Книга Тайны архивов НКВД СССР: 1937–1938 (взгляд изнутри) - Александр Николаевич Дугин

время допроса после своего ареста В. А. Ульмер отмечал, что «…вследствие вредительских действий Кручинкина (один из военных руководителей операции), Апресова (Генеральный консул СССР в Синьцзяне), Дудникова (Вице-консул и резидент НКВД СССР), Пузицкого основная задача операции 1934 года в Синьцзяне – разгром живой силы Ма Чжу Ина – выполнена полностью не была». (Документ № 16).

Подробнее о синьцзянской операции 1934 г. и советско-китайских отношениях можно узнать из статьи кандидата исторических наук В. Ф. Нэха «Специальная операция НКВД в Синьцзяне», опубликованной в сборнике «Исторические чтения на Лубянке. 2002. (М., 2003, с.39–45).

Значительный интерес представляют показания В. А. Ульмера о своей работе в центральном аппарате НКВД СССР под руководством М. П. Фриновского:

«Установленные ЦК ВКП(б) цифровые, количественные ограничения размаха операции в заговорщических целях были превышены в 4–5 раз; … ЕЖОВ самостоятельно увеличил цифры лимитов.

… Примерно в этот же период времени на мое замечание, следует ли информировать ЦК ВКП(б) о результатах операций по полякам, латышам и др., ФРИНОВСКИЙ мне сказал – никого не информируйте, ЕЖОВ знает и достаточно». (Документ № 3).

ЦА ФСБ РФ: Архивно-следственное дело № Р-3266 УЛЬМЕР В. А.

(Т.1. – на 341 листе)

№ 1

Ордер на арест УЛЬМЕРА В. А.

20 апреля 1939 г.

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-3266 Ульмер В.А. Т.1. Л.3.

Подлинник с рукописными вставками. На бланке НКВД СССР.

№ 2

Постановление об избрании меры пресечения

(содержание под стражей)

20 мая 1939 г.

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-3266. Т.1. Л.25.

Подлинник. Машинопись.

№ 3

Из протокола допроса УЛЬМЕРА В. А.

14 мая 1939 г.

Вопрос: В распоряжении следствия имеются материалы о вашем участии в антисоветском заговоре и активной изменнической деятельности, проводившейся вами в органах НКВД.

Следствие требует, чтобы вы откровенно сообщили о своей предательской работе, выдали всех известных вам участников заговора и раскрыли их заговорщические планы.

Ответ: Я знаю, что заговор, участником которого я являлся, раскрыт. Понимаю бессмысленность отрицания моего участия в этом заговоре и, исходя из этого, решил показывать правду. Я хотел бы только, если это можно, вначале остановиться на характеристике моих отношений с некоторыми наиболее активными организаторами этого заговора с тем, чтобы более ясно определилось мое место и роль, которую я играл в заговорщической работе.

Вопрос: Характер ваших отношений с руководителями заговора определится в процессе допроса. Сейчас сообщите, кем вы были завербованы в антисоветский заговор и обстоятельства, при которых вы встали на путь антисоветской деятельности.

Ответ: В антисоветский заговор, существовавший в системе НКВД СССР и охвативший как центральный аппарат наркомата, так и его периферийные органы, я был вовлечен бывшим заместителем Наркома внутренних дел ФРИНОВСКИМ Михаилом Петровичем.

Моему вовлечению в заговорщическую деятельность предшествовали следующие обстоятельства:

В январе 1934 года распоряжением бывшего тогда начальника Особого отдела НКВД ГАЯ М.И.[127] я, по просьбе ФРИНОВСКОГО, был направлен из Особого отдела на работу в Главное Управление пограничной охраны и внутренних войск НКВД на должность зам. начальника оперативного отдела.

С первых же дней я был включен ФРИНОВСКИМ в работу по руководству специальной операцией, проводимой НКВД в Синьцзяне[128]. На протяжении четырех месяцев я находился в непосредственном подчинении ФРИНОВСКОГО и в тесном с ним служебном общении. В этот период и в последующее затем время ФРИНОВСКИЙ все более приближал меня к себе, постепенно прививал мне антисоветское отношение к распоряжениям партии и правительства и отдельным его руководителям. Практически тогда это выражалось в том, что ФРИНОВСКИЙ в моем присутствии высказывал недовольство невозможностью принятия самостоятельных решений по вопросам синьцзянской операции и зависимостью в этих вопросах от синьцзянской правительственной комиссии и ЦК ВКП(б).

