Книга Естественное убийство-3. Виноватые - Татьяна Соломатина

– Да что мне смотреть внимательно! Я сто раз эту фотокарточку видел. Моя тётка уже сказала, это сводный брат моей матери.

– Вы? – подсунул Александр Иванович пожелтевшую от времени карточку чуть не к самому Лизанькиному носу.

– Это дядя моего мужа и сводный брат моей свекрови, – равнодушно ответила Лизанька.

– Откуда вы это знаете?

– Это все в семье знают.

– Откуда вы это знаете? – подчеркнул Александр Иванович местоимение и впился в Лизаньку глазами.

– Господи, от нас она это знает! – нервно дёрнулся Алексей Васильевич. – Со слов моей матери. И с моих слов, если вам так уж необходима ваша буквенная ментовская дотошность!

– Да, спасибо. Ментовская буквенная дотошность нам, – снова слегка акцентировал Шекерханов, – необходима. На фотографии действительно Павел Петрович Левентов, сводный брат Маргариты Павловны Фирсановой и дядя… – полковник взял мхатовскую паузу. – Дядя Алексея Васильевича Фирсанова.

– Ну, всем понятно, что он дядя, если он – наш с Риткой брат. Что вы театральничаете?! Я всегда полагала, что в уголовном розыске работают не слишком умные люди, но никогда не думала, что они ещё и клоуны! – фыркнула Светлана Павловна.

– Екатерина Фёдоровна, – обратился спокойный, как мелководье в штиль, Александр Иванович к кухарке, стоявшей, прислонившись к косяку дверного проёма, ведущего на кухню. – А не сварите ли вы нам своего чудеснейшего кофе? И не принесёте ли чего покрепче? Причём что покрепче – можно сразу!

– Да-да, конечно! – с какой-то уж слишком расторопной поспешностью, столь нехарактерной для неё, закивала головой Фёдоровна, скрываясь на кухне.

Все сидели за своими столиками. Шекерханов стоял. Фёдоровна вернулась с огромным подносом, уставленным стаканами, бокалами, рюмками и бутылками.

– Вот, пожалуйста, виски, водка, ликёр, кому что; самообслуживание! А я пока кофе сварю! – торжественно объявила она, грохнув поднос на стоявший в углу столик, и снова скрылась на кухне.

Шекерханов молча подошёл к подносу, налил себе рюмку водки и молча выпил одним глотком. Алёна Дмитриевна пнула Северного локтём в бок. Он встал и быстро вернулся с двумя наполовину полными стаканами виски.

– Лизанька, налей мне, пожалуйста, ликёру, – тихо попросила Маргарита Павловна.

Алексей Васильевич, удивлённо глянув на мать, с готовностью подскочил, но молодая жена мягко остановила его и отправилась к угловому столику. В полнейшей тишине она поставила полную рюмку тёмного вишнёвого ликёра перед свекровью.

– Лиза, раз уж подаёшь, то и меня обслужи! – повелительно и чуть пренебрежительно распорядилась Светлана Павловна.

Лизанька на мгновение застопорилась, но послушно отправилась обратно в угол.

– Мне – виски! Не могу я эту сладкую гадость пить! – вдогонку ей указала мужнина тётка.

Никто, кроме Северного, не заметил вспыхнувших на краткий миг в Лизанькиных глазах дьявольских огоньков и саркастически скривившихся тонких, твёрдых, энергично опускающихся углами вниз губ. Увидеть что-то, когда ожидаешь это увидеть, гораздо проще, особенно если сидишь за удобно расположенным столиком.

– Лёша, ты чего-нибудь хочешь? – проворковала Лизанька, наливая Светлане Павловне виски.

– Я хочу знать, что происходит! И зачем нас всех здесь собрали! Неизвестно, кто убил моего отца. Неизвестно, почему загремел с лестницы дядя Петя! Пропал мой сын, а вы!.. Мать и тётка оказались в больнице, слава богу, без особых последствий, а вы!.. Вы показываете нам старую, давно известную нам всем фотографию и… что?! зачем?! – Истерично выкрикнул Алексей Васильевич.

