Книга Порубежная война - Роберт Святополк-Мирский

Картымазов увидел, как смертельная бледность покрыла лицо Андрея, но мужество не покинуло князя. Казалось, он даже вздохнул с неким внутренним облегчением, как вздыхает человек, когда случается, наконец, то, чего он всю жизнь страшился и опасался, прежде, чем перекрестившись, сказал: «Вольны Бог да государь! Бог нас будет судить, а я ни в чем неповинен».

Ряполовский, по-прежнему утирая слезы, быстро вышел, а вместо него в комнату ворвались простые стражники, грубо схватили родного брата Великого князя — Андрея Горяя, как простого преступника, швырнули на колени и тут же стали заковывать в цепи.

Затем вошел дворецкий Петр Шестунов, протянул Картымазову тяжелый кожаный мешочек, наполненный золотыми монетами, и сказал:

— Великий князь благодарит тебя за службу и просит передать, что ты больше не нужен, и можешь отправляться домой!

Князь Андрей Большой поднял глаза и посмотрел на Картымазова взглядом, который тот не позабыл до конца дней своих.

Федор Лукич молча взял из рук Шестунова тяжелый мешочек с деньгами, молча вышел и решительно зашагал по кремлевским переходам, не обращая ни на кого внимания, грубо расталкивая всех на ходу — маленький, быстрый, дерзкий пятидесятилетний мужчина со стиснутыми губами — он подошел к дверям покоев Великого князя, и двое стражников, видя странное выражение его лица, уже схватили наперевес протазаны, а собравшиеся вокруг бояре и придворные замерли.

Наступила мертвая тишина.

Но Картымазов не собирался входить к Великому князю.

Он развязал тесемки кожаного мешка и, подняв его над головой, перевернул.

Перезвоном колокольчиков, прозвучавших в полной тишине, рассыпались по каменному кремлевскому полу, на пороге покоев Великого князя золотые монеты с изображением святого Георгия, пронзающего змия, и чеканными буквами ARISTOTELES.

Никто кроме Патрикеева не понял, что означал этот жест, но Патрикеев отвернул голову в сторону, будто и он тоже не понял, да и вообще ничего не видел.

Картымазов резко повернулся, вышел из Кремля и через полчаса во всю прыть мчался в сторону Угры.

В тот же день Иван Васильевич послал в Углич людей, которые схватили там обоих сыновей Андрея — Ивана и Дмитрия, заковали в цепи, да отвезли в темницу в Переяславле, где они оба — родные племянники государя московского — ни в чем перед ним не повинные, томились до конца дней своих и там оба умерли…

… Неделю спустя Медведев провожал у ворот своего дома простую крестьянскую телегу, запряженную жалкой лошаденкой. В телеге сидели женщина, мужчина и шестилетний мальчик очень бедно одетые, а весь их скарб состоял из двух ветхих узелков.

Правда, трудно было предположить, что эта простая на вид телега имеет двойное дно, и там, в плоском длинном ящике, лежат пару сот монет разной чеканки и пять-шесть плотно свернутых и очень не похожих друг на друга нарядов. Они были пошиты точно по размерам трех пассажиров телеги, так что в любую минуту они могли преобразиться то в пару богатых горожан, идущих на прогулку с ярко наряженным ребенком, то в стражника, арестовавшего нищенку с шестилетним бродяжкой, а то в благочестивую купеческую пару, отвозящую ребенка на учение какому-нибудь мастеровому…

— Ну что, Алеша, Вера, вы все поняли? — спросил Медведев. — А может все же оставить Ванюшку?

— Нет, — улыбнулся Алеша, — пусть привыкает, должно же расти новое поколение…

— Поезжайте с Богом, мы все будем молиться за вас.

— Спасибо, Василий Иванович, не тревожься, все сделаем, как следует, не первый раз, — улыбнулся уже двадцативосьмилетний Алеша, бывший маленький мальчик, так легко умевший менять свою внешность.

Медведев смотрел им в след, пока телега не скрылась за поворотом.

Вернувшись в дом, он сказал Аннице:

— Что-то Федор Лукич давно из Москвы не едет.

— А он, Вася, приехал. Еще три дня назад.

— Как? И не зашел к нам?

— Нет, но зато он зашел к Манину.

— И? — насторожился Василий.

— Я посылала вчера Надежду. Но она оказалась бессильной. После смерти Настеньки это случается с ним все чаще и чаще. Надежда сказала, что ничего не может сделать, если человек сам хочет отвернуться от жизни. Ее умения хватило лишь на то, чтобы увидеть: к старой, ране добавилась свежая, иная, но тоже очень болезненная, и обе не заживают, потому что его непрестанно мучает совесть. Хотя вины на нем нет. Теперь он будет пить каждый день с утра до вечера, пока окончательно не потеряет сознание.

Медведев тяжело вздохнул и впервые подумал о том, не слишком ли дорого стоит щедрость купца Манина…

Хотя при чем тут купец и его товар?

Конечно, дело совсем не в этом…

Глава шестая

ВОЙНА (1492 г.)

Год 1492 был годом, ожидаемым многими православными, чье летосчисление велось по Юлианскому календарю, как год конца света, поскольку это был ровно 7000 год.

Кликуши и юродивые, бродившие по дорогам и сидевшие на папертях храмов, пугали прихожан воплями и криками; кто о том, что грядет конец света, и сейчас наступит апокалипсис, кто о том, что вот-вот придет антихрист, и весь мир погрузится во мрак, а кто о том, что надо бы немедля спасать свои души, отдав все имущество в храмы и присоединиться к сирым бездомным и убогим, ведь сказано в писании: «Блаженны нищие духом; ибо их есть Царствие Небесное»…

Однако жизнь по-прежнему шла своим чередом, люди рождались и умирали, любили и женились, радовались и страдали.

В конце марта Алеша, Вера и Ванюша вернулись здоровые, целые и невредимые, и Алеше уже не надо было, как когда-то, срочно просить лист бумаги, чтобы угольком нарисовать все то, что он хранил в памяти. Все было уже давно записано и тщательно спрятано в тайнике под дном телеги, осталось лишь достать это оттуда и передать Медведеву, что Алеша и сделал.

— Вот, Василий Иванович, полный список — от Любутска до Вязьмы. Честно говоря, это было не очень сложно. Не то, что ловить карету с Яном Кожухом Кротким или искать в Новгороде исчезнувшего Большихина.

— Спасибо, Алеша, спасибо, Вера, а ты как, герой, — он потрепал по волосам мальчика, — не страшно было?

— Ни капельки! — бойко ответил мальчуган, и в его улыбке на худом веснушчатом лице мелькнуло что-то, напомнившее Медведеву того далекого Алешу, каким он был тринадцать лет тому назад…

Три дня спустя Медведев явился в Кремль и через Ларю Орехова доложил верховному воеводе Ивану Юрьевичу Патрикееву, что поручение государя выполнено.

Патрикеев взял документы, велел Василию подождать и отправился к Великому князю.

Через полчаса Медведева пригласили в палату государя.

— Молодец! Мои воеводы оценят степень важности этих документов, но и на первый взгляд видно, что они достаточно обширны. Много людей у тебя занимались этим?