Книга На крестины в Палестины - Алексей Лютый

– Гов… – начал было отвечать Сеня, но тут же заткнулся и, хлопнув себя ладонью по лбу, улыбнулся во все тридцать три зуба. Именно три, а не два. У Рабиновичей принято все, в том числе и зубы, иметь про запас!

– Я слышал, у вас в Антиохии кушать нечего? – спросил мой хозяин у турка и, не дав тому ответить, продолжил: – Так вот, я тут немного деликатеса привез. – Он указал рукой на кучу помета, из которой Абдулла уже успел выбраться. – Это все будет твоим, если ты окажешь мне одну услугу.

– Ай, алла! Как не стыдно? – покачал головой сельджук. – Стражника, значит, подкупить пытаемся? Сейчас будем просить ворота открыть, да?

– Блин, какой ты умный! – наигранно удивился Рабинович. Однако усатый принял его издевку за чистую монету.

– Конечно, Фируз умный. Очень умный, – похвалил себя стражник. – Настолько умный, что целой башней командует. И именно потому, что Фируз умный, – вот, блин, заладил, как попугай, – он на такую сделку не пойдет. Попробовать товарчик сначала нужно, а уж потом дальше переговоры вести.

Ща-ас! Дождешься ты от Сени «товарчика» на пробу. Мало ли, что нам гриф с ароматным навозом достался. Это еще не значит, что у его пищевых отходов и вкус соответствующим запаху будет. Не такой дурак мой Рабинович, чтобы помет за крем выдавать и при этом еще и позволить его попробовать!..

– Фу, Мурзик, – как обычно, перебил меня хозяин и посмотрел на осмелевшего сельджука. – Ты, Фируз, конечно, умный, но дурак. Я, значит, тебе попробовать крем разрешу, а ты брюхо за мой счет набьешь и пошлешь меня к иблисовой матери?

– Ай, алла! Ну почему эти неверные такие жмоты? – изумился турок, высовываясь из-за зубцов уже почти по пояс. Эх, Жомов спит, а то уже подстрелил бы наглеца. – Я же у тебя не тарелку крема прошу! Ты мне на кончике копья свой деликатес передай, иначе переговоров никаких не будет.

– Ага, бегу, – возмутился мой Сеня. – Откуда я знаю, может быть, у вас за время осады желудки совсем усохли, и теперь тебе не то что лизнуть, понюхать хватит, чтобы нажраться!..

Вот в таком духе Рабинович с турком и начали переговариваться. Вы уже и сами, наверное, догадались, что исход этой дискуссии был предрешен заранее. Не родился еще такой сельджук, чтобы у моего Сени смог выгодные для себя условия выторговать. Если это и сможет кто-нибудь сделать, то только какой-нибудь другой Рабинович. И то только в том случае, если он с самого детства учился снег тунгусам продавать, а затем всю жизнь только этим и занимался. Поэтому утомлять вас пересказом переговоров не буду, а сразу скажу, чего Сеня в результате их достиг.

После длительных и упорных дебатов Фируз согласился получить грифов «крем-брюле» без пробы, но в полном объеме. Правда, в обмен на это турок согласился открыть нам не ворота Антиохии, а всего лишь маленькую калиточку в своей башне. Причем в том случае, если вышеуказанный «крем» Фирузу не понравится, за ним оставалось право затворить калитку снова и потребовать компенсации морального ущерба в размере головы годовалого теленка… Как вы думаете, был у сельджука хоть маленький шанс на то, что наш, то есть грифов, «крем-брюле» ему не понравится? Я думаю, увидев жомовскую гору мышц, Фируз даже думать не станет о том, крем ему дали или что-либо иное!

– Абдулла, собирай помет в тележку, а ты, Ричард, мчись к Боэмунду и скажи, чтобы шел сюда. Передай ему, что все прошло удачно, – скомандовал обоим чужим оруженосцам Сеня, а сам повернулся к Фирузу.

– С земли нав… то есть крем соскребывать? – услужливо поинтересовался он.

