Книга Огонь, вода и бриллианты - Андрей Дышев

– Я объясню, – произнес он, – чтобы никто больше не задавал глупых вопросов. Все украшения, которые лежат здесь, уже поделены на лоты – это право хозяев. И у каждого лота есть стартовая цена. Эту стартовую цену мы и будем делить.

– А вы знаете цены всех лотов? – спросила Лисица, заламывая от нетерпения пальцы.

– Конечно, – ответил Амбал. – Хозяева драгоценностей сами назвали все цены. Потому что от суммы стоимости драгоценностей определяется процент, который идет на оплату доставки и охраны.

– Так они наверняка занизили сумму, чтобы вам поменьше заплатить! – сказал Окуркин. – Так не пойдет! Это надувательство!

– Никакого надувательства, – ответил Амбал, снисходительно глядя на Окуркина. – Коллекционерам невыгодно занижать сумму, потому что от нее зависит величина страховки. Сколько заявят, столько и получат в случае хищения. Ясно?

– Короче! – перебила Лисица. – Какая цена лотов?

В наступившей тишине громко прокричала какая-то ночная птица да треснуло полено в костре.

– Один миллион двести двадцать пять тысяч, – ответил Амбал.

– Чего? – резко выкрикнула Лисица и в порыве нетерпения наступила мне на ногу. – Чего один миллион двести двадцать пять тысяч?

– Долларов, милая моя. Долларов.

Мне даже дурно стало от такой суммы. Окуркин присвистнул. Лисица прижала ладони к груди, опасаясь, наверное, что сердце выпрыгнет, и тихо произнесла: «Ой!»

Амбал обвел всех взглядом, наслаждаясь эффектом.

– Ну как? – спросил он. – Уже посчитали, сколько каждому причитается? По триста тысяч баксов!

– По триста шесть тысяч, – поправил Окуркин.

– Уж если быть совсем точным, то по триста шесть тысяч двести пятьдесят, – холодным тоном заметила Лисица. – Но… но с чего вы взяли, что сумму надо делить поровну?

– А как иначе? – пожал плечами Амбал.

– По справедливости! – твердо ответила Лисица и толкнула меня в плечо. – Ты чего молчишь? Разве не так?

– Так, – ответил я, понимая, что большого мордобоя не избежать.

– Позвольте выяснить, – иронично произнес Амбал. – А что такое «по справедливости»?

– Это значит, – отчетливо проговаривая слова, сказала Лисица, – что каждый должен получить адекватно вложенному труду.

– Ха-ха-ха! – искусственно рассмеялся Амбал. – Это еще что за социалистические лозунги?

Окуркин вдруг зашевелился, как червь на рыболовном крючке, и, по-моему, крепко пожалел о том, что расстался с патронами. «Социалистический» принцип вряд ли устраивал его, потому как его трудовой вклад был весьма скромным.

– В общем, так, – ультимативно объявила Лисица. – Делиться со всеми поровну я не намерена! Потому что имею право получить компенсацию за все свои моральные и материальные убытки!

Тут я вспомнил про свои материальные убытки, но вслух об этом не сказал.

– Интересно, что это за убытки? – спросил Амбал.

– Начнем с того, что я первая узнала о предстоящем аукционе «Сотби»!

– Что ты говоришь! – протянул Амбал и хлопнул рукой об руку. – И как это ты оказалась первой, когда первой об этом могла узнать только фирма «Инкасс», в которой я работаю! Директор сообщил мне о договоре с коллекционерами уже через пять минут после его подписания! Вот так-то, детка!

– А вот вы и попались! Ваша фирма липовая! – завелась Лисица. – Эти бриллианты ворованные, и колхидским коллекционерам они никогда не принадлежали. Продолжать?

– Хорошо, хорошо, хорошо! – ответил Амбал и спрятал руки за спину. – Только не надо так горячиться.

– Самый ценный вклад в это дело – это идея! – снова пошла в наступление Лисица. – Ничто так не ценится в бизнесе, как оригинальная идея!

– Подумаешь – идея! – легковесно произнес Амбал.

– Что значит «подумаешь»! Вы сами говорили, что восхищаетесь гениальностью идеи! – не на шутку раззадорилась Лисица и даже толкнула Амбала в грудь.

– Ну ладно, ладно! – сдался Амбал. – За идею мы тебе отвалим по десять тысяч баксов.

– Да, так будет справедливо, – подал голос Окуркин.

– А почему только по десять? – возмутилась Лисица и, к моему удивлению, перевела огонь на Окуркина. – А что ты, например, сделал полезного?

– Я? – вылупил глаза Окуркин. – Как что? Да я, считай, все сделал!

– Например? – спросил я.

– Ладно, – с угрозой произнес Окуркин. – Я скажу. Кто привез на дикий пляж Рюмина? Кто напоил его водкой с клофелином? Кто его, извиняюсь за выражение, пристрелил из подводного ружья, а потом на собственном горбу отнес в море?..

– Лечь и не встать! – произнес Амбал и покачал головой. – Какие, оказывается, за вами делишки…

– А ты думал, все так просто? – продолжал Окуркин. – Заднее сиденье в моей машине, между прочим, насквозь кровью Рюмина пропиталось. Мне пришлось всю обивку и поролон менять.

– За обивку и поролон скидываемся по штуке баксов в твою пользу, – согласился Амбал.

Лисица скорчила гримасу и брезгливо сплюнула под ноги.

– Но это еще не все! – оживился Окуркин, словно уже услышал шелест денег. – Я же потом всю ночь не спал, наблюдая, как они на берегу с трупом возились. Надо же было создать нервозную обстановку! Я и петарды пускал, и говорил, потом номерной знак у «жигуля» свинтил…

Лисица повернулась ко мне и доверительно поделилась впечатлениями:

– Правда, он такой гнусный?

– Хорошо, хорошо! – попытался подвести черту Амбал. – За бессонную ночь, петарды и номерной знак я тебе лично еще три штуки отваливаю!

– Подождите! Подождите! – вошел в раж Окуркин. – Я еще не рассказал, как рано утром мне пришлось бежать в типографию и срочно заказывать афишу о соревнованиях собак…

– И за собак еще пять штук!! – взревел Амбал.

– …а как я рисковал, когда относил в ментовку номерной знак? – не унимался Окуркин. – А как плавки Рюмина на шест повесил?..

Лисица хохотала. Амбал схватился за голову и произнес:

– Боже мой! Когда это кончится?.. Дорогой мой, за плавки – десять тысяч баксов. И еще подсчитай, сколько раз ты в платный сортир ходил. За каждую малую нужду я дам тебе сто баксов, а за большую – триста.

– Пятьсот, – сказал Окуркин совершенно серьезно.

– Черт с тобой, пятьсот! – согласился Амбал.

Я коснулся губами уха Лисицы.

– Значит, все-таки не ты убила Рюмина! – шепнул я.

– Я же тебе говорила, а ты не верил.

– А командира? – едва слышно произнес я.

Она отмахнулась:

– Потом!..

Меня, идиота, этот вопрос интересовал больше, чем дележ драгоценностей.