Книга Бригада. Книга 13. Поцелуй Фемиды - Александр Белов

Перед глазами прошла череда образов. Ярослава, прикорнувшая без сил на дне своего, похожего на карцер, внутреннего мира. Тетушка, которая вращает планету голыми руками, как господь бог, хотя силы уже на исходе. Ваня Белов, открывающий страничку электронной почты и не находящий, в который раз, в ней послания от отца. Ольга, продолжающая свое бессмысленное плавание по жизни и потерявшая из виду все берега… Забытые и не забытые лица, живые и давно умершие люди обращались к нему, напоминали" ему о долгах и об ответственности, от которой его, Белова, не могла освободить даже тюрьма. Неожиданно перед ним возникло лицо Космоса с гримасой ярости — такое, каким оно было накануне выборов Саши в Государственную думу. «Пойми, ты им нужен мертвым!» — глухим голосом сказал он.

Саша очнулся и прислушался. В общем фоне — звуков что-то изменилось. Храп спящего неподалеку одутловатого и явно нездорового мужика, которого считали стукачом, поменял тональность. Потом Белов услышал шорох. Он сознательно не менял позы, чтобы не спугнуть крадущегося, но слух его обострился до предела. О том, что нападение будет совершено, он догадался по едва уловимому колебанию воздуха. Когда невидимый противник завис над его шконкой, Белов мысленно досчитал до десяти и резко двинул нападавшего ребром ладони. Сдавленный крик подтвердил, что он попал, куда требовалось, в шею. В ту же секунду он прыгнул на упавшего на пол Грота, перевернул его на живот и провел удушающий захват.

— Только пискни, и тебе конец, — шепнул он ему в самое ухо.

Белов вырвал из руки нападавшего кусок веревки. Замечательно! Отбить у Грота охоту дальнейшим действиям он сможет легко и, можно сказать, эстетично. Об этом способе Саша читал в каком-то милицейском детективе. Достаточно связать мизинцы противника за его спиной, и его «лояльность» обеспечена. Поэтому удавка, предназначавшаяся для его, Белова горла, в этой ситуации просто подарок!

Кончай температурить, Белый, — прохрипел Грот, как только у него появилась возможность издать звук. — Надо переретерть… — Ему не удалось восстановить дыхание, поэтому он не сопротивлялся, когда Саша связывал ему руки, вернее пальцы, его же удавкой.

— Тaк ты, братан, оказывается, поговорить пришла. А я не сразу въехал, — с этими словами Саша приподнял заломленные за спиной руки Грота и подождал, пока тот застонет от боли. — Ну, давай, колись, кто тебя послал?

Ответить Гроту помешали его шестерки, которые с опозданием кинулись ему на помощь. Но тот остановил их кивком и велел не вмешиваться.

— Мне, Белый, надо отсюда ноги делать, — сказал Грот интимным шепотом, — с этим журналистом я попал крепко. Даже если «вышку» совсем отменят, мне, кроме пожизненного, рассчитывать не на что…

— А меня, стало быть, за компанию, в подельники приглашаешь?

— Ну…

— А вот хрен тебе. Мне в тюряге нравится — устал я от крупного бизнеса. А здесь кум за меня думает, никакой ответственности…

— Это тебе хрен! Есть базар: тебе отсюда живым не выйти. Замочат по-любому, не дожидаясь никакого суда.

— Откуда знаешь?

— Птичка на хвосте принесла: ты труп, Белый.

— Щас мы эту птичку за клюв подергаем, — Саша надавил Гроту на затылок, одновременно заламывая ему руки. — Не шуми, лучше вспоминай, как звали птичку.

Мужик на соседней шконке перестал храпеть, завозился и тоненько позвал во сне маму.

— Ну?

— Я правда не знаю, Белый! Серьезные ребята, не из наших. Играют втемную. Я сто раз пожалел, что вписался… Слышь, пусти меня, не могу больше терпеть!

Белов задумался. За окна забрезжил рассвет, в камере стало светлее. Скоро подъем.

— Сейчас я сделаю тебе очень больно. Но ты, Грот, постарайся потерпеть и не обижаться: ничего личного. У меня просто выхода нет.

С этими словами Саша рванул кверху, как на дыбе, скрученные за спиной руки Грота. Он тщательно рассчитал усилие и сделал так, чтобы плечевые суставы остались на месте, а связки пострадали ровно настолько, чтобы в ближайшие пару недель Грот не мог бы удержать в руках ничего, тяжелее миски с баландой. Глухой стон разнесся по камере, разом заставив замолкнуть храпящих.

С верхней шконки свесилась голова Дубы:

— Белый, у тебя там все нормально?

— У меня все окейно. Это у Грота кошмары…

Отправляясь на работу, судья Чусов заглянул в почтовый ящик и наряду с газетами вынул оттуда анонимку с угрозами. Судья скомкал листок и машинально сунул в карман пальто.

За десятки лет судейской практики он привык не реагировать на подобные вещи: «черных меток». ему было прислано великое множество, жаль, что вовремя не сообразил составить из них коллекцию. Чаще всего угрозы были чистой туфтой, хотя пару раз за эти годы и приходилось от греха отправлять жену, тещу и ребят погостить к родне в Белоруссию.

Шесть месяцев назад, ровно за год до выхода на пенсию, Андрей Иванович Чусов дал себе страшную клятву: ходить до работы пешком. Проблема лишнего веса встала гораздо раньше — когда преуспевающий юрист пересел с велосипеда на автомобиль. В течение многих лет он планировал провести очередной отпуск, сплавляясь на байдарках по Чусовой. Однако вместо этого всякий раз оказывался с семьей на даче, где, несмотря на физические упражнения на огородных грядках, все-таки прибавлял пару кило к уже существующим.

Чудна Чусовая при тихой погоде. Такой она и останется навеки в мечтах Андрея Ивановича. Потому что теперь он просто не влезет ни в какую байдарку, а если и влезет, то немедленно пойдет ко дну. Впрочем, туда же он может отправиться в случае нежелательного для властей исхода процесса по делу Белова,

Хождение Чусову давалось с трудом. К тому же на каждом шагу приходилось отвечать на бесконечные приветствия прохожих. Судья не только был известной в городе личностью, но еще и очень приметным человеком: огромного роста, тучный, он к тому же носил артистическую гриву по моде семидесятых.

Но главная трудность состояла в том, что идти на работу Андрею Ивановичу не хотелось. До такой степени не хотелось, что сама мысль о том, как он возьмется за массивную латунную ручку входной двери суда, вызывала спазмы в желудке.

Вот так, преодолевая сопротивление ставшего вдруг плотным, как вода, воздуха, судья Чусов прошел в свой кабинет. Он сделал вид, что не расслышал, как секретарь на бегу сообщила об имевших место двух важных звонках из Москвы. Никуда звонить Андрей Иванович не стал. Вместо этого приступил к выполнению двух своих ежедневных ритуалов. Во-первых, с помощью портативной манжеты измерил кровяное давление. Увы, опять высокое, хорошо стрелки нет на приборе, а то бы зашкалила.

Во-вторых, взял ножницы и отрезал от портновского метра кусочек длиной в сантиметр. Это был его дембельский календарь: ровно за сто дней до выхода на пенсию, судья незаметно прикрепил за шкафом сантиметровую ленту, и каждое утро отрезал от нее по кусочку.

— Андрей Иванович, к вам прокурор! — квакнул со стола искаженный селекторной связью голос секретаря.