– Нет, себе оставьте, – тоном миллиардера, решившего вместо чаевых оставить коридорному чемодан с алмазами, благодушно заявил Фируз. Ну, спасибо! Уважил.

Тут к месту событий подоспел и Боэмунд в сопровождении десятка своих верных рыцарей. Тех, которые Перстом Осененные. Ричард шел позади них и, видимо, по старой привычке, чеканил шаг.

– Мне передал ваш слуга, что переговоры с язычниками, хвала Господу, прошли успешно? – произнес Боэмунд. Фраза прозвучала полувопросом, и Сеня утвердительно кивнул. – Это очень хорошо. А то я боялся, что святой Жоржик от нас отвернулся и конкуренты из отряда Готфрида на западной стене нас опередят. Когда вы решили начинать штурм?

– Да хоть сейчас, – пожал плечами Рабинович и кивнул в сторону стен Антиохии. – Рожу сарацинскую между зубцов видите?

Боэмунд, а за ним и остальные рыцари дружно кивнули.

– Вот этот урод только и ждет сигнала. Оголодал, гад.

– Так что, ему бабу вести надо? – оторопел предводитель перстоносцев.

– Не в том смысле, идиот! – рявкнул на него Рабинович. – Просто человек обычной жратвы хочет. Корочки хлеба нет с собой ни у кого?

Все десять рыцарей из свиты Боэмунда так дружно полезли за пазухи, что я даже вздрогнул от неожиданности. Честное слово, инстинкт проснулся! Так и захотелось прыгнуть вперед и помешать им пистолет из внутреннего кармана вытащить. Понятное дело, что огнестрельного оружия у рыцарей быть не могло. Поэтому я и остался сидеть на месте, а перстоносцы одновременно вытащили по краюхе хлеба и дружно протянули Рабиновичу. Мой Сеня хмыкнул.

– Спасибо. Одной вполне достаточно, – проговорил он и повернулся к Фирузу, жадными глаза взиравшему на невиданное обилие яств со своего места между зубцов башни. – Эй, урюк, лови. Это тебе подарок в знак самых добрых намерений. Но только попробуй, гад, своих обещаний не выполнить. Весь город по кирпичику разберу, но тебя найду и покараю!

– Извините, – перебил моего хозяина Боэмунд. – А сэр Дурная Башка почему спит? Он своей доблестью нам в штурме Антиохии помогать не будет?

– Будет. Еще как будет, – заверил рыцаря Рабинович и заорал: – Рота, подъем! Тревога!

Ваня подскочил как ужаленный. Несколько секунд он тупо смотрел по сторонам, пытаясь сообразить, где находится. Потом ценой титанических умственных усилий ему удалось осознать, что в данный момент он не в казарме. Горестно вздохнув о лучших днях своей жизни, Жомов врезал в ухо первому же рыцарю, подвернувшемуся под руку. Остальные, уже хорошо обученные, тут же бросились врассыпную. На месте остался стоять один Боэмунд. Тормоз он, что ли?..

– Ну и зачем людей пугать надо было? – поинтересовался у омоновца мой Сеня.

– Извини, Робин, блин. Привычка, – пристыженно ответил Ванюша. – Ты, это, на каком параграфе устава остановился? Заснул я что-то…

– А сейчас и вовсе навеки заснешь! – рявкнул на него мой хозяин. – Мы тут штурм начинаем, а ты спишь, как Матрешкин на телефоне.

– Е-мое, так что ты сразу мне не сказал?! – удивился омоновец и посмотрел на рыцарей. – Чего стоите? Ура, что ли?.. – И Ваня помчался вперед, размахивая дубинкой.

Догнали мы омоновца почти у стен. Причем этого оказалось мало. Пришлось Ванюше еще и объяснять, что в нашей ситуации штурм означает только то, что мы потихонечку проводим в город небольшую часть отряда Боэмунда, а затем, при помощи Попова, поднимаем дикий крик. Защитники Антиохии решают, что в город ворвалась вся армия крестоносцев, и быстренько сдаются. После этого наступает мир, благоденствие и повальная пьянка.