Книга Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

Кобелев потребовал вернуть похищенное добро обратно, но, как он ни старался и какими карами только не грозил, пропажа так и не отыскалась. Не берусь никого обвинять, но могу сказать только то, что трое моих друзей тем вечером пили водку. С точно такой же этикеткой, как и у исчезнувшего подарочного сосуда.

В общем, столпотворение на берегу Нила окунуло меня в приятные воспоминания юношеских лет. Я настолько в них погрузился, что даже не успел заметить, как мои менты помирились и принялись совместно разгонять зевак, пялившихся на нас из-за оцепления. Аборигены разбегались, но на их место тут же приходили новые, и мои друзья решили оставить это бесполезное занятие.

– Похоже, посидеть спокойно нам тут не дадут, – констатировал Сеня, кивнув головой в сторону беснующейся толпы на берегу. – Тут весь Мемфис собрался. Пошли обратно в трактир. Судя по всему, сейчас там никого не будет.

Жомов тут же решил воспользоваться случаем и провести практические занятия своего взвода. На этот раз новобранцам было суждено играть роль конвоя. Ваня разбил отряд на две части. Первая клином врубилась в толпу зевак, расчищая нам дорогу, а остальные составили арьергард, уполномоченные пресекать любые атаки с тыла. Впрочем, жомовским бойцам так и не пришлось поработать ни в той, ни в другой ипостаси. Аборигены, едва завидев, что мы тронулись с места, тут же бросились врассыпную, а затем, напрочь забыв о нашем существовании, мгновенно заполонили единственный свободный участок берега.

В трактире действительно, кроме хозяина, не оказалось ни одной живой души. Хозяин заведения, рвущий на себе волосы от отчаяния из-за утраты прибыльного алкогольного бизнеса, встретил нас со слезами на глазах. Трактирщик поначалу принялся стенать и жаловаться на свою горькую долю, ставшую таковой из-за изменения структуры жидкости в Ниле. Видимо, он рассчитывал на наше понимание и сочувствие, но мои менты сделали для трактирщика даже больше. Они заказали себе выпивку, чем привели мужичка не только в бурный восторг, но и навсегда заработали его благодарность, уважение и безмерное почитание. А заодно и меня удивили. Поскольку не так уж часто случается, что мой Сеня за один день и вводил, и отменял сухой закон.

– Ну и что делать дальше будем? – поинтересовался у него Попов, едва сияющий трактирщик притащил моим ментам кружки с местным пивом.

– А хрен его, моя миленькая, знает! – буркнул Рабинович и уткнул свой длинный нос в кружку.

– Можит, би-еляши пойдем пиродавать? – несмело предположил Нахор.

Я думал, что Сеня тут же взорвется, но, к моему недоумению, Рабинович лишь пожал плечами.

– Делайте что хотите, – проговорил он. – Мне все равно.

Я даже зубами клацнул от удивления! Впервые в жизни у моего хозяина не было какого-то конкретного плана действий. Обычно даже в такой ситуации, где любой другой человек потеряется, мой Сеня непременно находил какое-то решение, способное принести ему пользу, а вот теперь Рабинович попросту сник и, похоже, был готов бездействовать до скончания веков. Конечно, понять его было можно. Мало того, что, отправившись в краткосрочный отпуск, вместо него мы оказались втянутыми в новую эльфийскую авантюру, так еще и вместо того, чтобы послушно отправиться в пустыню, соплеменники Моисея брыкаться начали. Тоже мне снобы! Жизнь в пустыне их, видите ли, не устраивает.

Впрочем, идея провести остаток жизни в захолустном Мемфисе мне нравилась еще меньше, чем евреям расставание с ним. Дома все-таки и трава гуще, и небо чище, и вонь приятнее! Мне уже изрядно надоело таскаться по улицам под палящим африканским солнцем, высунув из пасти язык. Пора бы уже возвращаться домой. А для этого следовало растормошить Рабиновича, вывести его из состояния ступора и заставить, наконец, поработать тем серым веществом, количеством которого так гордятся люди. И я знал, как это сделать! Не скажу, что сам метод мне нравился, но иного выхода у меня не было. Поэтому я гавкнул пару раз и побежал к выходу из трактира. Остановившись в дверях, я гавкнул еще раз. Дескать, Сенечка, мальчик мой, пойди посмотри, какую вкуснятинку тебе мамочка приготовила!.. Рабинович не шелохнулся.

– Сеня, по-моему, твоя псина куда-то нас зовет, – толкнув моего хозяина локтем в бок, проговорил Жомов. Ванечка, в любое другое время я тебе за псину приличный кусок мяса из ноги выдрал бы, но сейчас приходится сказать спасибо.

– На прогулку просится, – буркнул Рабинович, не вынимая носа из кружки. – Потерпит. Я еще пиво не допил.

Щас, потерплю!.. Я гавкнул еще пару раз и принялся беспокойно вертеться на месте. Этот прием должен был выразить мое крайнее возбуждение, что он и сделал. Сеня удивленно посмотрел на меня и заволновался. Все-таки не так уж часто я настоятельно зову его с собой! Так и не допив пиво, Рабинович поднялся из-за стола и нахлобучил на голову фуражку.

– Похоже, Ваня, ты прав. Мурзика что-то беспокоит, – обеспокоенно проговорил он. – Пошли-ка посмотрим, в чем дело. А то я боюсь, как бы с нашими стариками что-нибудь не случилось.

Сеня взял поводок в руку, открыл дверь и выпустил меня на улицу. Я едва сдержался от радостного щенячьего визга – начало положено. Теперь оставалось сделать самое трудное. А именно, взять нужный мне след. Я принюхался и громко чихнул –над Мемфисом стоял непередаваемый алкогольный смрад. Пока мы сидели в трактире, Нил своими винными парами и перепившиеся египтяне перегаром настолько загадили городскую атмосферу, что иных запахов различить было почти невозможно. На секунду я замер. Все-таки мне нужно было найти человека, не имея о нем никаких сведений, кроме персонального набора ароматов. А алкогольные пары над городом этому здорово мешали. Я был уверен, что нужная мне человеческая особь обитает где-нибудь поблизости, и, сидя в кабаке, рассчитывал уловить нужный запах без труда. Но теперь приходилось менять свои планы и начинать поиски с того места, где я видел нужный мне объект последний раз, – с кирпичного завода.

Рабинович, не обратив на мое замешательство внимания, решительно направился в сторону фараоновой резиденции, но я не позволил ему осуществить задуманное. Натянув поводок, я потащил хозяина в нужном мне направлении. Тот удивился, но сопротивляться не стал. И правильно! Мне лучше знать, что тебе сейчас, хозяин, нужно.

Мы помчались через Мемфис, удивленно глядя по сторонам. Город преобразился. Чистый и симпатичный, он теперь превратился кто знает во что. Несмотря на рабочий день, по улицам бродили пьяные в стельку египтяне. Они горланили песни, дрались, мирились и вновь затевали ссоры. Повсюду валялись пустые кувшины, бурдюки и остатки закуски. Более того, на некогда сверкающих мостовых уже повсюду смердили следы алкогольного отравления, исторгнутые желудками непривычных к такому количеству выпивки аборигенов.

Ваня Жомов пару раз, видимо по привычке, порывался навести на улицах порядок, разогнав пьяных по домам, но я упорно тянул ментов за собой, и у омоновца на эту блажь просто не оставалось времени. Пришлось Ване терпеть, стиснув зубы, и мечтать о том, как он оторвется, когда наконец будет установлена причина моего беспокойства.