Книга Телохранитель - Сергей Скрипник

— Миша, перестань! — прервал его Коляда. — Пьяный дурак!

— Ну, сразу так уж и пьяный, — возразил Синельников. — Не пьяный, а только слегка выпивший. Для храбрости. Папик-то меня сюда засунул подальше от смерти. А смерть-то, она здесь вокруг, во всей своей красе.

И тут Коляда увидел то, что заставило его вздрогнуть по-настоящему, и от страха мурашки пробежали по всему телу. За толстым стеклом двери в мертвецкую мелькнуло лицо все того же капитана с ярко выраженной кавказской внешностью. «Так вот почему мне показалось знакомым его лицо, — подумал Семен. — Ведь когда я был у Мишки в прошлый раз, этот типчик тоже заходил. Причем к Мишке».

Синельников, отрешившись от своего полупьяного бреда, вдруг встал и вышел к капитану.

Тяжелые двери в морге, обитые жестью, почти такие же герметичные, как и цинковые гробы. Они настолько звуконепроницаемы, что через них ничего не слышно. Поэтому, о чем говорили Синельников и знакомый незнакомец Коляды, ефрейтор не слышал. Но сквозь стекло было видно, что разговор происходит на крайне повышенных тонах. Мишка что-то кричал смуглому офицеру и при этом активно жестикулировал. И это продолжалось минут восемь-десять. Когда Синельников вошел обратно с криком «Зае…и все!», Семену показалось, что хмель полностью вылетел из его головы.

— Кто это, Миша? — спросил Коляда. — Я вижу его у тебя уже второй раз.

Но Синельников проигнорировал его вопрос.

— Пьяный дурак, говоришь?! — Он весь трясся, это был явно не хмельной тремор, а неконтролируемый гнев человека, дошедшего до крайней степени нервно-психического истощения. — А ты попробуй здесь не попей, я на тебя посмотрю, что с тобой будет!

В дальнем углу мертвецкой стоял «цинк», в котором лежало сильно обгоревшее тело десантника. Синельников рванул у нему.

— Вот видишь, пацан, такой же, между прочим, как и мы с тобой! Но уже не такой!

Коляда едва нашел в себе силы, чтобы взглянуть на обезображенное лицо погибшего солдата, и сразу вспомнил про восковую голову Косовца, что с ней стало после того, как на нее попал бензол.

— У него обе ноги, не так ли, Сеня? — продолжал Мишка.

Коляда угрюмо молчал.

— А теперь посмотри, что я с ним сделаю! — Синельников с обезьяньей ловкостью в два прыжка оказался в другом конце комнаты, схватил с топчана, на котором лежала груда развороченных человеческих останков, оторванную ногу и положил ее в гроб к трупу. — Было две, а стало три. Вот так я теперь этот ящичек запакую, и с этим содержимым отправлю его на родину героя, к папе с мамой.

Коляда повернулся и молча направился к выходу. Мишка еще что-то долго громко говорил, кричал ему вдогонку, но Семен его не слышал. Выбежав на улицу и отдышавшись, он дал себе зарок больше никогда сюда не приходить и забыть о существовании Мишки раз и навсегда.

* * *

Я иду по центральному кабульскому проспекту Майванд, этому Бродвею, Арбату, Елисейским Полям афганской столицы, на явку со своим осведомителем, которая должна состояться через полчаса на крупнейшем во всей Азии базаре Миндаи. Шумное восточное торжище — идеальное место для конспиративных свиданий. Увлеченный захватывающим процессом купли-продажи люд ничего вокруг себя не замечает, поэтому на твое появление здесь и твои разговоры никто не обратит ровным счетом никакого внимания.

Мой взгляд на противоположной стороне бульвара — в это время суток здесь не так много народу, слишком уж жарко, хотя на дворе лишь середина апреля, что для русского человека означает только конец климатической зимы, — зацепился за не слишком уж ладную, коренастую фигуру человека в форме старшего прапорщика, к тому же еще и сильно припадающего на левую ногу. В руках у встречного была обычная плетеная корзина, в которую тот уложил неправильной формы бруски желтого вещества, похожего на застывший пчелиный воск.

«Вот и свиделись, товарищ старший прапорщик Мадам Тюссо», — подумал я, глядя вслед удаляющемуся Каравайчуку. Я просто был уверен, что это именно он.

Таджик Абдалло, один из лучших моих агентов, ждал меня уже пятнадцать минут. Я знал, что не поспею на рандеву вовремя еще в Джелалабаде, поскольку там с раннего утра появился Половников и долго меня мурыжил и грузил. С того дня, как он дал мне распоряжение, на выполнении которого я должен был сосредоточиться, прошла только неделя, время еще оставалось, чтобы не подвести полковника, а заодно и себя самого. Данные, которые мне обещал предоставить Абдалло, могли стать первой зацепкой в начатой операции.

Потом мы сидели с ним в дукане, пили чай, ели шаш-кебаб, я втихаря прикладывался к фляжке с водкой. Настроение немного выпить возникло поутру, а после душеспасительных бесед с Половниковым это желание превратилось просто-таки в насущную потребность.

— Были у нас в горах два человека с вашей стороны, — начал свой рассказ Абдалло. — Чина, судя по всему, невысокого, но очень серьезные люди. Одного у нас зовут Топал-бек, как мне его описал человек из охраны наших старейшин, видевший его в течение нескольких минут, невысок ростом, груб лицом, волосы седые, залысины, сильно хромает на левую ногу. Говорит только по-русски.

— А кто второй? — поинтересовался я.

— Имени и прозвища не знаю, — продолжил Абдалло. — Он при Топал-беке состоит кем-то вроде переводчика с дари. От себя говорит мало, а когда говорит, то делает это слишком уж нервно и грубо. Часто вступает с хромым в словесные перепалки на русском языке. Когда их просят перевести, о чем был спор, чернявый, по виду вроде узбек, но говорит с каким-то странным, явно не узбекским акцентом, категорически отказывается.

— Ну, и о чем они договорились с вашими вождями?

— О крупной партии наркотиков, но не местного опия-сырца, а чистого героина, уже пришедшего из-за Хайбера. Происхождение товара, возможно, таиландское, стоимость мне неизвестна. Топал-бек говорил, что все это пойдет в Союз через таджикскую границу в районе Горного Бадахшана. Половину оплаты внесут по факту передачи товара на месте, вторую — после того, как он окажется у заказчика на советской стороне.

— Негусто, но уже что-то, — отметил я. — Значит, участие наших в этом деле практически доказано. Теперь надо их найти и как следует придушить.

— Насколько я информирован, — пояснил Абдалло, — Топал-бек пользуется непререкаемым авторитетом у вашего военного начальства. Поэтому, когда будете его искать, то наверняка подумаете о нем в самую последнюю очередь. Имейте это в виду.

«Слишком уж заметный человек, судя по описанию Абдалло, этот Топал-бек, — думал я, когда возвращался на вертолете в Джелалабад. — Хромой бек. Кого-то он мне напоминает, вот только пока не знаю, кого именно. Значит, путь будет лежать через границу в Бадахшане. Не самый контролируемый нами район. И где именно наведут переправу? Через Пяндж или Памир? Вопросов, однако, стало больше, а ответов пока нет».

* * *

Долгожданный дембель. Коляда ликовал от счастья. Он приехал, чтобы попрощаться с Каравайчуком, которого с недавних пор почитал лучшим своим другом и старшим товарищем, готовым всегда помочь добрым словом и дельным советом. Впрочем, на встрече особо настаивал сам прапорщик, и это Коляде очень импонировало.