Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

Прием сработал. Нападающие словно растворились в темноте, иБойцов перевел дух. Теперь нужно постараться разминуться с милицией.

Ему очень хотелось подойти к Каменской и заговорить с ней.Интересно, испугалась ли она? Есть ли у нее при себе оружие и собиралась ли онаим воспользоваться? Поняла ли, что произошло? Если бы можно было сейчаспоговорить с ней, многое прояснилось бы. Если бы можно было…

Но было нельзя.

11

На следующее утро Вадим Бойцов доложил о происшествии своемуначальнику. Супрун выглядел очень довольным.

– Отлично, – говорил он, сплетая и расплетаядлинные пальцы крупных холеных рук. – Значит, разработчик прибора ужесбегал к Мерханову и нажаловался на нашу птичку. А Мерханов, человек горячий ирешительный, ждать, естественно, не хочет и собирается разобраться с нейкардинальным образом. Вот и пусть себе разбирается. Твоя задача, Вадим, недопустить, чтобы его люди сделали какую-нибудь глупость. Я ничего не имеюпротив того, чтобы Каменскую убрали с глаз долой, но сделано это должно бытьтак, чтобы никто не сумел докопаться до подлинных причин. Ты меня понял? Тывчера поступил абсолютно правильно, так и действуй в дальнейшем. Ходи за ней попятам и следи, чтобы покушение было идеально подготовлено. Осечек быть недолжно, иначе мы никогда не получим прибор. Уберем Каменскую руками Мерханова,а сами мараться не станем. Согласен?

Бойцов молча кивнул, глядя в лицо Супруну серыми холоднымиглазами. Лицо его, по обыкновению, ничего не выражало, и Супрун не понял,поддерживает ли подчиненный его план. Но это не особенно беспокоило ИгоряКонстантиновича. Он знал, что Вадим никогда не самовольничает и не нарушаетуказаний начальства. Он человек исключительно дисциплинированный. А что он приэтом думает, никого не волнует. Да и что он может думать такого особенного?

– Кстати, дружок, ты сделал то, о чем я тебя просил? Разобрался,почему Каменская и Чистяков решили пожениться?

– Пока нет, Игорь Константинович. Я думаю, что на этотвопрос может ответить только сама Каменская. По всем нашим данным, она особаскрытная и ни с кем не делится, тем более такой… интимной информацией.

– Ну так познакомься с ней и выясни. Что ты какмаленький, ей-богу! – внезапно разозлился Супрун. – Неужели тебенужно подсказывать такие простые вещи?

– Мне бы не хотелось с ней знакомиться. Это помешаетмне следить за ней, ведь она будет знать меня в лицо.

Лицо Супруна окаменело. Что он себе позволяет, этот пацан?Он что же, полагает, что Супрун сам этого не сообразил? Ничтожество.

– Ты – старший группы. Это я тебе напоминаю, если тызабыл. И когда я говорю тебе «сделай», это не означает, что ты должен кидатьсявыполнять все сам. Поручи кому-нибудь. Ты отвечаешь за исполнение, за конечныйрезультат. А уж как ты будешь исполнять мои задания, это твое личное дело. Иесли ты этого не понимаешь, то, выходит, рано я тебя двинул на повышение,руководитель из тебя никакой.

Бойцов молчал, не отводя прямого взгляда от глаз начальника.От этого взгляда Супруну стало не по себе. Да, он безусловно доверял Вадиму. Онценил его профессионализм. Он верил в его чисто человеческую порядочность. Ноон никогда не мог его понять.

Глава 10

1

Как почти у каждого человека, у Вадима Бойцова был свойскелет в шкафу. Но в отличие от большинства людей его скелет постояннонапоминал о себе, и более того, стремился выпасть из шкафа в самое неподходящеевремя, выставив на всеобщее обозрение тщательно скрываемый секрет. Секрет этотсостоял в том, что Бойцов боялся женщин. Боялся до внутренней дрожи, до струдом сдерживаемой истерики. И добоялся в результате до того, что врачиназывают психогенной импотенцией. Самое странное заключалось в том, что Вадимбыл абсолютно здоров физически и чрезвычайно вынослив как сексуальный партнер.

Женщины с самого детства были для него окутаны завесойтайны, и приподнять эту завесу нельзя было даже и мечтать. Его мать былатеатральным критиком, и это почему-то наложило сильный отпечаток на весь укладжизни их семьи. Вадик был начисто лишен всех тех мелочей, из которых для негоскладывалось понятие «дом» и «семья». Мама ходила в театр каждый вечер, поэтомуспать его укладывал отец, и вечерняя сказка, и вечерний поцелуй тоже былиотцовскими. Мама приходила далеко за полночь, а по утрам спала додесяти-одиннадцати часов, поэтому будил его утром и кормил завтраком тоже отец,он же первое время провожал мальчугана до школы.

Зато когда Вадик возвращался после уроков, мама обычнобывала дома. Но это вовсе не означало, что она, как тысячи других матерей,имеющих детей-школьников, кидалась к сыну с вопросами об успехах и отметках икормила его обедом. Вовсе нет. Она сидела на кухне и что-то быстро печатала намашинке, не выпуская изо рта сигарету, а вернувшегося из школы сынарассматривала как досадную помеху своему творческому процессу. Ей и в голову неприходило прекратить работу, чтобы освободить стол на кухне и покормитьребенка. Нет, зачем же? Мальчик вырос вполне самостоятельным, он можеттихонько, не мешая матери, разогреть обед и унести еду в свою комнату, потомвернуться, ступая на цыпочках, сполоснуть тарелку под краном и поставить ее наместо.

Отметки сына ее тоже не интересовали. Какая разница, чтостоит у него в дневнике? Лишь бы был здоров и не шлялся по подворотням с плохойкомпанией. Класса примерно до третьего Вадик наивно пытался обсуждать с матерьюсвои школьные дела, показывал ей дневник с пятерками, хвастался хорошимиуспехами на уроках рисования и труда. У него и в самом деле были золотые руки,и изготовленные Вадиком Бойцовым забавные игрушки и поделки из года в годзанимали главное место на школьных выставках и завоевывали призы. Но мама и наэто внимания почему-то не обращала.

Она вообще была непонятной Вадику и оттого загадочной, какзаколдованная принцесса, превращенная злой колдуньей в нервную сумасброднуюистеричку. Однажды Вадик проснулся среди ночи и услышал доносящиеся из ваннойотчаянные рыдания. Он испуганно побежал в комнату к родителям. Отец лежал впостели и курил, не зажигая света.

– Папа, что случилось? – спросил мальчик.

– Ничего, сынок, все в порядке, – спокойно ответилотец, будто ничего особенного не произошло.

– Почему мама плачет? Вы что, поссорились?

– Нет, сынок, что ты. Ты же знаешь, мы с мамой никогдане ссоримся. Просто ей стало грустно, и она ушла в ванную поплакать. Ничегострашного, с женщинами это часто бывает.

Отец сказал правду, они с матерью действительно никогда нессорились. В реальной жизни все происходило так: мать закатывала истеричныесцены, явно провоцируя отца на ответные выпады, из которых можно было быраздуть скандал и уж тут-то дать себе волю, покричать, поплакать, даже, еслиповезет, разбить пару-тройку тарелок, выпустить пар, сбросить напряжение. Но отецни разу, сколько Вадим себя помнил, не поддался на провокацию. Это выводиломать из себя, но, как ни странно, сама она этого не понимала. Ситуацияразыгрывалась каждый раз по одному и тому же классическому сценарию.