляные кудри и чёрные глаза от мамы-француженки, было далеко. Они были слегка стёртыми блондинами и шатенами со светлыми глазами. Так что их подружки держались за них из-за денег и надежности, исходившей от каждого из этих западных экземпляров. А сами шведы общались подолгу именно с этими девицами, боясь нарваться на профи или впустить в свою жизнь неизученную особь.

В вечер приезда он повёл меня в ночной клуб, где тусовался он как раз с друзьями из Швеции и их русскими подружками, которые, оказывается, решили устроить ему что-то вроде бойкота из-за того, что он расстался со своей Лерой. Они ссорили его со шведами, сами уводили от него друзей подальше. А его бывшая в том же клубе уже демонстративно танцевала, обвившись вокруг нового русского с пудовым «брюликом» на пальце. Оказалась она девушкой и впрямь изящной и гибкой, но какой-то… без класса, хотя одета была дорого.

Я решила переломить ситуацию – если не с русскими девушками, то хотя бы со шведскими парнями. И когда Фредрик меня с ними познакомил, мы разговорились на тему того, чем наши ночные клубы отличаются от шведских, поговорили о моде на интерьеры официальных зданий. Они заинтересовались неожиданной темой для разговора, начали анализировать, и мы заболтались. А девушки скучали и постоянно дергали за рукава своих партнёров для танцев. Но тем давно наскучил один и тот же сценарий вечеров. Им оказалось интересней со мной – тем более что мы перешли на тему нового при строительстве стадионов, от этого – к моделям кроссовок со встроенным массажем. Так что красоткам ничего не оставалось, как образовать круг с Фредриком в центре расспрашивать его про меня – ведь я потенциальная «отбивательница» их мужчин – до подруги ли тут?

Фредрик повеселел и обнял меня так сильно и искренне, что его «официантка» (не помню, как её звали) аж закипела на своём во всех отношениях новом русском.

После этого триумфа мы отправились домой. И как всегда нам было хорошо вдвоём на мягкой, булькающей в глубине матраца кровати – матрац ведь был водяной и с массажем. Но когда мы лежали в постели после нежного и сладкого, ласкового и умильного секса, раздался звонок его мобильного. Он сперва говорил нормальным голосом, а потом голос стал колючим и ледяным. Мне было слышно, что говорит он с истеричной женщиной, чей голос почти переходил на визг.

Когда он нажал кнопку отбоя, я поинтересовалась:

– Мама?

Он секунду поколебался – соврать ли мне?

– Нет, это жена владельца Лондонской биржи. Я переспал с ней. Ей так понравилось, что она только на этом основании сегодня потребовала у меня отчёта – где я был до двух ночи! Какое она имеет право на это?! – искренне возмущался этот международный ловелас. Мне сделалось больно. Я подумала, что ни за что не смогу терпеть такое. Почувствовав моё настроение, Фредрик взмолился:

– Если ты ко мне переедешь, я буду отключать телефон каждый вечер!

Что ж, зато он не врал, что не будет ни с кем спать, кроме меня… Да, честность иногда бывает ужасной, но она ранит меньше – и потому лучше, чем благостная «добренькая» лживость. Но об этом мне ещё только предстояло узнать в будущем».

Тут Влад поставил в центр стола окрошку, заправленную кефиром, в красивой супнице – он снял её с полки и тщательно вымыл, поскольку в новом доме ею ещё не пользовалась.

Чудесный острый запах молодой редиски и хрумких огурцов мгновенно притупил интерес к чтению. Все мы, не сговариваясь, разобрали стопку тарелок и стали есть.

– Я не нашёл хлеб, – вопросительно посмотрел на меня Влад.

– Его и нет. Последние дни тут столько всего было, что про такую мелочь я и позабыла.

– Я сбегаю в магазин, – с готовностью сказал парень и, не дожидаясь согласия, вот именно что побежал в маленький супермаркет на соседней улице. Он знал здесь расположение всего, потому что жил у моря уже пять с лишним лет.

– Он всерьёз на вас нацелился, – мрачно сказал Олег, не прекращая есть окрошку. – Крутит рекламный ролик.

– Ты к нему несправедлив. Просто он привык и с родителями-пьяницами, и с женой-наркоманкой, что никто и никогда ему не приготовит.

– Вот вы уже и жалеете его.

Ирина не стала отвечать и стала есть окрошку тоже без хлеба.

– А я, кажется, вас ревную, – сказал Олег, густо покраснев.

Ирина усмехнулась.

– Зря краснеешь. Увы, ревность признак не только любви, но и признак осознания конкуренции.

Тут вернулся Влад. Он буквально слетал в магазин. И когда стал резать хлеб – чёрный, зернистый, рассыпающийся от несколько тупого ножа, то уже и Ирина, и Олег, как две собаки Павлова, улыбаясь и потирая руки, ждали, чтобы он переставил доску с хлебом с рабочей поверхности на стол. И сам он радовался тому, что смог быть кормильцем.

Ирина про себя отметила это качество как ценное.

После обеда и мытья посуды – его на себя взял Олег – читать продолжили.

«Забраковав Фредрика для брака, я выбрала, как считала, более морально устойчивого мужчину.

Познакомилась я с ним как с одним из первых прибывших в страну послов.

И в Бертране я узнала того типа в модной рубашке, которого мне показывал в моём будущем один, как я тогда считала, мошенник. Звучит странно?

Дело было так – я написала статью, в которой рассказывала об одной ясновидящей, отыскивающей живых или мёртвых людей по просьбам их родни или милиции.