Книга Дикарь - Данелла Хармон

К часу ночи он продрог окончательно и проголодался. К двум часам у него разболелось горло. К трем, окончательно измучившись, он медленно ехал, сам не зная куда. Он бесцельно кружил по Ганноверской площади, Пэлл-Мэлл и Пиккадилли, но не встретил ни Кокема, ни Чилкота, ни Одлета — никого. Он снова повернул Крестоносца к северу и поехал вдоль Албемарл-стрит. Стук копыт эхом отдавался от стен темных домов, обрамлявших улицу с обеих сторон. Откуда-то из темноты появился уличный мальчишка и стал просить милостыню. Гарет, который чувствовал себя таким же несчастным, как и этот маленький оборванец, полез было в карман, чтобы достать монетку. Он совсем забыл о том, что в карманах у него пусто. Оборванец сердито обругал его, плюнул под ноги Крестоносцу и скрылся в ночи. Гарет снова остался один.

Делать нечего — он свернул на Братон-стрит, к конюшням. Здание было сырое и холодное, но там по крайней мере можно было укрыться от дождя. Дрожа от холода, Гарет снял мокрое седло с Крестоносца, обтер коня пучком соломы и устало побрел в угол, где и расположился, положив под голову седло, на холодном каменном полу.

От пола пахло конским навозом, и он был холоден как лед. Гарет натянул на плечи промокший насквозь плащ.

Холодные струйки воды стекали с волос на шею. Таких неудобств он еще не испытывал никогда в жизни.

Но усталость наконец одолела его. Глаза закрылись, и лорд Гарет де Монфор заснул неспокойным сном.

Глава 22

На Лембурнских холмах ночь тоже выдалась непогожая и неспокойная. Ветер гулял по долине, в которой приютилась деревня Рэйвенском: то сорвет плохо закрепленную черепицу с крыши, то сломает ветку медно-золотистого бука.

Погуляв среди высоких холмов, ветер проник на территорию Блэкхита, сильно потрепал розы в саду и заставил дребезжать стекла окон. Но замок стоял себе как ни в чем не бывало. Он противостоял врагам и стихиям в течение пяти сотен лет и собирался простоять так же незыблемо еще не меньше времени. Его величественные башни, словно часовые, вырисовывались на фоне черного неба. В окнах ни огонька, только в библиотеке мерцал свет, выдавая присутствие человека, который еще не ложился спать.

В кресле возле остывшего камина сидел герцог. Он хмурился, вскрывая послание, которое только что получил из Лондона от своего человека.

Ваша светлость!

Надеюсь, вы успокоитесь, узнав, что его светлость ваш брат женился на мисс Джульет Пэйдж сегодня утром, получив специальное разрешение (которое, смею доложить, обошлось ему недешево), и все прошло, как и предполагалось. Нынче вечером лорд Гарет привел свою семью к мадам Боттомли.

Я осторожно навел справки и убедился, что они получили там комнату на одну ночь. Убедившись, что они в безопасности, я ушел, чтобы возобновить свое тайное наблюдение утром, о чем сообщу вам в следующем отчете.

Люсьен положил письмо на стол и, нахмурив брови, задумался. Итак, он женился на ней. Хорошо. Однако когда он, прислушиваясь к завываниям ветра за окном, попробовал представить себе, каково им там, в Лондоне, успех его плана показался ему весьма сомнительным: Люсьен не испытывал ни малейшей радости. Как это похоже на Гарета!

Потащил свою семью ночевать в бордель! Одному Богу известно, что ему может взбрести в голову завтра!

Он поднялся на ноги и, сложив за спиной руки, медленно прошелся по библиотеке. Прав ли он был, понадеявшись на брата хотя бы в малой степени? Прав ли он был, понадеявшись, что невеста Чарльза сделает из Гарета человека? И почему она согласилась остановиться в борделе? Люсьен выругался сквозь зубы. Если бы не необузданная гордость Гарета — и не тлеющий в душе самого Люсьена огонек надежды на то, что, пройдя через тяжелые испытания, Гарет в конце концов исправится, — Люсьен приказал бы сейчас оседлать Армагеддона, поехал в Лондон и собственноручно приволок их всех сюда. Нерисса умоляла его сделать это. Эндрю, который с ним не разговаривал, грозился сам поехать за молодоженами в Лондон. А теперь вот он слышит, что Гарет, вместо того чтобы поселить семью в каком-нибудь респектабельном отеле, потащил их в вонючий бордель…

Он покачал головой. Нет. Он не станет вмешиваться, как бы велико ни было искушение и как бы низко ни пал его братец. Он обязан дать Гарету шанс показать, на что он способен. Шанс повзрослеть.

Он взял свечу, сунул в карман записку, медленно вышел из комнаты и, освещая путь слабым пламенем, отправился к себе по длинным коридорам старинного Блэкхитского замка. Заснуть ему, наверное, не удастся. Это часто бывало в те ночи, когда вокруг стен замка завывал ветер и ему вспоминалось, как он обнаружил мертвого отца на нижних ступенях башенной лестницы. Сейчас его успокаивало одно: какие бы выходки ни устраивал Гарет в Лондоне, а он, герцог Блэкхитский, через своего информатора бдительно следит за каждым его шагом.

Он уже потерял одного брата.

И будь он проклят, если потеряет другого!

В роскошной спальне особняка де Монфоров скромная молодая женщина из колоний дремала, удобно расположившись на мягких пуховых подушках. Теплое пушистое одеяло согревало ее тело, кожа стала шелковистой после ванны с лавандовой водой, огонь, потрескивающий в камине, наполнял комнату теплом и светом.

Неподалеку отсюда, на холодном каменном полу конюшни предполагаемый наследник одного английского герцогства тоже спал, подложив под голову вместо подушки твердое кожаное седло и укрыв продрогшее тело мокрым плащом вместо одеяла. Снаружи все еще шел дождь, и вода, капавшая сквозь прохудившуюся крышу конюшни, скапливалась в неровностях грязного каменного пола и ручейками подтекала под тело спящего.

Появился ночной сторож с фонарем в руке, ведя за собой усталую лошадь. Увидев спящего на полу, очевидно, пьяного джентльмена, он с полным равнодушием перешагнул через его тело и поставил лошадь в тесный денник. Пьяный в нескольких футах от него что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.

Но лорд Гарет де Монфор был не пьян. Ему снился сон…

— Ты ленивый, бесполезный, распущенный бездельник.

Ты позоришь нашу семью — особенно меня. Когда ты повзрослеешь и поймешь значение слова «ответственность», Гарет, тогда, возможно, я буду уважать тебя, как уважал твоего брата…

Гарет попытался убежать, но не мог вскочить в седло и умчаться подальше от упреков Люсьена, не мог расхохотаться ему в лицо и замыслить очередную проказу, потому что на сей раз это был сон и бежать ему было некуда. Вместо этого он попытался проснуться, но сон безжалостно удерживал его, словно кандалы на ногах узника.

А Люсьен, презрительно глядя на него сверху вниз, повторял и повторял обличительные слова:

— Ленивый, бесполезный, распущенный бездельник.

— Перестань, что ты пристал? — крикнул Гарет. — Оставь меня в покое!

И тут он увидел Чарльза.

— Привет, Гарет.

Гарет замер на месте, открыв рот от изумления. Потом сердце его учащенно забилось.