Книга Реквием по мечте - Хьюберт Селби

Они остановились у придорожной забегаловки и по очереди сходили в мужской туалет, а один оставался на стреме, сидя за стойкой. Поставившись, они расслабились и хотели заказать чего-нибудь поесть и кофе, и Гарри поз­вал официантку, болтавшую с клиентом на другом конце стойки, однако она проигнорировала его. Он снова позвал ее, и на его голос из кухни высунулся повар и велел ему за­ткнуться. Гарри на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул и посмотрел на Тайрона, качая головой. Тайрон пожал плечами, и они вышли.

Сеансы электрошока для Сары закончились. Она сидела на краю кровати и смотрела в окно через серое стекло на серое небо, серую землю и голые деревья. Иногда она со­скальзывала с кровати и, шаркая бумажными тапочками по полу, шла к медсестре, вставала в дверях и смотрела. Вам что-нибудь нужно, миссис Голдфарб? Лицо Сары слегка кривилось в подобии улыбки, потом она несколько раз моргала и снова смотрела. Сестра пожимала плечами и возвращалась к своей работе. Сара соскальзывала спиной по стене и садилась на корточки, стараясь удержать на ли­це улыбку. Мышцы ее лица подергивались, уголки рта то­же. В конце концов ей удавалось растянуть рот в напряженной, мучительной ухмылке. Она с трудом поднималась на ноги, снова шаркающей походкой подходила к дверям кабинета и стояла, ухмыляясь, до тех пор, пока сестра не обращала на нее внимание. Замечательно, — а теперь иди­те в постель, — и снова поворачивалась спиной к Саре, продолжая что-то писать. Сара разворачивалась и шаркала к своей кровати, садилась на край и смотрела в серое окно.

Сару посадили в кресло на колесах и увезли из отделе­ния, спустили вниз на лифте и повезли дальше, подлинно­му серому туннелю в комнату ожидания, где апатично до­жидались своей очереди другие пациенты, пока санитары курили и трепались в углу, одним глазом присматривая за ними. Сара посмотрела на сидевших перед ней людей и за­моргала, скосив глаза, потом просто уставилась перед со­бой. Иногда дверь открывалась и выкрикивалось чье-ни­будь имя, и один из санитаров вез коляску с пациентом в эти двери, и человек исчезал, и все равно перед Сарой си­дело столько же человек, сколько раньше. Вдруг выкрик­нули ее имя. И санитар повез се в эти двери, и Сара попы­талась улыбнуться. Перед ней за письменным столом си­дел человек. В комнате были еще люди. Мужчину за столом звали Ваша Честь. Какой-то мужчина встал, от­крыл папку и прочитал что-то судье. Судья посмотрел на Сару. Она попыталась улыбнуться, и ее лицо снова растя­нулось в широкой ухмылке, и тонкая струйка слюны по­текла по подбородку. Он написал ее имя на бумажке и пе­редал обратно мужчине. Ее определили в психиатрическую больницу штата.

Сару подняли с постели очень рано и отвели в подвал, где усадили на скамейку и приказали ждать. И она ждала. Ждала. Она попросила еды, но ей сказали, что еще рано. Когда она попросила снова, ей сказали, что уже слишком поздно. В конце концов она дождалась своей очереди, но ей снова сказали ждать. Она села на свою деревянную скамью и уставилась в пустоту. Потом она перешла в другую очередь. И ждала. Ей отдали одежду. Она долго на нее смо­трела. Ей сказали, чтобы она одевалась. Она смотрела. Тог­да они напялили на нее что-то из одежды. Остальное она кое-как натянула сама. Потом ее подвели к другой скамье. Она ждала. Потом ее посадили в автобус, и, сев, она снова уставилась перед собой. Ее везли по улицам, где была це­лая жизнь знакомых запахов и звуков, но Сара смотрела перед собой.

Их вывели из автобуса и сверили имена со списком, а потом повели по серому, мокрому и холодному тоннелю, переходящему в другие тоннели, и в конце концов они все пришли в отдаленное здание, и их заперли в помещении, переполненном другими шаркающими, сидящими, стоя­щими, кучкуюшимися, смотрящими в пустоту людьми. Сара тихо стояла и смотрела на серые стены.

Однажды к ней приехали Ада и Рея. Они сидели в углу комнаты для посетителей и смотрели, как к ним шаркаю­щей походкой ковыляет Сара. Они знали, что это их Сара, но все же не узнавали ее. Она была измождена. Ее волосы безжизненно свисали на лицо. Глаза были затуманены и ничего не видели. Кожа была серой. Сара села рядом, и Ада начала доставать еду из большого пакета. Мы тут тебе принесли копченого лосося, и сливочного сыра, и рогали­ков, и блинцов со сметаной, и пирожных, и пастрами, и печенку с ржаной подливой, горчицей и луком, и термос с горячим чаем... Как ты, куколка?