После снятия с поста заместителя председателя этой комиссии члена коллегии НКВД троцкиста СОКОЛЬНИКОВА[129], ФРИНОВСКИЙ одобрял его действия, говоря, что этот человек поступал правильно и распоряжался по синьцзянским вопросам никого не спрашивая, не согласовывая даже принципиальные вопросы, которые можно было проводить только с санкции Политбюро ЦК ВКП(б).

В присутствии работников ГУПВО КРУЧИНКИНА[130], ДАВЫДОВА и моем ФРИНОВСКИЙ часто иронически копировал СТАЛИНА, пренебрежительно относился к постановлениям ЦК ВКП(б) по вопросам пограничных и внутренних войск НКВД.

Воспринимаемые мною от ФРИНОВСКОГО антисоветские взгляды, доверие, оказываемое мне ФРИНОВСКИМ и авторитет ФРИНОВСКОГО сделали меня преданным ему человеком, смотрящим на вещи и явления все более антисоветскими глазами ФРИНОВСКОГО.

Вопрос: Из всего изложенного неясна еще обстановка, при которой вы были посвящены в существование антисоветского заговора и примкнули к его участникам.

Ответ: Я изложил только процесс моего сползания на антисоветские позиции и сближения на этой почве с ФРИНОВСКИМ. Мое прямое привлечение к участию в заговорщической деятельности относится к несколько позднему периоду.

В ноябре 1936 г. ФРИНОВСКИЙ был назначен заместителем наркома внутренних дел. Я, оставаясь начальником оперативного отдела ГУПВО, привлекался ФРИНОВСКИМ к выполнению отдельных оперативных заданий и ведению следствия по делу польских шпионов, выявленных в органах НКВД. Этот период моей работы по заданиям ФРИНОВСКОГО характерен еще более откровенным, со стороны ФРИНОВСКОГО, высказыванием различных антисоветских толкований, однако, об организованном заговоре мне еще ничего известно не было.

Моя вербовка в антисоветский заговор была завершена ФРИНОВСКИМ в апреле 1937 года.

Вскоре после своего назначения первым зам. наркома и начальником ГУГБ ФРИНОВСКИЙ вызвал меня к себе в кабинет. Я был им встречен и принят очень тепло.

Сообщив мне о своем назначении, ФРИНОВСКИЙ почти сразу начал подчеркнуто говорить о том, что теперь предстоит большая работа и что мне – человеку, понимающему его с полуслова, должен быть понятен антисоветский характер этой работы. Продолжая разговор, ФРИНОВСКИЙ с видимым желанием дать мне понять о руководящей роли ЕЖОВА в предстоящей заговорщической работе, подчеркнул, что у нас теперь есть свой секретарь ЦК и что нужна личная ему – ЕЖОВУ – преданность. Не раскрывая еще передо мной всей организационной стороны и планов заговора, ФРИНОВСКИЙ указал не его большие [планы], в том числе и лично для меня, сообщил мне, что кое-кто из своих людей у него есть, но что нужны еще преданные люди и одним из них являюсь я.

На предложение ФРИНОВСКОГО принять участие в заговорщической деятельности я ответил согласием и спросил о своей роли. Он указал, что я своевременно войду в курс антисоветских дел и со всем, в необходимой степени, ознакомлюсь. Прощаясь, ФРИНОВСКИЙ предупредил, чтобы я об этом разговоре никому не говорил.

Вопрос: Что вам сообщил ФРИНОВСКИЙ о задачах и расстановке заговорщических кадров?

Ответ: Я уже показал, что в момент моей вербовки ФРИНОВСКИЙ широко не посвящал меня во все вопросы, связанные с задачами заговора.

Вопрос: Почему? Не доверял вам?

Ответ: Нет, я бы этого не сказал. ФРИНОВСКИЙ