Книга Возвращение - Николас Спаркс

нужна трансплантация. Девочка должна быть с нами честной, чтобы ее взяли в гринвиллскую «Вайдент». Ее не примут, если она продолжит темнить.

– А зачем переводить ее туда?

– Здесь не проводят лучевую терапию, – объяснила Ноблз. – С переводом проблем не будет. Я уже связалась с Фелицией Уоткинс – онкологом из «Вайдент» – и отправила ей анамнез Келли. Я как-то раз работала с Фелицией, она потрясающий врач. Если найдем донора, Келли попадет в хорошие руки.

– Рад слышать, – кивнул я. – Сообщите, как пройдет разговор.

– Вы подождете?

– Буду здесь.

* * *

Ноблз записала мой номер и пообещала вскоре набрать, а я сел в больничной столовой и заказал себе чашечку кофе. Келли занимала все мои мысли.

Сколько ей лет? Откуда она приехала? Что именно их связывало с дедушкой? Как она втерлась к нему в доверие? А главное, живы ли ее родители и есть ли у нее братья или сестры? Почему она то лгала, то упрямо молчала, когда лишь семья могла спасти ей жизнь?

Конечно, она пока не знала результатов биопсии и того, что в базе доноров не нашлось удачных совпадений. Возможно, она сопротивлялась, поскольку верила в скорое выздоровление? И что же делать, если она продолжит молчать?

Что может быть хуже смерти?

На это я ответить не смог, поэтому перефразировал вопрос с точки зрения Келли, немного по-иному: «Я лучше умру, чем буду жить с…»

Теперь на ум пришло несколько вариантов. «С отцом», например, или «с родителями». «С жестоким дядей» – и так далее. Это объяснило бы ее скрытность.

Или не объяснило бы?

Допустим, ей не девятнадцать, она подросток и с ней жестоко обращались. Тогда почему бы ей не пойти в суд, не освободиться от опеки? Она почти год жила одна, работала, имела крышу над головой, оплачивала счета. Она была самостоятельней, чем многие взрослые люди. Ей необязательно жить с родными.

Не сумев прийти к однозначным выводам, я допил кофе и вернулся к стойке, чтобы купить яблоко. Пока ел его, я немного отвлекся от размышлений и понаблюдал за посетителями столовой. И вот наконец я получил эсэмэс от Ноблз. Она спрашивала, не уехал ли я. Когда я ответил, что сижу в столовой, доктор попросила подождать пару минут.

Внезапно я понял, что, похоже, знаю ответ на перефразированный вопрос, который мучил меня чуть раньше. Впрочем, известно мне было не все, в том числе и причины. Будто подхваченный сильным потоком, я плыл в неведомом направлении.

* * *

Несколько минут спустя Ноблз подсела ко мне за столик.

– Как прошел разговор? – спросил я.

– Я рассказала Келли о результатах биопсии, описала ей ситуацию и возможные варианты лечения. – Голос женщины звучал устало. – Поведала ей о рисках, которые предполагает трансплантация, о последствиях. Обо всем. А потом спросила, где и когда погибли ее родители, чтобы я могла поискать других родственников. И снова пациентка занервничала, словно почувствовала, что ее поймали на лжи. Она опять заявила, что уже взрослая и решит все сама. Чем дольше я настаивала, тем упорнее она твердила, что будет ждать, пока в базе появится донор. Надеюсь, вам повезет больше.

– Если она вам ничего не сказала, почему скажет мне?

– Не знаю. – Ноблз потерла пальцами виски. – Может, ваш шантаж снова сработает.

* * *

Когда я подошел к палате, часы посещений почти закончились. На этот раз дверь была открыта; по-прежнему бубнил телевизор, а Келли демонстративно уставилась на экран. Вполне предсказуемо.

Я снова сел на стул у койки, сложив руки на груди. Настало время пойти ва-банк: во всеоружии, рискуя всем и сразу.

– Итак, – начал я, – ты все-таки лгунья. Твои родители живы.

Вздрогнув, девушка повернулась ко мне, и я понял, что попал в яблочко.

– Уйдите!

– Мне стоило догадаться раньше, – не обращая внимания, сказал я. – Люди вроде тебя – те, кто нарушает закон – никогда не бывают честными. Но зачем было врать о смерти родителей? Зачем говорить, что нет никакой семьи?

Зная, что Келли не ответит, я продолжил:

– Я долго размышлял, какие причины побудили тебя солгать о гибели родителей. Ни одна не показалась мне достаточно веской. Даже если бы мой отец был главным подонком на свете, я бы все равно позвал его сдать анализы – и, возможно, спасти мне жизнь. Хотя бы для того, чтобы выжить и плюнуть ему в лицо. А если твой папа не подонок – каково ему придется, когда он узнает, что ты умерла, а он мог бы тебя спасти? Как думаешь?

Келли промолчала.

– А твоя мама? Она тоже чудовище? Если так, то зачем тебе жертвовать собой? Ведь тогда она добьется своего. А если она не так уж плоха, тебе не кажется, что ей не все равно?

Девушка моргнула, и я продолжил наступление.

– Теперь поговорим о братьях и сестрах. Ты не подумала, что они почувствуют себя виноватыми в твоей смерти, – если окажется, что кто-то из них мог помочь?

– Да им плевать, – проворчала Келли.

Бинго! Значит, братья или сестры имелись.

– А ты сама? Тебе все равно, умрешь ты или нет?

– Я не умру.

– Тебе нужна пересадка костного мозга.

– Знаю, – буркнула Келли. – Доктор Ноблз мне говорила.

– Ты все поняла насчет трансплантации?

– Да.

– Тогда ты знаешь: если в ближайшее время не найдут подходящего донора, тебя могут не спасти.

– Мне найдут донора.

– А если нет? Что тогда? – не отставал я.

Она не ответила.

– Вижу, ты боишься, – сказал я уже мягче. – Пойми, что бы там у вас в семье ни случилось – это не повод умирать. Но именно к этому все идет, разве нет? Ты скорее умрешь, чем будешь жить… с самой собой. Из-за того, что ты когда-то натворила.

Келли прерывисто вздохнула, и я продолжил:

– Что бы ты ни сделала, это не катастрофа. Уверен, родные не хотят тебе смерти.

Глаза у девушки заблестели.

– Давай поступим так. Если не желаешь их видеть – врачи сделают так, что личной встречи не потребуется. Главное, чтобы твои родные сдали анализы. Им необязательно делать это здесь. Просто расскажи, как с ними связаться.

Келли сидела молча, обхватив руками колени, и в этот миг я увидел одинокую беглянку, которую когда-то пожалел мой дедушка.

– Я не позволю тебе умереть, – твердо сказал я.

Я говорил на полном серьезе. Что до Келли – она просто отвернулась к стене.

* * *

Насколько я мог судить, оставалось всего два способа помочь Келли: привлечь к делу полицейских или попытаться найти ее родню самостоятельно. Сумеет ли полиция повлиять на девушку, если она откажется отвечать на вопросы? Если ее отпечатков нет в базе, то и досье на нее не найдется. Она продолжит настаивать, что уже совершеннолетняя, и власти, скорее всего, оставят ее в покое. Разве она преступница? Я мог бы сообщить о подлоге страхового номера и взломе, но не хотел лишний раз втягивать Келли в неприятности. Как и доктора, я хотел