Книга Мародерские хроники - Олег Кожевников

— Батя, не боись! Я, по этому поводу, с пристрастием узнавал у этого ублюдка причины, почему их не сопровождал беспилотный самолет. И он мне совершенно искренне и откровенно сказал, что беспилотник у них один. И что командиру сообщили по рации, что сегодня вылетов уже не будет. Тот еще сказал — что эти козлы из шарашки опять, наверное, вздумали саботировать, и что, когда вернемся обратно, нужно будет у одного из этой братии проверить зад на прочность. Сделать это надо на общем построении шарашки, чтобы все видели, что бывает за неподчинение приказам. Так что, мужики, сегодня можно за воздухом не наблюдать, тем более, скоро стемнеет, а вот завтра нужно быть повнимательнее. Обязательно с самого утра мониторить небо через камеры и держать под рукой снайперку — из других стволов, хрен попадем в эту заразу.

— И не только снайперку, но и ПЗРК, не нужно забывать о вертушке, — добавил Саша.

Потом он неосознанно пощелкал предохранителем автомата, опять посмотрел на меня и продолжил делиться сведениями, полученными от пленного:

— Это все я рассказывал вам про неприятные вещи. Но, считаю, что есть и хорошие сведения. А именно — все в окружении Глобуса, уверены, что обнаруженные вездеходы двигаются в Донбасс из района Кавказских минеральных вод. Там, в районах с термальными источниками, в некоторых пещерах и убежищах выжили люди. Служба пеленгации Секретариата засекла переговоры хохлов и Кавказкой унии о выделении последней одной из шахт. У термоисточников стало совсем невозможно жить — запасы продуктов почти совсем кончились, топлива нет. Остался только один ресурс — тепло земли. Но они не в состоянии увеличить производство электроэнергии, и парники, которые там есть, тихо загибаются. Вот, на остатках жидкого топлива они и собираются добраться до Донбасса. Те их принимают, но взамен должны получить почти всю технику и двести рабов, а также безоговорочное подчинение их Директорату. Вот люди Глобуса и подумали, что мы — это первая партия переселенцев.

— А в чем же это хорошая новость? — недоумевающее спросил Володя.

— А в том, что нас могут преследовать на расстоянии не больше, чем двести километров от этого места, потом уже начинается земля Донбасского Директората, — ответил Саша и продолжил свое повествование:

— Как сказал пленный — хохлы никого, никогда не выдают. Можно здесь вырезать элиту какой–нибудь шахты, сбежать в Донбасс и тебя никогда оттуда не выдадут. Тем более, если у тебя имеется какой–нибудь хабар, чтобы расплатиться. Впрочем, беглецов из Донбасса тоже никогда обратно не выдают. Одним словом, у них тут вооруженный нейтралитет, откровенно говоря, те и другие опасаются залезать на чужую территорию. К тому же, в Донбассе сейчас проходит большая ярмарка и там много представителей Секретариата. В любой момент их можно взять как заложников, если люди из Ростовских шахт поведут себя недружественно. Донбасский Директорат гораздо богаче и мощней Секретариата. У них больше не разрушенных после землетрясения шахт и, соответственно, спасшихся людей. Кроме этого, у них все еще имеются запасы жидкого топлива, которые находятся в хранилищах Лисичанского нефтеперерабатывающего комбината. Эти запасы даже позволяют им вести бартерную торговлю с другими анклавами выживших людей. Например, из Секретариата туда везут в обмен на бензин — рыбу, выращенные в шахтах грибы и рабов. Рыбу тут получают, выпиливая ее из обледеневших водоемов.

В этих словах меня больше всего заинтересовали сведения об имеющихся анклавах выживших. Мой мозг все еще не мог свыкнуться с мыслью, что этот мир довольно плотно заселен. Еще вчера я был почти что убежден, что на всей Земле в живых остались только мы, а тут вдруг — тысячи и тысячи выживших. И к тому же, довольно бурная общественная жизнь.

— А что, разве это не так? — Подумал я, и сам себе ответил, — проводимая ярмарка, яркий тому пример.

