Книга Загадки Петербурга I. Умышленный город - Елена Игнатова

Нам, знающим последующую историю, эти слухи кажутся особенно странными. В феврале — начале марта 1826 года никаких подкопов под улицами и пороха в подвалах Казанского и Петропавловского соборов, конечно, не было. Но слухи 1826 года странным образом предвещали то, что произойдет в Петербурге в 1880–1881 годах.

14 декабря в каре Преображенского полка на Сенатской площади вместе с Николаем I был его семилетний сын — цесаревич Александр Николаевич, будущий император Александр II. Люди, которые убьют его 1 марта 1881 года (члены организации «Народная воля»), еще не родились на свет, но они совершат то, о чем сейчас шепчутся в Петербурге. Цареубийцами станут они, а не декабристы, которых казнят, отправят на каторгу за разговоры о цареубийстве, за недонесение о таких разговорах. В 1880 году взрыв потрясет Зимний дворец: динамит в его подвал пронесет народоволец Степан Халтурин. Будет и пороховой подкоп под Малой Садовой улицей в 1881 году… Странная вещь — слухи.

А городское простонародье забывчиво и падко на зрелища: сколько несчастных зевак было побито картечью 14 декабря на Сенатской, но всякое новое происшествие по-прежнему собирает толпы народа. Через несколько месяцев после восстания в Петербурге «…распространился слух, что в такой-то день утром из Казанского собора поведут попа с козлиной бородой! — и в этот день утром вся площадь Казанского собора залилась несметными и густыми толпами народа со всего города: все отовсюду бежали на Казанскую площадь посмотреть попа с козлиной бородой! Долго и тщетно полиция употребляла все меры убеждения народа разойтись, и наконец — прибегла к очень оригинальному способу принуждения к тому, не прибегая к насилию: привезли пожарные трубы с водою — и давай ею с четырех сторон окачивать любопытных! Эти внезапные холодные души миром очистили площадь», — писал Н. С. Голицын. Так — от трагедии к фарсу, что, видно, свойственно жизни.

Время с декабря 1825 по июль 1826 года — словно одна из вершин в истории Петербурга, когда отчетливо просматривалось его прошлое и будущее: жестокость самодержавной власти прошедшего столетия и жестокость революционеров и революции грядущего века.

«Город самовластья»

Важнейшие постройки и благоустройство городского центра. Чудеса прогресса. Холера 1831 года. Пожары. «Русский костюм». Пушкин в Петербурге. Подмостки для императора. Сочинитель Белинский. Опасные мечтатели. Вражеский флот в заливе. Смерть Николая I

Я посмотрел на небо и искренно присягнул себе не возвращаться в этот город самовластья голубых, зеленых и пестрых полиций, канцелярского беспорядка, лакейской дерзости, жандармской поэзии…

А. И. Герцен. «Былое и думы»

В 20–30-е годы XIX века Петербург продолжал украшаться, благоустраиваться. К этому времени сложился ансамбль Дворцовой площади в своем нынешнем виде, продолжалось строительство Исаакиевского собора (архитектор О. Монферран), про который горожане говорили, что его сорок лет строили, а потом сорок лет ремонтировали. Началось строительство в 1818 году, а закончилось в 1858-м. Исаакиевский собор — одна из самых грандиозных и дорогих построек Петербурга: его возведение обошлось в двадцать три миллиона рублей. Снаружи его украсили бронзовые барельефы, выполненные на темы евангельских сюжетов и жития Св. Исаакия Далматского, для внутреннего убранства были использованы самые дорогие материалы и самоцветные камни.

Особый интерес в городе вызывала установка колонн из гранитных монолитов вокруг здания. Каждая колонна весила около ста тридцати тонн. «Посредством самого простого механизма огромная масса гранита, скала под прекрасной наружностью, поднята и поставлена на место в один час. Мы смело можем сказать, что в Европе нет подобных колонн из цельного гранита. Сей храм будет памятником, достойным России», — писала в 1823 году газета «Северная пчела».

