Книга Эхо войны - Леонид Гришин

Он замолчал, и я молчал, его не перебивал. Он сидел, подняв плечи, опустив голову. Я не мог представить, что девушка или женщина, за которую он выполнял все курсовые и лабораторные, могла смеяться… Смеяться над чем? Неужели она была таким бесчувственным, злобным существом? Это дело прошлое, а сейчас он уже не так молод. Не знаю, как сложится его дальнейшая судьба, может, встретит он нежное доброе создание, которое сможет лаской выгнать из головы этого умного, доброго, даже талантливого человека тот страшный девичий смех, который поселила там война на всю жизнь…

Маленький партизан

Петрусь заехал ко мне:

– Быстро собирайся, едем на рыбалку.

– Куда?

– Давай поедем в сторону станицы Петровской.

Это его любимое место. Петрусь – это мы его так зовем еще со школы, а настоящее его имя – Виктор. Он потомственный казак, высокий, выше меня. У меня где-то метр восемьдесят два, а у него, наверное, метр девяносто два. Стройный, когда разговаривает – жестикулирует правой рукой.

Я даже не знаю, есть ли казаки-левши. Если, наверное, и рождаются, то их в детстве сразу переучивают на правую, потому что шашку, саблю казаки носят слева – это нормально, и на коня садятся с левой стороны. А если будет казак, допустим, левшой, то, следовательно, шашку надо будет тогда крепить справа. А как тогда на коня садиться? Если на коня будет садиться слева, шашка будет мешать ему, задевать круп коня, не даст оседлать коня, а если будет садиться справа, то конь не поймет. У казаков принято так, что на коня нужно садиться слева. Я даже замечал, что все казаки на велосипед тоже садятся, как на коня, слева. То есть ставят левую ногу на педаль, как на стремя, а правую ногу забрасывают как через седло коня – через седло велосипеда. Поэтому мне кажется, что казаков-левшей попросту не существует.

К тому же, если посмотреть за тем, как говорит казак, то у него, как и у Петруся, левая рука в разговоре неподвижная – жестикулирует он правой. Это, наверное, оттого, что в левой повод, а в правой руке – шашка. Говорят, что некоторые казаки могли одновременно работать двумя шашками, но это высший класс. Возможно, такие казаки рождались левшами.

– Давай, поехали рыбачить, – торопил меня Петрусь.

– Надо же собраться…

– А чего собираться? Бери снасти, овощей я взял, а по пути, там, за станицей Ковалевкой, фермер открыл цех, там у него коптильня. И чего у него там только нет! И твои любимые нутрии, и куры, и утки, и окорока, и колбасы разные. Заедем, там у него купим. А овощей и зелени я взял.

– Хорошо.

Я взял снасти, и мы поехали на его машине. Машина у него чистенькая, аккуратненькая. Всегда в машине все приготовлено так же примерно, как у моего брата: и снасти отдельно лежат, и все, что для ухи нужно – казан, тренога…

Приехали мы в Ковалевку, там фермерское хозяйство. Мы подъехали к магазину, хотели купить курицу или нутрию, но там оказалась только колбаса. Петрусь говорил, что там все, а оказалась только колбаса в натуральной оболочке, кольцами. Я посмотрел на Петруся, в это время подошел хозяин.

– Что такое, у вас ничего нет? – спросил Петрусь.

– Вот сейчас готовлюсь к осеннему забою птицы и прочего зверья, поэтому решил сделать профилактику оборудования. А колбаса, пожалуйста, четырех сортов.

Петрусь от этой колбасы как-то отвернулся. Я стал расспрашивать про колбасу, фермер мне с удовольствием начал рассказывать. У него было четыре сорта, как он и сказал.

– Вот эта колбаса сделана по особому рецепту. Готовился фарш не на мясорубках, а рубленый, в другом – кусочки сала, – рассказывал мне хозяин, причем называл сорта, но названия я не запомнил.

Он отрезал кусочки и давал мне пробовать, объясняя еще раз, что в этой колбасе есть. Единственно, я оценил, что это намного вкуснее, чем колбаса в супермаркетах Питера. Я с удовольствием взял этой колбасы, у нее что вид, что запах – все разжигало аппетит.

А Петрусь не заинтересовался рассказами о колбасе, очевидно, у него это не вызывало такого аппетита, как у меня. Я взял этой колбасы всех четырех сортов по кольцу, и мы поехали.

Станица Петровская довольно большая, мы как-то уже рыбачили в этом районе.

– За станицей с восточной стороны есть пруды, их в аренду взяло ООО «Три пескаря». Они пытаются там сделать какие-то удобства, сервис для рыбаков, но, по-моему, у них получается все наоборот, – говорит Петрусь.

– А что так?

– Во-первых, к пруду близко подъехать нельзя. Они сделали площадку довольно далеко, а машину можно оставить только там. Поэтому к месту ловли идти пешком долго. Снасти, прикормку, наживку, стульчики, подставки придется нести на себе. А для отдыха они сделали какие-то непонятные бунгало – столик отгородили плетнем – так, что там три человека поместятся, не больше. Это, конечно, от солнца там хорошо – крыша из камыша, но чтобы там сесть нормально и поесть – места мало. Вместо того, чтобы сделать выкладку под костер, они около этих бунгало поставили мангалы. Не каждый любит шашлык, на рыбалке уха должна быть.

Когда мы приехали к пруду, попросили у администратора разрешения подъехать к бунгало, чтобы выгрузить из машины снасти и все остальное.

– Нет, у нас только так заведено. Вот, ставьте машину на стоянку и туда идите пешком.

Не очень, конечно, понравилось тащить на себе вещи… Мы расспросили об условиях ловли. Условия такие: больше четырех килограмм – отпускать как маточника, еще белого амура не брать – отпускать. Его только запустили. Плата за вход – сто пятьдесят рублей с рыбака, и потом шестьдесят рублей за килограмм пойманной рыбы.

У Петруся расширились глаза.

– Как-как?!

– Да, такие условия.

– Вы что, ребята! Не ошиблись? И за вход, и за рыбу?

– Хозяин поставил условия. За вход – это бунгало, вот здесь в тени сидеть, а рыбу – сколько поймаете, взвесим по 60 рублей килограмм.

– Нет, это чепуха. Это не для рыбаков делается, нет. Мы здесь не будем рыбачить. Поедем на другие пруды.

– Хорошо, поехали на другие пруды, ты здесь все знаешь.

Мы поехали с ним на пруд, на котором года три-четыре назад были. Не так уж он далеко находится от станицы. Там прекрасные места, заросшие камышом, одна абрикосовая лесозащитная полоса подходит к воде. Мы подъехали – прекрасное тенистое место, абрикос, вернее жердел, очень много жердела. Многие уже поспели и опали, но на деревьях еще много осталось, а на земле лежали сплошным слоем. Такое вот у нас хозяйство бесхозяйственное. В Питере они дорого стоят, а здесь просто лежат, пока не сгниют…

Мы расположились, забросили закидные, я закрепил сторожки, но не успел подставить поплавочную удочку – просигналил сторожок. Я подсек – приличный карп на килограмм попался. Я его в садок опустил и забросил вторую поплавочную удочку. Ждать тоже не пришлось долго – попался сазанчик примерно такого же веса. У Петруся тоже ловилось хорошо.