Книга Больше чем любовь - Дениз Робинс

— Я просто чуть не задохнулся… Все еще не в порядке, дорогая. Доктора говорят, что пройдет несколько месяцев, прежде чем я снова буду в форме.

Я не могла говорить, только смотрела на него. И в моих глазах он прочитал все то, что у меня было на сердце. Его улыбка медленно растаяла. Он протянул руку ко мне и сказал низким голосом:

— Роза-Линда… ангел мой… Все уже в прошлом!

Уже позже, когда мы лежали на кровати, я, едва касаясь его щеки губами, прошептала:

— Я люблю тебя. Люблю.

Он повернулся ко мне и нежно поцеловал в ответ, затем еще и еще. До тех пор, пока мои глаза не высохли и умиротворение не разлилось по мне волной.

— Ты похудела, — заметил он, слегка нахмурившись. — Так не пойдет. Надо немедленно немножко потолстеть.

— Но ведь тебе нравятся худые женщины, Ричард, — хихикнула я в ответ.

— Да… ты даже не представляешь, как я скучал по тебе в больнице и потом в Ракесли.

— О том, что было со мной, я не стану тебе говорить, — приглушенным голосом пробормотала я.

— О, моя бедненькая….

Я взяла руку Ричарда и поцеловала его ладонь.

— Не нужно меня жалеть. Ты уже поправился, и ты снова со мной. Я самая счастливая женщина на свете.

— Дорогая… — тихо сказал он дрогнувшим голосом, и я почувствовала, что Ричард по-прежнему любит меня, что мне не нужно больше волноваться за его здоровье, что все снова хорошо.

Мы провели божественное воскресенье, ничего не делали, а только лежали в постели, разговаривали, бродили по квартире и снова разговаривали. Все проблемы отошли куда-то в небытие. Мы наслаждались обществом друг друга.

Он с беспокойством оглядывал меня и вновь, и вновь говорил, что я стала совсем худой и выгляжу несколько болезненно. Я ответила, что, наоборот, так хорошо мне уже не было давно, что я себя чувствую невероятно счастливой.

— Да, я вижу это по твоим глазам. По ним сразу все видно, моя дорогая Роза-Линда.

Выходить нам никуда не хотелось, и я приготовила еду сама. Пока мы ужинали, по радио передали «Пастораль» — одно из любимых произведений Берты, и наш разговор направился в соответствующее русло.

— После школы Марион собирается отправить ее в одно из престижных учебных заведений в Париже. Но Берта хотела бы поехать учиться музыке в Дрезден или Флоренцию. Я поддерживаю ее в этом решении, она уже очень хорошо играет.

— Бедная Берта! Она была с самого детства яблоком раздора. А если у нее еще и артистическая натура, то все обостряется до предела.

— Именно так, — задумчиво проговорил Ричард, — а мне совсем не хочется превращать ребенка в орудие воздействия родителей друг на друга. Я собираюсь раз и навсегда определиться в этом вопросе и дать понять Марион, что не отступлю от своего решения.

— Как бы я хотела помочь тебе, — вздохнула я.

Ричард вдруг встал со своего места и внимательно посмотрел мне в глаза:

— Если бы ты только знала, как я жалею, что не могу познакомить тебя с дочерью. Она бы, без сомнения, влюбилась в тебя.

Я почувствовала, как мои щеки покраснели от удовольствия. Ничего более приятного он просто не мог сказать. Я мягко ответила:

— Уверена, что и она очень бы мне понравилась. Иначе ведь и быть не может, потому что Берта твоя дочь.

— Ты полюбила бы ее не только из-за этого. А просто из-за нее самой. Она замечательная… Я только молюсь, чтобы самый трудный период ее становления как-нибудь не осложнился чересчур настойчивым вмешательством Марион.

— Но ведь ты всегда будешь рядом, Ричард, — приободрила я его.

Он снова очень внимательно посмотрел на меня и сказал, что уже через неделю собирается приступить к работе. В Ракесли, сообщил мне Ричард, он все равно чувствовал постоянное беспокойство, связанное с бизнесом и со мной.

— Если бы ты была рядом, я бы поправился гораздо быстрее. Ты мне необходима, Роза-Линда.

Сейчас, когда я пишу эти строки, снова приближается Рождество. За окном большими хлопьями падает снег. В комнате очень холодно, даже огонь в камине не смог прогреть всю квартиру.

Ближайший уик-энд обещает быть скучным и тоскливым. Ричард уехал в Глазго. Я сижу и пишу эту историю. Ричард видел несколько отрывков и был удивлен. Он считает, что у меня определенно есть писательский дар и что мне обязательно нужно писать. А все писатели обычно пишут именно о том, что они хорошо знают, что пережили сами. Так почему бы не начать карьеру со своей собственной истории?

Неделю назад я получила письмо от Кетлин из Брайтона. Она звала меня на Рождество, и на этот раз я собираюсь принять это приглашение.

Еще до Рождества я получила подарок от Китс — абонемент в библиотеку «Таймс», невероятно порадовавший меня. Китс всегда знала, что я люблю.

Перед моими глазами вновь проплыл образ этой женщины в ее кринолинах, огромных шляпах, с необъятной грудью, украшенной жемчужным ожерельем. Я очень любила ее.

Ричард тоже прислал мне подарок. Очень милый жакет из морского котика и муфту. Я померила этот наряд с красным платьем. Все смотрелось потрясающе. Когда меня увидел в таком виде Ричард, он сказал:

— Ты похожа на француженку, которая собралась покататься на коньках по Сене. Думаю, не один художник захотел бы иметь такую модель.

Он всегда мне говорил, что чисто внешне я больше походила на француженку, чем на англичанку. И теперь я стала постоянно ходить в этом наряде, потому что он очень нравился Ричарду.

Я же купила для Ричарда новый альбом с репродукциями картин Леонардо да Винчи. Книга вышла всего недели две назад, и я была уверена, что Ричард вряд ли успел приобрести ее.

Я собиралась подарить ему альбом на следующей неделе, когда Берта уедет в школу.

Глава 23

Рождество прошло, приближался Новый год. Я продолжала писать свою книгу и очень увлеклась этим. Но сегодня мне пришлось все отложить, потому что Ричард пришел попрощаться. Через два дня он уезжал в Америку. Как мне не хотелось, чтобы он ехал. Он сказал, что эта командировка связана с его бизнесом. Но меня беспокоило не это. Я сразу же представила, сколь долгий перелет ему предстоит, и мне стало страшно. Я вдруг ощутила какое-то странное беспокойство. Мне хотелось отговорить его от этой поездки. Но разумеется, это было не в моих силах. Он только посмеялся над моими нелепыми предчувствиями и, поцеловав меня в голову, сказал:

— Глупышка! Самолет — это такая экономия времени и собственных сил. Неужели ты хочешь, чтобы я мучился на корабле?

Я знала, что все это правильно и глупо так пугаться из-за поездки. И тем не менее мне трудно это было объяснить словами, моя интуиция заставляла меня беспокоиться. Я поняла, что просто сойду с ума, дожидаясь его возвращения.