Кроме этого меня кольнула информация о Лисичанском комбинате. Ведь в одном из вариантов выбора нашей трассы мы его рассматривали, как один из вариантов промежуточного места, где можно было гарантированно найти топливо. Теперь получалось, об этом можно было забыть. И вообще выходило, что теперь нам нужно было держаться подальше от мест, где могли выжить люди. По–видимому, в этом новом мире, каждая более или менее крупная группа выживших считала своей законной добычей все, что находилось вблизи места их обитания. И из сведений, выуженных у пленного, основной ценностью, по которой оценивалась сила этих анклавов, являлось наличие техники и запасов жидкого топлива. Исходя из этого, мы являлись очень лакомой добычей, в основном, конечно, из–за наших вездеходов и запасов солярки.

Эти мои мысли продолжал подтверждать Саша, невозмутимо пересказывая информацию, полученную от захваченного быка:

— Сейчас положение на шахтах Секретариата не очень хорошее. В связи с наступающим потеплением, прошлым летом еле удалось отстоять шахты от затопления. Ресурсы имеющихся небольших ТЭЦ были полностью брошены на откачку воды. В процессе этого было очень много поломок оборудования и теперь там очень сильно не хватает запчастей. Квалифицированных кадров тоже очень мало, к тому же, мотивация работать у тех, которые остались, практически сведена к нулю. Рабы, у которых имеются хоть какие–то знания и технические навыки, работают буквально из–под палки и при малейшей возможности саботируют любые действия элиты. Даже люди из касты "работяг" с большой неохотой выполняют работу, выходящую за рамки их повседневных обязанностей. На шахтах участились случаи взрывов метана — вентиляционное оборудование постепенно приходит в упадок. Элита практически на всех шахтах начинает выбираться жить наверх, на что тоже используются небезграничные ресурсы ТЭЦ. Ко всему прочему, участились эпидемии и вспышки желудочно–кишечных болезней. Собранные ранее лекарства практически подошли к концу, поступлений новых нет — откопанные из–под снега, как правило, уже испорчены. К тому же вся система здравоохранения полностью развалена. Осталось очень мало врачей — они занимаются только элитой и быками. Запасы жидкого топлива по всем шахтам Секретариата не превышают 4–5 тонн, особенно они снизились после прошлогоднего потепления.

— Что же получается, мы у них процентов пятнадцать топлива отобрали, — удивился Коля?

— Получается, что так, — подтвердил Саша и продолжил.

— У самых, дальновидных представителей элиты начинает зарождаться паника, и они думают уже о том, куда бы им отсюда сбежать. Для этого ведутся переговоры с самыми надежными группами быков. Поэтому эти планы и стали известны нашему пленнику, — Саша усмехнулся, — который любезно согласился рассказать о них Флюру.

Хан тоже плотоядно ухмыльнулся и воскликнул:

— Попробовал бы гад не выложить все это! А сначала то, сволочь — ломался как целка. Тьфу, дешевка!

Между тем Саша продолжил:

— Возможности немедленно перебраться из этих мест в более теплые районы, где уже растаял снег, мешают несколько факторов. Во–первых, нехватка топлива и работоспособной техники. Во–вторых, это то, что готовая к переселению элита боится противодействия остающихся. Имеющимися средствами, даже при наличии топлива, можно эвакуировать только десять процентов элиты. Вот поэтому они готовы пожертвовать оставшимися ресурсами и хорошими отношениями с Донбассом, чтобы отобрать вездеходы у беженцев из Кавказского региона. В Донбасс был отправлен беспрецедентно большой караван — чтобы там выменять хоть сколько–нибудь топлива. Для этого выскребли из запасников многие дефицитнейшие продукты и материалы. После завоза топлива Секретариат намерен организовать военную экспедицию в Новороссийск и на буровые вышки в Чечне. Правда, Чечню рассматривают — как крайний случай. По горным дорогам передвигаться сейчас практически невозможно. Поэтому они подумывают об организации туда воздушного моста посредством вертолетов и воздушных шаров. Но все это пока из области фантастики. Реальной же остается только возможность добраться до Новороссийских нефтяных терминалов. Правда у них уже есть хозяева, это Сочинская гвардия. По страшной ругани этой пленной сволочи в отношении их — это самое нормальное общество из всех, про которые он рассказывал. У них нет рабства и людоедства. В большинстве своем, люди, которые там выжили, это бывшие железнодорожники и пограничники. Основными укрытиями, в которых они переживают эти дикие морозы, являются не совсем разрушенные туннели и природные пещеры. У этих ребят основным минусом является их малочисленность. По данным разведки Секретариата их там не более семисот человек.