– Без особых последствий?! Да я чуть не умерла! Но, конечно, по сравнению с Сашкой… Ах, лучше бы умерла! – заломила руки Светлана Павловна и тут же немедленно щедро глотнула из поданного ей Лизанькой стакана.

– Вполне справедливое требование, Алексей Васильевич! – согласно кивнул Шекерханов, проигнорировав демарш Светланы Павловны. – Вряд ли вам, Алексей Васильевич, а также вашей матери и тётке, известно, что Павел Петрович Левентов, кроме того, что был вашим родственником, являлся гением всяческих финансовых комбинаций и махинаций. И этот его талант оказался крайне востребованным в конце восьмидесятых – начале девяностых прошлого столетия. В связи с концентрацией так называемых предпринимательских качеств преимущественно у номенклатуры, которая и прежде их реализовывала «в тени», то и первоначальное накопление капитала не могло не осуществиться именно номенклатурой в виде приватизации госсобственности, ресурсов и неплатежей. Разумеется, в криминогенных формах. И финансовый гений Павла Левентова очень пригодился на этом этапе. К 1991 году, когда экономический дефицит в стране принял ужасающие масштабы и в стране ждали голода в связи с великими экономическими реформами Ельцина начала девяностых, кое-какие люди оказались чудовищно богаты. Кое-кто из чудовищно богатых людей пользовался консультациями Павла Левентова. Не будем углубляться в подробности, мы не экономические преступления расследуем. Так что о деталях приватизации, о лжеэкспорте, фиктивной сдаче в аренду основных средств, о подмене объектов налогообложения, о ненадлежащих счетах бухгалтерского учёта, о широкой практике использования операций с рублёвой и валютной наличностью мы с вами говорить не будем. Хотя Павел Левентов много мог бы нам рассказать об этом. Настолько много и такого, что поныне здравствующим и процветающим олигархам, выросшим из «молодых либералов», стало бы не по себе, небеса потемнели бы на лазурных берегах, сугробами замело бы Калифорнию и в Куршавеле ананасы заколосились бы. В какой-то момент своей многотрудной интеллектуальной жизни Павел Петрович Левентов решил, что это крайне несправедливо, что с огромных денежных потоков, возникающих в результате гениально разрабатываемых и блестяще осуществляемых им операций, он имеет какой-то мизерный процент. Нет-нет, вполне хватающий для более чем достойной жизни, но… – Полковник наморщил лоб и пощёлкал пальцами.

– …но величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости, – пришёл на помощь другу Северный, отсалютовав Александру Ивановичу бокалом.

– Да. Спасибо. Я забыл, как ты это говорил в точности.

– Я в точности цитировал Аристотеля, – улыбнулся Всеволод Алексеевич.

– Ну значит, люди не меняются с давних времён. И Павел Левентов в одну прекрасную неделю запер в сейфе швейцарского банка двадцать миллионов долларов. Затем ещё и ещё. Совершенно колоссальные и шальные по тем временам бабки. Да и не только по тем. Ему бы уже накушаться и смыться, прикупив себе какое-нибудь спокойное гражданство в спокойной стране, но… Интеллект его был востребован, от нанимателей отбоя не было, и он, как это и положено любому русскому мужику, будь он татарин или грек, не смог вовремя остановиться и от головокружения от успехов слегка, как это водится, ослабил бдительность. Пара-тройка незамеченных уведенных миллионов вскружили ему голову. И сколько лежит в сейфе швейцарского банка, я не знаю. А сам Павел Петрович Левентов в один из дней сентября 1991 года был обнаружен в полуразрушенной хибаре одной из подмосковных деревенек в виде тела с маленькой дырочкой с одной стороны головы и с огромной дырой – с другой. Делом занимался следователь Шекерханов, труп вскрывал судмедэксперт Северный. Труп остался неопознанным. Дело оказалось «висяком». Ничего удивительного, несмотря на то что уголовно-экономическое досье на господина Левентова в соответствующей конторе имелось.