Сара смотрела перед собой, да, и попыталась улыбнуть­ся, потом откусила большой кусок сэндвича и стала есть, громко чавкая. Из уголков рта у нее текла горчица. Ада сморгнула, а Рея аккуратно вытерла платком горчицу с ли­ца Сары. Они смотрели на свою подругу, которую знали столько лет, и не могли поверить, что это она. Они проси­дели с ней целый бесконечный час, потом ушли, неохотно, хотя со вздохом облегчения. Они смотрели на серые стены и безжизненные деревья, сидя на остановке в ожидании автобуса, и слезы текли по их щекам. Потом они обнялись.

Гарри и Тайрон смотрели на дорогу. Их страх и недобрые предчувствия усиливались с каждой милей. Гарри согнул­ся, будто зародыш, едва находя в себе силы дышать из-за боли и паники. Чем ближе они были к Майами, тем глуб­же становилась пропасть между ними и их домом. У них все еще оставалось немало героина и стимуляторов, одна­ко их страх был настолько сильным, что стал почти мате­риальной субстанцией, заполнившей салон машины. Гар­ри закрывал глаза и старался забыть обо всем, кроме новых связей, ожидавших их в Майами, но как только он видел свою руку, ярко-красную, с зеленым, и слышал звук отпи­ливающей ее пилы, тут же подпрыгивал на своем месте и, схватив руку, раскачивался в кресле вперед и назад. Ста­рик, я не могу позволить отрезать ее. Надо достать какой-нибудь пенициллин или что-то типа этого для этой долбаной руки.

Они припарковали машину на углу маленькой больни­цы и зашли в первый же кабинет, попавшийся им на пути. В комнате ожидания сидели несколько человек, и Тайрон подошел к медсестре сказать ей о том, что случилось с ру­кой Гарри. Вам назначено? Нет, — покачал головой Тай­рон, — но это срочно. Поезжайте тогда в госпиталь. Я не знаю, где госпиталь, и он... К ним подошел Гарри: у меня серьезное заражение, и я боюсь потерять руку. Может, ме­ня посмотрит доктор? Пожалуйста. Гарри показал ей руку, и она посмотрела на нее, потом на них. Присаживайтесь. Через несколько минут она вернулась и, открыв дверь ка­бинета, позвала Гарри: сюда.

Гарри ходил по кабинету, придерживая руку, периодиче­ски пытаясь посидеть, но не в силах просидеть спокойно больше минуты. Наконец пришел доктор и с минуту рас­сматривал Гарри: в чем проблема? Моя рука гниет заживо, смотрите. Доктор грубо схватил его за руку, заставив Гарри вскрикнуть от боли, посмотрел на нее, потом бросил. Сей­час вернусь. Доктор вышел и пошел в свой кабинет, закрыл дверь и набрал номер полицейского участка. Здравствуйте, это доктор Уолтэм из больницы на Рассел-стрит. У меня здесь молодой человек, и я думаю, вам стоит приехать и посмотреть на него. У него заражена рука, и похоже, он за­разил ее через иглу, и его зрачки расширены. Думаю, он наркоман. Он говорит как чертов нью-йоркский бомж, и он вместе с ниггером. Доктор повесил трубку и, вызвав се­стру, сказал ей,что через пару минут здесь будет полиция, так что присматривай за этим нью-йоркским ниггером. Доктор подождал еще немного, прежде чем вернуться к Гарри. Он снова грубо схватил его за руку, вывернув ее. Гар­ри едва не захлебнулся от боли, еле удержавшись на ногах. Нужно время, чтобы почистить ее. Меня ждет еще один пациент, сначала я закончу с ним, а потом займусь вами. Он вышел прежде, чем Гарри успел сказать хотя бы слово. Тайрон пытался разглядывать журнал, хотя ему очень хотелось вскочить и убежать отсюда подальше. Что-то бы­ло не так, хотя он и не мог сказать, что именно. Время от времени краем глаза он поглядывал на медсестру, и каж­дый раз она рассматривала его с таким видом, будто он убил ее маму или что-то в этом роде. От этого ему станови­лось не по себе. Он снова смотрел в журнал, отворачива­ясь, чтобы не видеть ее, и просто смотрел на картинки, пы­таясь читать, желая при этом, чтобы он был сейчас у себя в районе, и плевать на панику и холод. Здесь становилось жарковато, и ему это определенно не нравилось. Ему стало интересно, что там с Гарри. Он чувствовал, что, переступив порог того кабинета, Гарри пересек какую-то границу. Ему очень не нравилось то, что он чувствовал, и то, как эта сука смотрела на него. Черт, лучше бы он не вылезал из Нью-Йорка. Да он был бы счастлив поваляться в снежке, если бы он сейчас мог попасть туда. И какого черта он здесь делает? Чиерт, да ему вообще этот сраный Юг на хер не сдался. Бля, скорее бы Гарри почистил руку, чтобы они могли свалить отсюда побыстрее обратно. И тут внезапно он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит, и все вну­три него оборвалось. Еще до того, как он повернул голову, он уже знал, что это полиция. Что ты здесь делаешь, маль­чик! Тайрон медленно повернул голову и поднял глаза на легавого.