Книга Гармония Джейн - Райан Уинфилд

– Ну и пигалица! Достойная конкурентка вам с Джордин.

Худосочных близнецов с их укулеле вырезали и сразу дали фрагменты с Калебом. В темноте послышались аплодисменты и приветственные крики. Джейн стиснула его руку. Режиссеры оставили довольно приличный кусок его разговора с судьями, в том числе и его шутку, когда он говорил Синтии, что видит желтое не по причине своей синестезии, а из-за желтого света прожектора. Потом – почти во весь экран – хмурое лицо Синтии на фоне смеющихся лиц остальных судей. Песню, которую исполнял Калеб, показали не целиком, ограничившись началом и финальными аккордами. Благосклонное выражение лиц судей, пока он пел, осталось за кадром. Сразу после последнего аккорда – снова улыбающиеся лица судей и пять больших пальцев, поднятых вверх. Зрители так и не увидели опущенного пальца Синтии и не узнали, что на конкурс Калеб попал лишь потому, что другого участника уличили в плагиате.

Очередная рекламная пауза была достаточно длинной. Гости мистера Зиглера вставали с мест, беря угощение и бутылки. Несколько складских рабочих успели выйти наружу и перекурить. К моменту возобновления показа все снова были на своих местах.

Последняя часть показа состояла в основном из эпизодов будущих серий. Началось с ссоры двух участниц в коридоре гостиницы. Одна вцепилась другой в волосы, обзывая ту королевой караоке. Мелькнуло несколько фрагментов из разговора судей, обсуждающих участников. Фрагменты репетиций, обеспокоенные и даже заплаканные лица тех, кто предчувствовал свое скорое расставание с конкурсом.

И в ткань всех этих фрагментов была умело вплетена сюжетная линия о возникшем и развивающемся романе между Джордин и Калебом. Началось со случайных взглядов, которые они бросали друг на друга. Потом показали фрагмент, где Джордин забрала у Калеба гитару и исполнила его песню. Камеры засняли Калеба смеющимся в одном месте и застенчиво улыбающимся в другом. Потом пошла репетиция их дуэта. Рука Джордин, коснувшаяся его руки. Покрасневшие щеки Калеба. Монтаж был выполнен очень профессионально и безупречно. Настолько безупречно, что Джейн почти поверила, будто все так и происходило.

Показ кончился мельканием эффектных кадров и закадровым объявлением: «Смотрите нас в следующий вторник. Вы увидите талантливых исполнителей, услышите удивительные песни. Вас также ждет взгляд из-за кулис, на оборотную сторону конкурса, где есть все: соперничество и зависть, страх за свою дальнейшую участь на конкурсе и, конечно, запретная любовь».

Вслед за словами о запретной любви на экране появилось лицо Калеба. Зеленые глаза пристально смотрели куда-то. Затем его сменило лицо Джордин, хлопающей ресницами. Складывалось ощущение, что Джордин и есть предмет его пристального взгляда. После этого снова дали логотип конкурса, и по экрану поползли титры с именами участников и съемочной команды.

Показ сменила реклама автомобилей. Мистер Зиглер выключил телевизор. Экран погас. Все сидели в темноте. Мистер Зиглер сам дошел до щитка и включил свет, показавшийся Джейн ослепительно-ярким.

– Потрясающее шоу, – сказал кто-то из складских рабочих.

– Ничего потрясающего там нет, – возразил Калеб. – Дерьмовая нарезка – вот как это называется.

– Успокойся, дорогой, – сказала ему Джейн. – Обычная голливудская мелодрама.

– Джейн, я слышал о таких манипуляциях, но не думал, что эта публика настолько бесстыжая. Они же плюнули мне в лицо. И тебе тоже. Это все равно что надергать фраз из разговора, а потом склеить по-своему. Нехитрый прием, но содержание меняется напрочь. Теперь я понимаю, почему они решили выпустить нас в финал дуэтом. Они не обо мне думали и не о Джордин. Их волновали вонючие рейтинги.

– Да все нормально, Калеб.

– Нормально, потому что никто из вас там не был.

Мистер Зиглер хлопнул в ладоши:

– Ребята, рекомендую оставшуюся еду унести с собой. Иначе моя жена выкинет это великолепие в мусорный бак и сверху нальет какой-нибудь гадости для мытья посуды.

Было понятно: он деликатно предлагал сменить тему разговора. Тем не менее желающие забрать недоеденное угощение нашлись. Кто-то принялся составлять стулья и рассовывать по контейнерам пустые бутылки и жестянки. Всем сразу нашлось занятие.

Всем, кроме Калеба и Джейн. Они стояли перед пустым экраном, глядя друг на друга.

* * *

– Джейн, меня просто использовали, – заявил Калеб. – Я не имею к этому никакого отношения, и ты должна мне верить.

Фары встречных машин заставляли Джейн щуриться. Движение было довольно интенсивным и не позволяло ей оторвать глаза от дороги, чтобы хотя бы на секунду повернуться к Калебу.

– Малыш, ты бы не…

– Джейн, этот дерьмовый приемчик называется у них магией кино. Представляешь? В реальности ничего подобного не было. Этих взглядов. Покрасневших щек. Мы там постоянно жили под камерами. Они выдрали кусочки из разных эпизодов и состряпали то, что ты видела.

– Дорогой, я все понимаю. Но ты бы не мог…

– Мне противно, что тебе пришлось смотреть эту стряпню. Да еще в присутствии стольких людей.

– Калеб, мне нужно…

– Джейн, ты мне веришь? Ты можешь меня простить? Я не вернусь на их паршивый финал. Я подам на них в суд. Я сделаю все, чтобы только тебе доказать.

– Черт тебя побери, Калеб! – Джейн досадливо хлопнула по приборной доске. – Ты можешь секунду помолчать и послушать меня?

– Прости. Я предчувствовал, что тебя разозлит этот показ. Я знал.

– Ничто меня не разозлило. Я прошу тебя сделать простую вещь: открыть бардачок и достать мои очки.

– Твои очки?

– Да. И сделай это прежде, чем я в кого-нибудь врежусь и веселый вечер закончится несколькими трупами. Мне тяжело без очков вести машину в темноте.

Калеб послушно достал очки и подал Джейн. Надев их, она облегченно вздохнула. Размытые огни соседних и встречных машин сразу обрели четкость.

– Вот так намного лучше, – сказала она. – Спасибо.

Теперь Калеб внимательно смотрел на нее. Джейн в очках он видел впервые. Она загородилась рукой.

– Убери руку и посмотри на меня, – попросил он.

– Я должна следить за дорогой.

– Посмотри на меня всего секунду.

– Хорошо.

Джейн убрала руку и на секунду повернулась к нему. В следующую секунду она снова следила за дорогой.

– Доволен?

– А мне твои очки нравятся, – признался Калеб. – Такие крутые.

– Они меня не старят?

– Наоборот. В них ты выглядишь моложе.

– Но не настолько молодо, как Джордин.

– Джейн, прости меня, пожалуйста. Ты…

– Калеб, я пошутила. Я все прекрасно понимаю. Ты действительно ни при чем. Они снимали, а потом монтировали на свой лад. Достаточно было посмотреть твое прослушивание. Как здорово это у них выглядит: ты спел – и тебя единогласно пропускают на конкурс. Но мы-то с тобой знаем, как все было на самом деле. Я еще тогда догадывалась, что эти «маги» все перекроят по-своему. Но стоит ли так переживать? Обычное шоу.