Книга Пират - Лев Брандт

Небольшого роста, плотная, золотоволосая девочка выгодно отличалась от своего нескладного спутника. Была она веселой и крепкой. Бойкие карие глаза ее не пропускали ни одного самого незначительного уличного происшествия.

Лет десять назад у священника тюремной церкви умерла жена. Вдовец не знал, что ему делать с трехлетним болезненным мальчиком. Выручила его жена церковного сторожа Василиса, взявшая мальчика временно к себе. Ее дочке Кате тогда только недавно исполнился год. Вскоре после этого спился и погиб церковный сторож, а затем угодил в сумасшедший дом священник, – дети остались на руках у Василисы.

Привязалась ли Василиса к мальчику или испугалась долгих хлопот, но все советы отдать мальчика в приют она отвергла.

Дети росли вместе. Чтобы прокормить семью, Василиса стирала дома и в людях, не разгибая спины.

Самсона до семи лет все считали немым. Его несвязное, судорожное бормотание понимала одна маленькая Катя. Со временем его лепет стал более ясным, и тогда выяснилось, что мальчик – заика. При посторонних Самсон заикался сильнее, и тогда Катя служила ему толмачом. Когда требовалось защитить Самсона от насмешек уличных мальчишек, Катя сходилась с ними врукопашную и дралась в кровь. Она была испытанным вожаком, знала все закоулки города, все ее интересовало, и свой крохотный веснушчатый нос она совала куда надо и не надо. Самсон ходил за ней и повиновался ей беспрекословно. Но бывали случаи, когда Катя теряла над ним всякую власть.

Услышав музыку, Самсон оживлялся, размахивал в такт руками, гримасничал, а на лице появлялся румянец. За оркестром он ходил как одержимый. Любой бродячий музыкант мог легко увести его следом за собой. Но и по этому поводу детям ссориться не приходилось. Катя сама любила музыку и охотно вместе с мальчиком подолгу стояла у окон или пробиралась через щели забора в городской сад слушать духовой оркестр.

В это время город жил бурно. В садах, ресторанах, на улицах появлялись оркестры, исполнявшие патриотические марши и песни. Катя и Самсон пропадали на улицах с утра до поздней ночи. Василиса ругала их, сердилась, но справиться не могла. Жизнь дорожала, и она все больше и больше времени проводила на работе.

Любой услышанный мотив Самсон запоминал мгновенно. Свистел он замечательно. Свистом ему удавалось передавать тончайшие оттенки мелодии.

Как-то раз в городском саду Самсон насвистывал Кате только что услышанную им песню. Вокруг них собралось несколько слушателей. Катя начала тормошить его за рукав, но мальчик свистел и ничего не замечал. Когда он кончил, дети уже были окружены плотным кольцом любопытных. Самсон смутился, покраснел и начал пятиться назад. В это время кто-то бросил к его ногам медную монету. За первой полетело еще несколько медяков и один беленький гривенник.

Дети, недоумевая, переглянулись, потом девочка, сообразив, быстро подобрала деньги.

С этого дня началась их карьера. У Кати оказался звонкий и чистый голос, и в несколько дней дети разучили десяток хоровых песен и начали бойко исполнять их на улицах.

Прохожие, случайные слушатели, охотно наделяли исполнителей медяками.

Артисты скоро заметили, что в городе особым успехом пользуются песни про храбрых русских солдат и офицеров. Таких песен появилось в то время очень много, и дети выучили их наизусть.

Василиса, услыхав, чем занимаются Катя и Самсон, грозилась избить их, выгнать из дому, запереть на замок, но скоро вынуждена была уступить. Дети за один день приносили домой больше, чем она зарабатывала в неделю. Особым успехом пользовалась ходовая песня «Трансвааль».

Самим артистам эта песня была понятней и ближе других песен, и они исполняли ее чаще и охотней.

Однажды подвыпивший купец, услышав их на улице, умилился, наделил каждого золотой пятеркой, потом усадил на извозчика, долго катал по городу и кончил тем, что завез в лучший ресторан и заставил петь с эстрады.

Дети исполнили весь свой репертуар по нескольку раз, вернулись домой поздно и принесли встревоженной Василисе столько денег, что та долго отказывалась верить, что деньги не краденые.

С этого дня дети начали быстро завоевывать известность. После выступлений в лучшем ресторане владельцы мелких увеселительных заведений наперебой приглашали их к себе. Даже в городской сад, куда прежде можно было прошмыгнуть только через узкую щель в заборе, они теперь ходили с главного входа. Василиса давно перестала наниматься на стирку и сама ежедневно выпроваживала детей на работу.

Больше года продолжалось это благополучие, но потом дела артистов пошли на убыль.

Песни, еще недавно собиравшие толпу слушателей, теперь перестали останавливать прохожих. Даже в самые мелкие рестораны и пивные их больше не пускали. Снова пришлось вспомнить старую дорогу в городской сад.

Часто публика не давала им докончить начатую песню и требовала других, новых песен. Только коронный номер «Трансвааль» еще давал несколько медяков. Новых песен дети не знали. Василиса сердилась, ругала их дармоедами и лодырями, наконец достала старый песенник и сама принялась обучать их. Но и эти песни успеха не имели. Самсон и Катя сунулись даже в Заречье, куда прежде ни разу не ходили. В Заречье эти песни имели еще меньший успех. Взрослые зареченцы, привлеченные мастерским исполнением Самсона, останавливались на минутку, но, вслушавшись в слова песен, сердито плевались и уходили дальше.

Артисты обошли все Заречье, прием был везде один и тот же. Под конец их окружила ватага подростков и с гиком и свистом проводила до самого моста, наказав певцам под угрозой кулачной расправы в Заречье носа не показывать.

Василисе снова пришлось взяться за стирку. В отместку она засадила артистов караулить на чердаке белье от воров и запирала их на целые дни на замок. Дети скучали, сидели без дела и развлекались тем, что повторяли без конца им самим давно надоевший репертуар. Скоро появилось еще одно развлечение. На крышу сторожки часто садились голуби, и дети бросали им хлеб. Постепенно голубей стало прилетать больше. По утрам целые стаи вылетали из купола и опускались на крышу сторожки. По праздникам и воскресеньям Василиса отпускала пленников на волю. Дети ходили по дворам и рынкам и к вечеру приносили, кроме десятка медяков, корзину кусков хлеба и засохшей каши. Из этих запасов в течение недели устраивалось угощение голубям.

Все голуби были дикими и казались с первого взгляда похожими друг на друга, но Катя скоро научилась их различать. Она давно заметила и белого голубя, жившего в куполе церкви. Этот голубь летал выше других, часто кружился один над церковью и падал кубарем вниз.

Самсона голуби занимали меньше. Запертый на замок, он скучал, сидел в углу и, уставившись в одну точку, насвистывал по очереди все известные ему мелодии.

Белый голубь несколько раз в день пролетал над сторожкой, но летал всегда высоко и ни разу не сел на крышу. Катя была уверена, что это тот самый голубь, которого она застала осенью на этом чердаке. Когда он наконец появился на крыше сторожки, девочка боялась шевельнуться, чтобы не испугать долгожданного гостя.