Книга Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени - Дмитрий Михайлович Абрамов

первых дней оценило опасность и всеми средствами пыталось предотвратить массовый голод. Особенно это касалось посадов. В отдельных уездах вводились твёрдые цены на хлеб. Посадские общины получали разрешение реквизировать запасы хлеба, расплачиваясь с владельцами по твёрдым ценам. Спекулянтов-скупщиков хлеба приказано было хватать, бить кнутом, а за продолжение спекуляции сажать в тюрьму.

Опасаясь недовольства народа и служилых людей, царь Борис Феодорович временно и частично восстановил Юрьев день. Правда, он разрешил не «выход», а лишь «вывод», точнее «вывоз» крестьян. Тем более это было оправдано, когда помещики и дети боярские вывозили и селили крестьян с семьями в порубежных – южных, чернозёмных уездах. В колонизируемых землях последствия природных катаклизмов сказались не так заметно, как в нечернозёмной зоне. В землях поместных дворян близ южных засек уродилось лучше. Там был собран неплохой урожай. «Вывоз» позволил многим дворянам и детям боярским спасти свои поместья от окончательного запустения и разорения.

Но разрешение, данное Годуновым, касалось лишь мелких служилых людей, и не распространялось на земли бояр, членов Боярской думы и духовенства. Дворянство, дети боярские центральных и северных уездов мало, что поимели от разрешённого «вывода». Потому этот шаг ненамного укрепил положение царя. По стране прокатилось широкое недовольство крестьян и помещиков нечернозёмных – более северных уездов России.

* * *

Запорожский корпус Герасима Евангелика вернулся на Сечь только весной – в апреле 1601 года. Степь уже подсохла и зазеленела травами, поднявшимися коням до бабок. Яркими розово-красными лоскутами в степи пробивались маки. Птицы, свивая гнёзда, на все лады пели свои песни. Степь жила своей вечной, вольной жизнью…

За время похода Иваницкий и Отрепьев показали себя храбрыми воинами. Многие простые казаки уже были наслышаны о том, что в их рядах подвизаются два молодца из очень знатных шляхетских родов, которые не только воинскому делу «дóбре обучэ́ны», но и приобщены к разным наукам, которым «учат в акадэ́мии». Многие казаки сами не раз видели их лихость и сноровку в бою, были знакомы, общались с ними. Хорошее образование, знание грамоты и правописания, латыни и греческого, «гиштории» и географии, ярко выделяли этих молодых людей в корпусе Евангелика из среды подавляющего большинства казаков. Но ни Иваницкий, ни Отрепьев никогда не кичились этим, были на равных со всеми. Для прославления и роста авторитета молодых людей немалую роль сыграл и Перо, который при каждом удобном случае рассказывал окружавшим, что сам князь Адам Вишневец определил его служить двум весьма родовитым шляхтичам. Тому же способствовали проповеди и молебны, которые устраивал Повадин, прославившийся в корпусе Евангелика после сечи при Мирэслэу. В своих речах и проповедях Повадин многократно напоминал, что отныне в рядах запорожцев присутствуют самые знатные и родовитые русские княжичи, одному из которых «по роду своему в место быть государем всей Русской земли». Правда, монах не указывал, кто он такой и говорил, что до поры сие есть великая тайна. Эти проповеди не могли не тревожить души людей, не окрылять их надеждами и не вызывать чувства гордости за сопричастность столь великому делу.

Правда, одна часть казаков Евангелика почти не различали молодых людей, другая часть считали их родными братьями и потому казаки часто путали их имена, когда обращались к ним. Иные же хоть видели и знали, что это – разные люди, но не всегда обращались к ним по именам, боясь ошибиться и предпочитая кланяться и приветствовать:

– Здравы будьте паны, добродию!

Иваницкий и Отрепьев внимательно и вежливо раскланивались со всеми без исключения, но и не лезли на глаза, не выставлялись.

Казаки Евангелика привезли немало добра из похода и богатые подарки Запорожскому кошевому – гетману Фёдору Полоусу от господаря Молдавского Могилы. Спустя день после возвращения кошевой Полоус закатил немалый пир. Для Иваницкого, Отрепьева, Повадина и Евангелика был накрыт отдельный стол в «канштелярии» – курене войскового писаря. Там и состоялось знакомство с кошевым атаманом Сечи. После молитвы, прочтённой Повадиным, выпили здравицу за всех присутствующих панов и вильное казачество. Затем пили во здравие и многая лета господаря Молдавского Иеремии. Затем помянули добрым словом славных воинов-князей Михаила и Адама Вишневецких.

В разгар пира войсковой писарь Горобец поднял чашу вина и недвусмысленно обмолвился, «де пиет во здравие» законного наследника Великого князя и государя Московского, «що пребывае в их Низвовском вийске и дуже прослави ся в походе и в сече с влахами». Кошевой, верно, и сам уже был наслышан о пребывании в Сечи столь знатной персоны и потому не выказал особого удивления, а только поддержал здравицу и выпил полную чашу вина за законного государева сына. Во время пира он не раз внимательно разглядывал то Иваницкого, то Отрепьева и о чём-то тихо переговаривался с войсковым писарем. Продолжительный пир закончился тем, что кошевой сам поднял чашу за Русскую землю, за подлинного наследника Великого Русского государя и прилюдно обещал оказать тому всемерную помощь, в случае похода его на Москву.

* * *

Потерпев поражение при Мирэслэу, Валашский господарь с остатками войск отступил к Фэгэрашу. Поражение Михая Храброго положило конец его правлению в Трансильвании. Следом в Молдавию, а потом в Валахию вошло большое польское войско под рукой Яна Ходкевича. Запорожцы атамана Евангелика влились в состав польского войска. Михай был изгнан из страны и сбежал в Прагу, просить помощи у императора Рудольфа. Иеремия Мовила снова был провозглашён господарем Молдавии. Поляки на этом не остановились и вскоре изгнали Михая из Валахии. Править Валахией в октябре 1600 поляки посадили Симеона Мовилу – родного брата Иеремии. Он правил до 3 июля 1601 года.

В Трансильвании власть Михая Храброго с самого начала была очень непрочной. Местная знать опасалась, что дело идёт к засилью выходцев из Валахии и к уменьшению их собственного влияния. Устроив переворот, трансильванская знать выгнала представителей Михая Храброго и 4 февраля 1601 года вновь избрала своим правителем князя Жигмонта Батори, который к этому времени собрал новое войско под Коложваром.

Потеряв всё, Михай отправился в Вену просить помощи у императора. Получив корпус имперских войск во главе с Георгием Бастой, Михай вернулся к власти в Валахии. Затем он выступил против Жигмонта Батори и разбил его 3 августа 1601 года. Однако укрепление Михая Храброго в Трансильвании не входило в планы императора. Георгий Баста организовал заговор. 9 августа 1601 года Михай Храбрый был убит недалеко от Турды. Правителем Валахии с августа 1601 года, после гибели Михая Храброго вторично стал Симеон Мовила.

* * *

В мае 1601 года князь Адам письмом вызвал Иваницкого к себе в Брагин. Пришло