Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

– Я сойду с ума, – заявляла мама, врываясь домой,швыряя на пол сумку и плюхаясь на диван прямо в пальто. – Я больше не всостоянии это терпеть. Они хотят сжить меня со свету за эту рецензию. Всесчитают Лебедева светилом и королем сцены, в рот ему смотрят, задницу лизатьготовы, а я, видите ли, посмела написать, что мизансцена во втором акте «Мещан»выстроена неудачно. Нет, я ничего не говорю, Лебедев – великий режиссер, но этоне означает, что у него не может быть промахов и ошибок. А я на то и критик,чтобы их замечать. Но слышал бы ты, как на меня сегодня орал заведующийредакцией! Просто смешал меня с грязью. Жить не хочется.

На этом месте мама обычно переводила дух и оглядывалась посторонам. И как в любом нормальном доме, если только в нем не живет сумасшедшаячистюля, на глаза ей попадался какой-нибудь «непорядок». Иногда это бывалочто-то «серьезное», вроде пыли на полированной поверхности мебели, а иногдамелочь какая-нибудь, наподобие взятой с полки и брошенной на диване книги.Масштаб «непорядка» роли не играл, ибо важен был повод, изначальный толчок дляперевода злости с отсутствующего в данном месте завредакцией на имеющийся вналичии контингент.

– Господи! – принималась она стонать. – Ястолько нервов трачу на этой проклятой работе и в результате даже дома не могурасслабиться. Я вынуждена хватать тряпку и начинать убирать за вами. Двоевзрослых мужиков – и не можете поддерживать элементарный порядок. Ну почему вседолжна делать я, почему вы всю домашнюю работу спихнули на меня, я и обед, я истирка, я и уборка, и, между прочим, я еще и деньги вам зарабатывай.

– Успокойся, милая, – обычно отвечал отец, –ложись отдыхай, ты устала, сейчас мы с Вадиком все уберем, все приведем впорядок, не сердись.

Вадик всегда удивлялся, почему отец не закричит на маму, нескажет ей, что, между прочим, тоже работает, и не меньше ее, и денегзарабатывает гораздо больше, а в квартире достаточно чисто, потому что они недалее как вчера все пропылесосили.

Мать заводилась все больше, предъявляя мужу и сыну все новыепретензии. Убедившись в бесплодности своих попыток вызвать ответную реакцию,начинала рыдать, потом уходила на кухню, закрывала за собой дверь и ни в какиеразговоры не вступала. Через какое-то время она снова становилась веселой иласковой, словно ничего и не произошло.

– Папа, почему ты не скажешь маме, что ты тожеработаешь и тоже приносишь зарплату? – спрашивал мальчик.

– Потому, сынок, что это бессмысленно и никому ненужно, – туманно объяснял отец. – Ты же не думаешь, что мама не знаетоб этом, правда? Конечно же, она прекрасно знает, что я работаю, что работа уменя тяжелая и опасная, поэтому и зарплата у меня большая.

– Тогда почему она тебя упрекает? Она же всезнает, – недоумевал Вадик.

– Это сложно объяснить, но я постараюсь, ведь ты ужедостаточно взрослый, чтобы понять. Она не меня упрекает, сынок, она злится насвоего начальника и на своих врагов, но, поскольку она их боится и не может наних кричать, она кричит на нас с тобой. Это потому, что она нас с тобой любит,нам она доверяет и нас не боится. А своим врагам она не доверяет, она ихпобаивается, поэтому не может открыто показывать им свою злость. Понимаешь?

– Выходит, она устраивает сцены потому, что любит нас?

– Конечно.

– А почему тогда ты никогда на меня не кричишь? Ты меняне любишь?

– Ох, сынок, да что ты такое говоришь! – улыбалсяотец. – Ты – мой самый любимый человек на свете. Но я – мужчина, а мама –женщина. Женщины не такие, как мужчины, они устроены совсем по-другому, они имыслят по-другому, и чувствуют. Никогда не пытайся понять женщин, сынок, этозанятие бесполезное. Нам, мужчинам, понять их не дано. К ним надо простоприспособиться, вот как я к маме.

Годам к пятнадцати у Вадика Бойцова сложилось твердоеубеждение, что отец был прав. Женщины устроены не так, как мужчины, и относитсяэто не только к области физиологии. С ними невозможно иметь дело, потому чтоони непредсказуемы, непрогнозируемы, алогичны, они постоянно нарушают правилаигры, причем как раз те правила, которые сами же и устанавливают. Говорят: «Незабудь, ровно в восемь», – и не приходят вообще или опаздывают часа надва. Говорят, что хотят пойти в кино на фильм с Аленом Делоном, а когда имприносишь билеты, швыряют их тебе в лицо и фыркают: «Да сто лет мне нужен этотстарый педераст!» Никогда не дают списывать у себя, но постоянно ноют, что немогут решить задачку, и просят помочь (подразумевается, дать списать).

Вадик пришел к выводу, что нужно стараться не иметь дела сженщинами. За исключением одного, но необходимого момента. Он долго не мог длясебя решить, как сочетать нежелание связываться с дамами и желание близости сними. Пока он мучительно продумывал собственную схему жизнеустройства, всерешилось само собой.

Вадик был красивым парнем. Даже очень красивым. Природа,словно в насмешку, наградила его умением смотреть так ласково и проникновенно,что девицы теряли голову от одного его взгляда. Точно так же ласково ипроникновенно умел он и прикасаться к женским рукам, волосам, плечам. Сам тогоне желая, он сводил их с ума. А уж если добавить к этому ясные глаза, красивоочерченные скулы, прямые брови и подбородок с ямочкой, то картина получаласьвесьма впечатляющей. На семнадцатилетнего десятиклассника Бойцова положила глазстаршая сестра его соученика, которой было в ту пору аж двадцать три года.Недостатка в партнерах у нее, судя по всему, никогда не было, но она захотелаВадика. И она его получила.

Процесс соблазнения малолетки прошел быстро и без особыхсбоев. Сначала парень просто не понял, чего Анна добивается, и расценивал еенеприкрытый интерес к себе как обыкновенную вежливость и доброжелательность.Наконец Анна сообразила, что Вадик сам никогда за девушками не ухаживал,практических навыков в тонком деле флирта не имеет, поэтому не в состоянииотличить искреннее дружелюбие от сексуального интереса. Она пошла напролом,умышленно создав ситуацию, в которой любой нормальный мужик должен былвозбудиться. Ну, Вадик Бойцов, конечно же, и возбудился.

Это был его первый опыт, и о том, что и как нужно делать, онзнал только из рассказов приятелей и сальных анекдотов. Беда вся была в том,что рассказы приятелей тоже не имели под собой реальной практической почвы,являясь пересказом услышанных краем уха баек, сдобренных плодами юношескихэротических фантазий. Подростковый сексуальный фольклор культивировал силу ивыносливость. Поэтому когда Вадику удалось «отработать» на своей партнершецелых пятнадцать минут, он был страшно горд и доволен собой. Особенно учитываяпредостережения приятелей о том, что в первый раз все кончается до неловкостибыстро, и женщины обычно бывают неудовлетворены. С ним такого не случилось, онне опозорился.

– Ну как? – самодовольно спросил он Анну нашестнадцатой минуте. – Хорошо?

То, что произошло дальше, оказалось для него полнойнеожиданностью. Анна спихнула его с себя, натянула одеяло, прикрыв наготу, изаорала: