Книга Орел и Ворон - Даниил Сергеевич Калинин

сколоченной из трех длинных, широких досок… И только занес я руку перед тем, чтобы постучать, из-за двери раздался сильный, глубокий мужской голос — Войдите. Замерший рядом со мной фон Ронин тихо прошептал — Он ведь не может же нас видеть, верно? Я неуверенно пожал плечами — Может, слышал шаги, и что замерли у двери? — Заходите! Нас вновь позвали — и я решительно толкнул дверь, первым оказавшись в келье, едва освященной дрожащим пламенем крошечной лампадки. И тут же замер, испытав вдруг небывалый душевный трепет — словно внутри все захолодело… Да и сам я весь собрался, будто мне тотчас ответ перед князем держать! Все же успев осмотреться, я разглядел грубо сбитый топчан слева и внушительный пень справа от него, уже у дальней от нас стенки, служащий толи столом, толи сидением для старца. Дальняя стена имеет значительную выемку, в которой нашли свое место святые образа. Увидев их, я тут же истово перекрестился, с удивлением заметив, что позади меня положил на себя крест и лютеранин, до этого самого мгновения при мне не крестившийся. Как кажется, он что-то говорил о своих единоверцах, не признающих икон, а кланяющихся лишь Распятию Господа…И, наконец, справа я разглядел среднего роста монаха, к моему удивлению с совсем еще не седой бородой — толи русой, толи и вовсе цвета вороного крыла, в темноте не разберешь. Помимо обычного монашеского одеяния (то есть куколи и аналава, если мне память не изменяет), я с легкой дрожью заметил цепь, тянущуюся от пня к веригам — железным цепям, оплетшим старца и сцепленным на груди огромным крестом… Также на веригах висят и иные железные кресты — и вся это броня легонько звякнула, когда старец шагнул в нашу сторону — Заждался я вас, посланцы князя Михаила. Ну, падайте на колени. Произнесено все это было очень спокойно, одновременно с тем по отечески строго — и также по-отечески ласково, словно батька привечает двух запозднившихся сыновей… Послушно бахнувшись на колени, я выждал, пока старец не приблизится ко мне вплотную, успев поймать столь же строгий и одновременно с тем спокойный взгляд монаха, после чего склонил голову под благословение… Отчего-то мне подумалось, что от затворника будет исходить тяжелый дух многие месяцы запертого в одной келье человека — словно от томящихся в порубе воеводы узников. Однако обоняние мое уловило лишь запах елея и легкой земляной сырости… — Передайте Михаилу: дерзай, и Бог поможет тебе! Благословляю! С этими словами перекрестивший меня двумя перстами старец легонько коснулся непокрытой головы одним из крестов, прикрепленным к веригам, отчего по всему телу побежали мурашки… А в мои сложенные лодочкой ладони легла свежая просфора и Святое Распятие — большой, как кажется, позолоченный или вовсе золотой крест. Ничего более не сказав, старец шагнул к еще сильнее склонившемуся на коленях перед ним фон Ронину — но вместо креста коснулся его головы цепью-веригой. Себастьян отчего-то тихо застонал (хотя удара вроде не было), а старец, уже отойдя от рейтара, негромко произнес — Ступайте на трапезу, гонцы, не обижайте братию отказом. Утром же выступайте в обратный путь — князь вас очень ждет…Я проснулся рывком, разлепив глаза после продолжительного сна, вызванного снотворным — и еще долго не мог прийти в себя, лежа на кровати и бестолково пялясь в потолок уже окутанной вечерним сумраком комнаты. На диване в гостиной послышалось легкий скрип и негромкий стон — Проснулся, Стасик? После секундной паузы раздался сдавленный, приглушенный голос товарища — Ага. Ты у старца был? — Да, успел получить благословение, после чего меня будто выкинуло из сна… — И меня тоже. Еще немножко повалявшись в кровати, потянулся за телефоном и вышел в интернет. Возникло какое-то угнетающее душу чувство, словно мы что-то упустили — и я решил обновить знания, прочтя «Житие преподобного отца нашего Иринарха, затворника Ростовского Борисоглебского монастыря…». А после пяти минут чтения я с легким стоном воскликнул — Стас, а ведь Скопин-Шуйский трижды отправлял к старцу за благословением. Не один раз — трижды! В гостиной послышались легкие шлепки босых ног по ламинату — но товарищ мой отправился сперва не ко мне, а на кухню, где я услышал шумные, жадные глотки. Тут же и самому мне нестерпимо захотелось пить — и рывком встав с кровати, я последовал примеру Стасика. Налив себе целый стакан прохладной, вкусной артезианской воды, что местные умники наловчились качать из скважины и продавать по сто сорок рублей за десятилитровую бутыль, я принялся жадно пить… После чего, утолив собственную жажду, я внимательно посмотрел в еще мутные ото сна глаза друга — Ну что делать-то будем?! Я хотел предупредить Михаила прямо сейчас — но если в следующий раз он отправит не нас с тобой, а кого-то еще и решится уточнить у Иринарха об угрозе отравления?! Что тогда делать? Стас, немного осоловело меня разглядывая, помолчал с полминуты, а потом выдал неожиданно здравую мысль — Да ничего. Точнее, дергаться не надо, оставляем все, как есть. Вдруг с нашими предками что-то случится, к примеру, в битве под Калязином, а?! То, что гонцы вернуться к князю — то мы знаем наверняка. А вот все последующее — уже туман войны… Может, и не будет иной возможности упредить Михаила, понимаешь? В конце концов, мы просто обязаны использовать имеющийся у нас с тобой шанс — ты же сам ведь с этим согласился! После недолгих колебаний я согласно кивнул — Ну что, хватит на сегодня «погружений»? Или…Стас только усмехнулся — Да какие тут могут быть «или»! Только второй заход, впереди еще целая ночь приключений в семнадцатом веке — разве можно упускать такой шанс?! Тем более, что рядом друг с другом мы вроде как имеем более сильную связь с предками и действительно можем на них влиять…Товарищ мой решительно потянулся к уже раскрытой пачке снотворных таблеток, валяющейся на столе — и я, недолго думая, последовал его примеру. Он прав — нужно использовать наш шанс!

Глава 15

— Себастьян фон Ронин, хватит спать! — недовольный голос Виктории чуть дрожит из-за качки кареты, — В конце концов, ты уплываешь, и только Богу известно, когда вернешься… И вернешься ли!

Я нехотя открыл глаза и улыбнулся возлюбленной. Монотонная качка кого угодно усыпит, а я даже от морской засыпаю…

— Птичка моя, когда я теперь вдоволь высплюсь, мне тоже неизвестно, вот и пытаюсь запастись впрок. Просто с тобой мне хорошо и спокойно.

Девушка хлопнула меня