Книга Танец мотыльков над сухой землей - Марина Москвина

Когда режиссер Юрий Бутусов ставил во МХАТе «Гамлета», моя знакомая из литчасти театра Света Савина держала меня в курсе всех событий. Рассказывала, какой Бутусов ранимый, трепетный, но и — одновременно — тиран. Как ему Хабенский сказал, изможденный:

— Все. Я зарепетировался.

— Что? — вскричал Бутусов, — ты «зарепетировался»? Да ты еще не начал репетировать!

А это уже был третий вариант спектакля.

— Из трех действий он вчера сделал два, — сообщала Света. — А сам пришел в литчасть, сел на стул, смотрит в текст и говорит: «Я вижу только буквы. Я не понимаю, почему сошла с ума Офелия??? Мы завтра провалимся перед Табаковым!»

— Не провалитесь! — успокаивала его Света. — Вам это не дадут сделать работники нижней механизации.

Даже по субботам и воскресеньям Юрий Бутусов приходил в театр — просто так, уже не мог сидеть дома.

— Это какой-то редкой одержимости человек, — говорила Света. — Он поставил «Калигулу», Эжена Ионеско, Пинтера, Беккета «В ожидании Годо» с Хабенским в главной роли…

— А знаешь, — я ей говорю, — «В ожидании Годо» шел когда-то в Университетском театре, там потрясающе играли Олег Севастьянов и Алексей Левинский. Потом они перебрались на малую сцену под купол Театра сатиры. На их спектакле была Лиля Брик. Ей до того понравилось, она вышла и обняла их всех четверых! Я видела это своими глазами.

Повисло молчание.

— Зачем ты пугаешь Свету? — сказал Тишков. — Она к тебе, как к нормальному человеку, а ты вон какие делаешь заявления. Ты бы еще рассказала, что по этому поводу заметил Маяковский — ты слышала это своими ушами!..

* * *

Художник Сергей Бархин поставил «Собачье сердце» Булгакова в ТЮЗе. Назначена премьера. Вдруг звонок. Он поднимает трубку: глубокий мужской голос с богатыми модуляциями:

— Это Мейерхольд. Вы не оставите мне билет на «Собачье сердце»?

— Мейерхольд? — переспрашивает Сергей Михайлович, а сам думает: надо два, он с женой, Зинаидой Райх… — А вам два билета?

— Ну, если два, — последовал ответ, — будет вообще великолепно.

— Я положил трубку и думаю: «Они же умерли!» А потом мне сказали, что это Маша Мейерхольд, его внучка, таким басом разговаривает.

* * *

— У нас был вечер Мейерхольда, — рассказывала Света Савина, — и целая толпа народу назвались его потомками! Потом идет какой-то человек, мы, уже ошалев от родственников: «И вы тоже… сын лейтенанта Шмидта?» А он ответил: «Нет, я Костя Есенин».

* * *

На вечере художник Виктор Дувидов пел с листа какую-то арию, и вдруг у него партитура посыпалась из рук.

— Адам! У вас падают листья! — заметил Евгений Монин.

* * *

Писатель Анатолий Приставкин служил советником у президента.

Вот он рассказал, как на праздник Победы к Могиле Неизвестного солдата выходит Путин, за ним — советники, потом генералы. Так вот в этот момент один генерал спрашивает у Анатолия Игнатьевича:

— Как вы думаете, можно я сейчас попрошу у Владимира Владимировича квартиру?

* * *

Финальная церемония Национальной литературной детской премии «Заветная мечта». Жюри привезли в школу, где уже вовсю шло награждение. Актовый зал на четвертом этаже. Естественно, никакого лифта. Все бодро зашагали вверх. А я-то знаю, что Виктор Чижиков пережил два инфаркта.

— Давайте медленно будем подниматься, — говорю ему, — куда нам торопиться?

— Давай, — он ответил.

На третьем этаже я предложила немного отдохнуть.

Он посмотрел на меня сочувственно добрыми глазами и спросил:

— А как же ты поднималась на Фудзияму?

* * *

На выставке в Академии художеств люди все в возрасте собрались, многим за восемьдесят.

— Ну, и чем ты теперь себя увеселяешь? — спросил Май Митурич у Виктора Чижикова.

— Едой, — ответил Чижиков.

* * *

Якову Акиму позвонили из родного города Галича, сказали, что хотят назвать его именем детскую библиотеку и основать там его музей.

— А это… не чересчур? — спросил Яша.

* * *

По случаю открытия музея мы с Яковом Акимом и Ольгой Мяэотс — литературоведом и переводчиком, заведующей детским залом Библиотеки иностранной литературы, прибыли в Галич. Своего долгожданного земляка галичане чуть ли не носили на руках, буквально пиджак рвали на части, повсюду звали выступать, но он не мог объять необъятное, поэтому куда-то приезжали мы с Ольгой — рассказывали о нем и читали его стихи. Это рождало ужасное разочарование.

— Дорогие ребята, — трагическим голосом обратилась к публике завуч одной из школ, — сейчас в Галиче гостит наш любимый и знаменитый земляк поэт Яков Аким. Но Яков Лазаревич не смог прийти в нашу школу, он очень занят. Вместо него пришли… вот эти.

* * *

С поэтом Ренатой Мухой — на представлении конного цирка «Зингаро».

— Я тут недавно прыгнула с парашютом, — сказала Рената. — Вы поняли меня? Не в молодости, а сейчас!..И что интересно, когда пришел момент прыгнуть — я прыгнула не вниз, а ВВЕРХ!!!

* * *

Леня собирается лететь в Пермь, а оттуда — два часа езды в Кудымкар, разузнать о жизни художника-авангардиста начала прошлого века Ивана Субботина-Пермяка, того не стало в 37 лет в 1923 году. Летит на осмотр — что там у них есть, — посетить его дом, изучить наследие, сочинить про его феерическую жизнь историю в рисунках, полную фактов и вымыслов — после Субботина-Пермяка осталось мало свидетельств. Но Леня уже решил, что тот был знаком с Хлебниковым (оба дружили с Василием Каменским), что и он тоже Председатель Земного шара, один из 317, не записанный в реестры.

Я спрашиваю:

— Зубную щетку взял? А расческу?

— Расческу — нет, — сурово говорит Леня. — Будетляне не расчесываются.

* * *

Леня все обустроил у нас в деревне Уваровка — кровать на козлах с панцирной сеткой, сверху матрац с сеном, деревенская подушка. Рядом у печки лавку поставил, покрашенную синим.

— Как в доме-музее Пермяка, — удовлетворенно сказал он. — Ты будешь лежать на кровати, а на лавке будут сидеть молодые уваровские писатели, читать тебе свои рукописи.

* * *

Я все хожу в сберкассу проверять — пришло мне откуда-нибудь что-то или нет. И мне говорят — нет. Леня — возмущенно:

— В конце концов, приди и спроси — почему на моей книжке так мало денег! Кто-то ворует, видимо, или что? Мы, вкладчики, вам доверяем, а вы такие сведения мне сообщаете! Да вы знаете, кто я? И вообще, если тебе не нравится эта книжка — заведи новую, на которую будет приходить каждый месяц по тысяче долларов, неизвестно откуда, неизвестно за что! Больше надо экспериментировать со сберкнижкой!