Книга Бархатный ангел - Николь Фокс

снизу вверх.

Ее светлые волосы ниспадают дикими локонами на грудь. Запах виски, липкий к ее коже, еще один возбуждает. На самом деле, это может быть мой новый любимый напиток.

Она похожа на грустного ангела-мстителя.

Даже от ножа в ее руке у меня синеют яйца.

— Я, черт возьми, не влюблена в тебя, — рычит она.

— О, я думаю, что ты.

— Даже твое эго не может быть таким большим.

— Это так, — спокойно говорю я ей. — Но это совсем отдельная тема. Мое эго не меняет сути дела.

— Поскольку ты любишь себя, я полагаю, имеет смысл, что ты думаешь, что все остальные тоже любят тебя.

Я улыбаюсь ее попытке обернуть это против меня. Я думал, она уже знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что это не сработает.

— Хорошо, — говорю я, с удовольствием бросая вызов. — Тогда докажи, что я не прав. Убей меня.

— Исаак…

— Ты приставила нож к моему горлу, Камила. Я полностью в твоей власти. Делай со мной, что хочешь. — Но даже когда я это говорю, я не могу не сжать ее бедра немного крепче, напоминая ей о том, как я держу ее. — Продолжай.

— Ты говоришь это только потому, что знаешь, что я этого не сделаю.

— Тогда позволь мне помочь тебе. — Я хватаю ее руку с ножом и прижимаю ее к своей шее. Ее глаза широко распахиваются, когда она понимает, что я собираюсь сделать.

Я сразу же чувствую ее сопротивление, но я намного сильнее ее.

— Исаак! — она задыхается.

Я прижимаю ее руку к моему горлу и врезаюсь в собственную плоть. Я прокалываю кожу и чувствую, как она раскалывается. Если я нажму немного сильнее, я перережу себе горло.

— Нет!

— Это то, чего ты хочешь, не так ли, Камила?

— Ты истекаешь кровью, Исаак. Остановись. ОСТАНОВИСЬ.

Я отпускаю ее руку, и она убирает ее с моего горла, забирая с собой нож. Ее крик эхом разносится по темной спальне. Она выглядит испуганной, глядя на кровь, стекающую по моей шее.

Это всего лишь рана на теле. Я бы даже не стал накладывать повязку, но Камила выглядит прямо контуженной.

— Что, черт возьми, не так с тобой? — недоверчиво выдыхает она.

— Я не боюсь смерти, Камила. Я никогда не был.

Она безвольно лежит на мне, ее глаза широко раскрыты, полны страха и паники.

Я выпрямляюсь. Когда я тянусь к ножу, она не сопротивляется, и я осторожно выдергиваю нож из ее пальцев.

Я наклоняюсь в сторону и оставляю его на прикроватной тумбочке. Когда я снова выпрямляюсь, она оказывается в нескольких дюймах от меня, ее ярко-зеленые глаза ищут что-то, что имеет для нее смысл.

— Послушай меня, — шепчу я, кладя пальцы ей под подбородок и заставляя ее смотреть мне в глаза. — Все нормально.

— Я… я должна была войти сюда… я должна былг… чтобы…

— Тсс. Перестань думать о том, что ты должна делать, — говорю я. — Это никогда никуда тебя не приведет. Подумай о том, что ты хочешь сделать.

Ее глаза прикованы к моему лицу. Она пытается примирить свои принципы с тем, что чувствует ко мне. Потому что, видимо, эти двое не ладят в ее голове.

Я не собираюсь помогать ей оправдываться. Но я, черт возьми, тоже не выпущу ее из своей постели.

Моя рука обвивает ее талию, притягивая к себе. Моя эрекция теперь болит, и я опасно близок к тому, чтобы полностью отказаться от самоконтроля.

— Нет… — шепчет она, но голос ее слаб и неубедителен.

Я переворачиваю нас резким движением. Она задыхается от шока. Я не могу винить ее. Я не делаю ей никаких предупреждений и, конечно же, не нежен.

Но она только что вошла в мою спальню с ножом. Она лишилась права ожидать нежности. Она меня так завела, что я сомневаюсь, что смогу собрать достаточно силы воли, чтобы дать ей это.

Я срываю с нее одежду, рву ее на одежду и сбрасываю обрывки с кровати.

— Нет… Исаак… стой… — Я прижимаюсь к ней голым членом, и она снова стонет. Ее глаза закатываются, а тело содрогается.

— Kiska, ты должна быть убедительнее.

Затем она замолкает. Я вижу поражение в ее глазах. Я больше не собираюсь добиваться от нее борьбы.

Я хватаю ее руки и прижимаю их над головой, когда начинаю вжиматься своим членом между ее бедрами. Она дергается, прижимаясь ко мне, прикусывая нижнюю губу, чтобы не закричать.

Я внутренне улыбаюсь, зная, что через мгновение она завопит во всю глотку. Все, что осталось между нами, это пара прозрачных кружевных трусиков.

Они идут так же, как и остальная ее одежда.

Тогда нас ничто не остановит, кроме нас самих.

И я не думаю, что кто-то из нас может остановить то, что вот-вот произойдет.

Аромат сладкой киски моей жены наполняет мои ноздри. Я кладу свое тело поверх ее и втягиваю сосок в рот.

Вот так она проигрывает битву и кричит. Наполовину в удовольствии, наполовину в боли. Я не даю ей прийти в себя, пока не войду в нее.

Она мокрая. Ее бедра сжимаются вокруг моих бедер, когда она приглашает меня войти каждым движением своего тела. Я безжалостно трахаю ее, как будто это последний трах в нашей жизни.

Кто знает? Может быть это так.

Через несколько минут она чередует стоны и крики, которые она больше не может контролировать. Все, что я слышу, это эротический звук, когда мои бедра врезаются в ее бедра. Ее груди яростно подпрыгивают при каждом толчке, а руки сжимаются в кулаки.

Я все еще крепко сжимаю ее запястья, отказываясь отпускать их. Она мне нравится такой — полностью в моей власти.

И, судя по громкости ее стонов, ей это тоже нравится.

Она яростно кончает, извиваясь подо мной, а по ее телу покрываются мурашки. Но я не останавливаюсь и уж точно не замедляюсь.

Это ее наказание.

Вот что она получает за попытку сбежать от меня.

Она будет кончать снова и снова, пока не сможет больше терпеть, а затем еще раз после этого.

Я вытаскиваю и переворачиваю ее. Она задыхается, ее дыхание молит об облегчении. Но она не получит его в ближайшее время.

Я заставляю ее встать на четвереньки. Когда она дрожит, я врезаюсь в нее сзади. Затем я хватаю ее за волосы и держу за них, как за пару поводьев. Я дергаю самодельный хвостик, заставляя ее шею выгибаться, когда ее глаза смотрят в потолок, а из ее горла вырываются гортанные стоны.

Она устало стонет,