Книга 1937. Русские на Луне - Александр Марков

Дом защищала кованая железная, метра в два высотой, ограда с острыми наконечниками, будто составили ее из копий тяжеловооруженных рыцарей, сварили между собой и водрузили здесь, чтобы никто и не помышлял через нее перебраться.

Через ограду перебраться, конечно, можно. Но днем, когда тебя увидят и со двора и с улицы, прежде чем ты перемахнешь ее с одной стороны, тебя будет уже поджидать прислуга с кочергами наперевес, а с другой — полицейский. Лучше вовсе не слезать.

Опять повезло. За воротами перед домом стояло знакомое черные авто. Вряд ли Свирский вернулся уже с вечерней прогулки по городу, которая обычно затягивается до раннего утра, и улегся отдыхать. Ему только еще предстояло отправиться в город. Сейчас он готовился к этому. Нет смысла навещать его на дому. Вот бы он устраивал сегодня прием у себя — тогда другое дело.

Шешель попробовал углядеть — не приклеены ли на столбы, на которых держался забор, фотографии с его изображением, а под ними надпись «Разыскивается». Но столбы были испачканы только краской. Он возомнил о себе слишком многое. Тотальную войну ему еще не объявили.

Сгустки темноты во дворе — это деревья, кусты, клумбы с цветами. Их немного. Спрятаться там, особенно если во двор на ночь выпускают собак, а Шешель был уверен, что они охраняют покой своих хозяев, помимо сторожей, невозможно. Не стоит рисковать. Двор — плохое место для слежки. Шешель забрался обратно в экипаж.

— Будем ждать, — сказал он извозчику, — скажешь мне, когда в «Олдсмобиль» сядут люди.

— Куда?

— В авто черное.

— А, понятно, — протянул извозчик. — Ты что, спать собрался?

— Нет. Но вдруг усну.

— А если я усну?

— Не советую.

— Ох.

Плохо освещенная улица позволяла им быть не более чем сгустком темноты, таким же, как деревья, кусты и клумбы в саду перед домом Свирского, ничем не выделяющимся в окружавшей его ночи. Если только не подходить к нему близко. Но любопытство он вызывал разве что у бродячего кота. Тот подошел к повозке, потерся спиной о ее колесо, посмотрел внутрь экипажа, нашел глазами человека и ждал приглашения, но поскольку такового не последовало, то через некоторое время кот ушел.

По жестяной водосточной трубе, крепившейся к углам здания железными штырями, Шешель смог бы забраться на любой этаж, а по рельефному фасаду — в любую из комнат так же легко, будто к дому приставили лестницу, затем выставить окно и незаметно спрятаться у Свирского в спальне за портьерами. Отчего-то Шешель думал, что они обязательно должны оказаться тяжелыми, бархатными и пыльными. Стоя за ними, придется затыкать пальцами нос, чтобы не чихнуть.

Чего проще, когда Свирский уснет, тихо подойти к его кровати, набросить на лицо подушку, прижать его, чтобы он не смог закричать или освободиться, а потом, когда он затихнет, положить подушку рядышком и как тень выскользнуть прочь. Не забыть бы перчатки надеть, чтобы не оставить после себя следов. Да разве в таком деле без них обойдешься? Комки земли и травинки, когда будешь пробираться через сад, пристанут к подошвам. Они останутся на подоконнике, в комнате, и даже самый тупой сыскарь, совсем не обладающий аналитическим складом ума, поймет, что в комнате побывал кто-то чужой. И окно. Его ведь не закроешь изнутри. Сыщики, которые примутся за расследование этого дела, никогда не поверят, что Свирский открыл окно, чтобы проветрить комнату, а то он умирал от удушья. Но сделал это слишком поздно, успел только до кровати добраться, да там и скончался от недостатка кислорода. Ночью в доме все спят. Вполне реально выбраться из него незамеченным через центральный вход. Одна проблема тогда разрешится. Возникнет новая — гораздо более серьезная.

Полно. Что за глупые мысли. Приходится мозг тренировать. Иначе делать ему совсем нечего.

Ему вдруг показалось, что он стоит за портьерой, и, судя по тому, что тело его затекло и начинает болеть, довольно давно, но если раньше он ничего не слышал, то теперь начал различать голоса. Он прислушался. Кто это? Свирский или нет? Так, оставаясь за портьерой, будто страж, охраняющий покой хозяина, можно выведать много полезной информации.

— Они отъезжают, — расслышал он, но это был совсем не Свирский, — барин, да отъезжают они, — голос стал взволнованным, но Шешель проснулся раньше, чем его стали тормошить.

Он открыл глаза, посмотрел не на извозчика, а мимо него — туда, где располагались ворота, если, конечно, пока он спал, экипаж не изменил свое местоположение.

Ворота открывались. Шешель подумал, что делалось это автоматически. Значит, где-то должен стоять мотор. Если его заклинить, Свирскому будет трудно выбраться из дома или попасть в него. Неприятный сюрприз для Свирского, когда он, уставший от ночных гуляний, вернется домой и не сможет попасть в него. Мелкая пакость. Слишком мелкая.

Но оказалось, что ворота открывают два человека, тянут их за створки на себя, отступают в сад. Когда проход сделался достаточно большим, чтобы в него проехал автомобиль, не задев при этом краями ворота, тот рванулся вперед. Двигатель его заревел, как на автогонках в ожидании старта. Хороший способ испугать соперника, а если не испугать, так хоть отвлечь.

Достоинство конного экипажа в том, что не надо разогревать двигатель. Ехать можно сразу же, только хлестни кнутом, а то и вовсе словом обойдешься. Скажешь только: «Ну милая». Вот и все. Работай двигатель постоянно, пока они Свирского поджидали, топливный бак опустел бы до того, как пришло время ехать.

Когда «Олдсмобиль» уже выехал на улицу и пронесся перед экипажем Шешеля, тот заметил, что в нем сидят и Свирский и два его приятеля. Значит, вся компания в сборе. Это хорошо.

— За ним, — сказал Шешель.

Недостаток конного экипажа заключался в том, что ему тяжело угнаться за авто. К счастью, последнему на улицах города никак не удается развить всю свою скорость, поскольку он вынужден плестись за другими экипажами, пока те не уступят ему дорогу или не выдастся шанс обойти их. Поэтому на коротких дистанциях конный экипаж некоторое время сможет преследовать авто. Но недолго. Если они выберутся за пределы города, шансы удержаться на хвосте «Олдсмобиля» вообще станут нулевыми. Тогда разузнать, куда отправился Свирский, можно будет разве что по отпечаткам покрышек, оставленных его авто на дороге.

Шешель не брал прикрепленный к нему «Руссо-Балт» из-за того, что Свирский наверняка знал о нем. Ему показалось бы по меньшей мере странным, что он стоит неподалеку от его дома, и еще более странным то, что «Руссо-Балт», как только он отъедет, двинется за ним следом.

— Ой, уйдут они, — приговаривал извозчик, — ну милая, поднажми.

Голос его, вроде бы успокоившийся после того, как Шешель проснулся, вновь стал озабоченным. Ему-то что: упустит — не его вина. Выговаривать за это ему не будут. Но пусть он лучше пока об этом не знает. Так рвения будет побольше.

Шешель посмотрел на часы. Стрелка приближалась к восьми. Сколько он проспал, сказать не смог бы и извозчик. Во-первых, он не сразу заметил, что Шекель заснул, а во-вторых — часов у него не было.