Книга Испытание страстью - Сильвия Дэй

Джесс склонилась к нему и прижалась полураскрытыми губами к его губам. Но он не хотел разделять с ней пик своего наслаждения.

Убедившись, что она утомлена наслаждением, испитым до дна, и едва сохраняет ясность сознания, Алистер позволил и себе испытать его, зарываясь лицом в ее шею и волосы, сжимая ее в объятиях все крепче, но пряча от нее лицо. Даже, когда она дарила ему наслаждение ртом, он отстранялся и прятал лицо.

Потом он взял ее лицо в ладони и наклонил ее так, чтобы заставить держать рот, как ему было угодно, ловя ее быстрые вздохи, пока их языки ласкали друг друга. Пальцы ее ног свело судорогой. Соски поднялись и отвердели, молчаливо моля о таком же внимании. Его поцелуи было невозможно описать словами, а чувства, крывшиеся за ними, могли разорвать ее сердце.

Она удерживала его за запястья, потом отвела его руки и выпрямилась. Потом медленно опустилась, опираясь на его поднятые руки и продолжая удерживать их, чтобы он не мог прикрыть ими лицо.

Дыхание Алистера вырывалось из груди, как шипение, а синие глаза потемнели и походили на сапфиры. Он раскраснелся, его губы были припухшими от ее поцелуев, черные волосы растрепаны ее сильными и ловкими пальцами. Никогда в жизни она еще не видела ничего столь экстравагантного и прекрасного.

Сердце ее, казалось, не помещалось в груди и причиняло боль. Джесс смотрела на него из-под ресниц, стараясь найти ключи к его наслаждению: как быстро следует гладить его, как глубоко втянуть внутрь и под каким углом двигаться, чтобы на лбу его вдоль линии волос выступила испарина.

— Иисусе, — задыхаясь, пробормотал Алистер, когда она сделала резкое движение и тело его откликнулось на этот толчок.

Джессика с большей силой сжала его руки и принялась быстро двигаться вверх и вниз, то крепче сжимая его, то ослабляя нажим. Она заставила Алистера окунуться в нее так глубоко, что его голова и ноги беспомощно метались из стороны в сторону в полной зависимости от нее.

— Джесс!

Алистер вырвал руку из ее пальцев и сжал ее бедра. Удерживая ее неподвижно, он рванулся вверх. Его бедра взвились с такой скоростью, что она смогла только ухватиться за его плечи и потом позволить ему действовать по своему усмотрению.

Он издал дикое рычание, резко выпустил ее, и руки его упали на покрывало, которое он судорожно сжал в кулаках. Его спина изогнулась, оторвавшись от постели, шея напряглась. Ярость его наслаждения потрясала ее своей мощью. Он был великолепен, и она снова была покорена им и тем, как он вел себя и как выкрикнул ее имя.

— Да, — поощрила она его, помогая ему пережить этот миг и стараясь отсрочить собственный взрыв, чтобы он мог насладиться всеми оттенками своего освобождения.

— Господи… как ты прекрасен.

И так уязвим. Так раскрыт. Его лицо выражало целую гамму сменявших друг друга чувств — мучительный экстаз, потребность в ней, любовь и даже… гнев.

Алистер перекатился по постели сам и заставил перекатиться ее. Она оказалась на краю кровати и, еще не оправившись, ощутила тяжесть его тела и силу толчков, ощутила трение его естества о ее тело. Джесс вскрикнула, когда по телу ее пробежала волна спазма, пальцы вцепились в его бока, ноги широко раздвинулись, чтобы принять все, что он мог ей дать.

Его рот завладел ее губами, заглушая звуки, исторгаемые из ее груди силой ее ощущений.

— Я люблю тебя, — выдохнула она в его отчаянно впившийся в нее рот, неспособная более и не желающая сдерживать ни слов любви, ни своих чувств, диктующих их.

В ответ он еще ближе привлек ее к себе и сжал с такой силой, что воздух вырвался из ее легких.

Алистер знал по опыту, что женщины, охваченные страстью и испытывающие наслаждение, легко их произносят, но позже забывают о них или не придают значения сказанному.

Он знал, что она опьянена собственной женской властью и поняла наконец, с какой легкостью может обнажить его душу. Он не мог этому противиться, когда был рядом с ней. И даже не представлял, как это возможно.

Теперь же она, свернувшаяся клубочком рядом с ним, казалась такой спокойной. Их кожа остывала, дыхание становилось ровнее. На какое-то мгновение и Алистер успокоился, чувствуя, что силы его исчерпаны.

Почему она не заговорила? Почему не повторила этих слов вслух?

Он заговорил только ради того, чтобы сохранить рассудок:

— Моя сексуальная жизнь началась, как у любого бесшабашного подростка. Я был готов сблизиться с любой хорошенькой и покладистой девицей.

— О Господи, — тихо усмехнулась Джессика, — думаю, девушки с готовностью и бесстыдством бросались тебе на шею.

Хотя это было правдой, Алистер ничего на это не ответил, не желая возбуждать неуместную ревность.

— Мой старший брат Аарон как-то вечером взял меня с собой покутить. Мне было почти пятнадцать, и мне хотелось быть таким же светским, каким казался он. В конце концов мы оказались на немноголюдном сборище во владениях дамы полусвета.

Алистер поднял голову. Она посмотрела на него:

— В четырнадцать лет?

— Почти в пятнадцать, — напомнил он. — И я не был таким уж невинным, если когда-нибудь был вообще. Вспомни, моей матери пришлось довольно рано объяснить мне, почему Мастерсон не выносит меня и даже не желает на меня смотреть.

Джесс положила ему руки на живот и оперлась о них подбородком.

— Он единственный так к тебе относился.

Алистер провел кончиками пальцев по ее изящному подбородку.

— На том вечере была куртизанка. Наши взгляды встретились.

— Как она выглядела?

— Она была стройной. Блондинка. Изящная, со светло-голубыми глазами, которые в зависимости от настроения могли показаться почти серыми.

— О!

Теперь глаза Джессики метали громы и молнии.

— Мне повезло, что я оказалась в твоем вкусе.

Алистер сдержал улыбку, сознавая, чем это может обернуться для него.

— По правде говоря, за две недели до этого я встретил тебя, и мои предпочтения уже сформировались. Она просто отчасти напомнила мне тебя.

На лице Джессики отразилось смущение, но тотчас же пробуждающееся осознание всего сказанного им изменило ее выразительное лицо.

— Боюсь, — сказал он, — что она стала плохой заменой тебе. — Взгляд его был устремлен на стену за ее спиной. — Она не обладала такой рафинированной красотой, как ты. К тому же давным-давно утратила способность интересоваться кем-либо больше, чем собой, и это прекрасно соответствовало моим намерениям. Для того чтобы вступить с ней в связь, мне не требовалось любить ее.

Джессика вздрогнула от его прямолинейности и резкости, но сдержалась.

— Какое-то время наша связь была идеальной. Она скучала, и ее отчасти развлекало то, что она учила меня, как быть приятным женщине в постели, а я был радивым учеником. Она научила меня механике интимного акта, главным образом стараясь предотвратить возникновение привязанности к ней.