Неподалеку от Исаакиевского собора, на Сенатской площади, также шли работы: возводились здания Сената и Синода. Прежде на этом месте был известный в Петербурге несчастливый дом: после ссылки Меншикова этот дом, принадлежавший светлейшему князю, был отдан Б. К. Миниху (тоже впоследствии сосланному). После Миниха он перешел к А. И. Остерману, а когда был сослан и Остерман, владельцем дома стал канцлер императрицы Елизаветы А. П. Бестужев-Рюмин, со временем тоже отправленный в ссылку. Таким образом, дом, принадлежавший известнейшим русским государственным деятелям XVIII века, заслужил репутацию рокового. С 1764 года его передали Сенату. В 1834 году архитектор К. Росси завершил постройку ансамбля зданий Сената и Синода. Та же «Северная пчела» так описывала его: «Величественное здание закончено, оно представляет прекрасную картину. Из-за арки является Галерная улица, как театральная декорация; в конце ее развевается флаг на новом Адмиралтействе».

Кроме того, по проектам Росси в Петербурге созданы ансамбль Главного штаба на Дворцовой площади, Михайловский дворец (ныне здание Русского музея), Александринский театр, Елагин дворец. Архитектор мечтал о создании идеального города единого целого, построенного по классическим законам гармонии. Один из его знаменитых ансамблей — Михайловская площадь (ныне площадь Искусств), перед Михайловским дворцом вместе с двумя спроектированными им новыми улицами Инженерной и Михайловской. Другое творение Росси — Театральная площадь (ныне площадь Островского), Театральная улица (улица Зодчего Росси) и Чернышева площадь (площадь Ломоносова). Центром этого ансамбля стал Александринский императорский театр.

«Счастливая особенность Петербурга заключается в том, что целые площади его построены по одному замыслу и представляют собою законченное художественное целое, — писал Н. П. Анциферов в книге „Душа Петербурга“. — Здесь воздвигались не отдельные здания с их самодовлеющей красотой, а строились целые архитектурные пейзажи… В качестве примера площади, созданной как единый художественный замысел, может явиться Сенатская площадь. Захаров и Росси окружили… ее бледно-желтыми с белыми колоннами и орнаментами строениями позднего классицизма… Есть… в Петербурге целый квартал, созданный по плану одного архитектора (Росси)… Глядя на безвкусные новые здания… с горечью вспоминаешь о римской мечте Росси. Вот содержание его записки: „Размеры предлагаемого мною проекта превосходят те, которые римляне считали достаточными для своих памятников. Неужели побоимся мы сравниться с ними в великолепии? Цель не в обилии украшений, а в величии форм, в благородстве пропорций, в нерушимости. Этот памятник должен стать вечным“».

В 30-е годы на берегах Невы появились древние египетские сфинксы. Они были найдены при раскопках в Фивах и в 1830 году куплены русским правительством. В 1832 году сфинксов привезли в Петербург и установили на набережной перед Академией художеств. Теперь дети тысячелетий, попавшие на север, стоят на гранитной набережной Невы, глядя в ее холодные просторы.

Благоустраивались центральные улицы города: мостовая Невского проспекта стала паркетной — камни заменили деревянными торцами, которые накладывали на деревянный настил (позже на бетонный) вплотную один к другому, скрепляли смолой и посыпали крупным песком. Торцовые мостовые были удобны для езды и хождения, но довольно дороги. Поэтому торцовое покрытие было только на центральных улицах города, а бо́льшую часть улиц по-прежнему мостили булыжником, так же как и площади, даже Дворцовую. Только для царского проезда на Дворцовой площади сделали неширокую торцовую полосу. Булыжные мостовые были очень неудобны, при езде по ним немилосердно трясло. А тяжелые подводы на такой мостовой поднимали неимоверный шум. Первый асфальтовый настил появился в Петербурге в 1844 году на Полицейском мосту.