Книга 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Следующим, что я увидел, окончательно придя в себя после сна, были три существа, с ног до головы замотанные в черное, у которых в том месте, где должны быть глаза, сквозь прорези в материи выглядывали маленькие перископы.

Один из них наклонился ко мне.

— Смотри-ка, синий медведь! Чудно́! — сказал он, обращаясь к своим товарищам.

Я наконец поднялся на ноги и стряхнул с себя сладкую пыль. Чуть поодаль обнаружилась уже значительно бо́льшая группа похожих друг на друга существ в черных одеждах — наверное, сотен пять, не меньше, и как минимум столько же камедаров.

— Кто вы такие? — спросил я чуть хрипловатым спросонья голосом и по той же причине несколько бесцеремонно.

— Мы чудилы без квартиры! Идем по свету, немного с приветом! — живо ответил тот, что наклонялся ко мне, потом взял меня под руку и добавил доверительным тоном: — С приветом, понимаешь? Это потому что мы такие чудики…

— Мы — чудичи, — вмешался его долговязый товарищ. — Ты, наверное, о нас уже слышал. Идем в Анагром Атаф. Пойдешь с нами?

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ЧУДИЧИ. Кочевой народ, проживающий в замонианской Сладкой пустыне; случайно возникшее сообщество изгоев и отщепенцев, которые изначально скитались по пустыне в одиночку, но, не вынеся тягот одинокой жизни, были вынуждены объединиться, образовав небольшое племя, численность которого с тех пор выросла многократно. Стоит только чудичам обнаружить в пустыне какую-нибудь попавшую в беду, заблудшую личность, они тут же принимают ее в свои ряды, не задаваясь лишними вопросами и совершенно не интересуясь ее происхождением, материальным положением, полом и вероисповеданием. Чудичи упорно не хотят следовать общепринятым потокам так называемой официальной миграции, придерживаясь своих собственных идеалов свободы, поэтому скитаются сами по себе в условиях по возможности максимально высоких температур.

Чудичи терпеть не могут спорить и выяснять отношения, известны любовью к животным, гостеприимством, нередко разделяют бредовые политические воззрения и обожают длинные, трудно запоминаемые имена. На протяжение многих веков они блуждают по просторам пустыни в поисках легендарного города Анагром Атаф, занимаясь попутно разведением камедаров.

Одежда чудичей состоит из длинных полотен чудобумажной материи темно-синего, почти черного цвета (материя производится из растущих в пустыне съедобных синих грибов, основного продукта питания чудичей), которую они тщательно обматывают вокруг тела, так, чтобы до него не добрались палящие лучи солнца. В прорезях на месте глаз они носят миниатюрные перископы, с помощью которых могут обозревать окрестности, даже зарывшись в песок во время бури в пустыне.

Возможно, я еще не до конца пришел в себя после сна или же слишком сильно хотел как можно скорее убраться подальше от зловещего леса, но, как бы то ни было, я, не задумываясь, согласился пойти вместе с ними. К решению этому меня, верно, подтолкнуло и то, что они держались со мной вполне дружелюбно. Во всяком случае, никто из них не пытался растворить меня ядовитой слюной, что уже было несомненным благом по сравнению с недавно приобретенным опытом.

Посвящение меня в члены племени также прошло очень просто, без проволочек и бюрократических формальностей. Они обмотали меня длинной темно-синей материей (от глазных перископов я вежливо отказался), кто-то громко выкрикнул: «Анагром Атаф!» — все остальные поддержали его гулким эхом, потом караван двинулся дальше, и я засеменил вслед за ним.

Спустя какое-то время ко мне подошел один из чудичей и предложил поесть, протянув мне кусочек чудно́го гриба.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ЧУДНО́Й ГРИБ: с научной точки зрения не совсем точное название центральнозамонианского синего кактусоподобного гриба, произрастающего исключительно в Сладкой пустыне. Центральнозамонианский кактусоподобный гриб встречается лишь в местах, расположенных гораздо ниже уровня океана, круглый год открытых палящим солнечным лучам и содержащих достаточное количество сахарного песка. Это необычное растение известно высокой калорийностью и особенно ценится обитающими в пустыне кочевниками.

Чудичи питались почти одними синими кактусогрибами. А так как я теперь был, можно сказать, почетным членом племени, то и я, разумеется, тоже. В общем-то, другой еды в пустыне и не было, не считая, конечно, сахарной пудры да гадюк и скорпионов, ловить которых, само собой, никто не хотел.

А вот кактусогрибы росли в Сладкой пустыне чуть не у каждого камня, и их можно было собирать почти круглый год. Готовились они тоже несложно. Наевшись чудны́х грибов (а чудичи, как я сказал, питались исключительно ими), и в самом деле становишься несколько чудаковатым. С одной стороны, всему, что видишь и слышишь, начинаешь придавать слишком большое значение, а с другой — все это кажется невероятно смешным и глупым. Большинство чудичей постоянно пребывали в состоянии некоего жизнерадостного упоения, и нередко всему каравану приходилось останавливаться и ждать, потому что кто-то вдруг предавался восхищенному созерцанию кактусного листа или рельефа бархана и ни за что не хотел двигаться дальше.

В колонне то и дело раздавался веселый смешок или оживленный шепоток, а порой случались даже приступы истерического хохота. Стоило кому-то зайтись в приступе смеха, весь караван останавливался и покорно ждал: ведь всем известно, что чудич в таком состоянии совсем беззащитный и его нельзя оставлять одного на произвол судьбы в Сладкой пустыне, — рано или поздно такое может случиться с каждым. Приступы порой длились не по одному часу, и тогда беднягу приходилось привязывать к горбу камедара, иначе его было просто не сдвинуть с места. А иной раз чей-нибудь взрыв хохота оказывался настолько заразительным, что постепенно, один за другим, мы все принимались кататься по песку, давясь и корчась от смеха. Так, с многочисленными остановками, мы и передвигались по пустыне.

С другой стороны, любым продвижением вперед мы все же были обязаны именно чудны́м грибам. Под влиянием сока этого удивительного растения самая обыкновенная ходьба превращалась в подлинное удовольствие. Мы часами шагали под лучами беспощадного солнца, не чувствуя усталости и сохраняя прекрасное расположение духа, а штурмуя, к примеру, при полуденном зное барханы, представляли себе, что прыгаем на пружинах-ходулях по Луне.